Позвольте представиться, Маргарита Васильевна — попаданка - Бродских Татьяна - Страница 2

– Так вас записывать? – раздраженно спросил ректор, окончательно потеряв терпение.

– Записывайте, – тяжело вздохнула я, поднимаясь из кресла.

– Хорошо, – сразу повеселел мужчина, быстро подписал какие-то бланки и отдал их мне вместе с моими документами. – Идите, заселяйтесь, а завтра жду вас на занятиях, вы и так неделю пропустили. Я поговорю с преподавателями, чтобы вас первые дни не спрашивали, но вы все же изучите пройденный материал.

– Кстати, а у вас студентов отчисляют за неуспеваемость? – В голове забрезжил лучик надежды.

– Нет, неуспеваемость считается саботажем и наказывается общественными работами. Тем более что, если вы в конце учебного года не сдадите экзамены, вам продлят срок обучения, – хмуро ответил ректор.

– А если сдать ваши экзамены раньше?

– Маргарита Васильевна, давайте вы сначала посетите хотя бы одно занятие, а потом будете спрашивать о досрочной сдаче экзаменов.

– До свидания, Вениамин Савельевич, – произнесла я в полной уверенности, что свидание состоится очень скоро.

Правда, я еще не подозревала, что встретимся мы буквально через час. А ведь могла бы понять, что ничего хорошего даром не бывает. Комнатушку мне выделили маленькую, грязную, рядом с туалетом, напротив располагались моечная и душевая. За годы успешной работы я как-то отвыкла от таких условий проживания и заново привыкать не горела желанием. Но выбирать не приходилось, поэтому решила заняться уборкой сразу же после того, как получу учебники и форму, и отправилась к интенданту. Как сказала Илона Львовна, комендант общежития, у него еще нужно записаться и получить талоны на питание. Они выдаются на месяц вперед, и упаси бог потерять их, новые никто выдавать не станет, хоть от голода помирай. Ну-ну, это они пусть подростков запугивают. Попробовали бы меня не накормить, я бы такой разнос в этой богадельне устроила, сразу бы вспомнили, что они вообще-то учебное заведение, а не тюрьма.

Интендант Серафим Эдиктович оказался старым воякой, которого давно надо было списать вместе с выданной мне формой. На мое вежливое замечание (вежливой я была только из уважения к возрасту), что форма в дырках и мне не по размеру, интендант хамски заявил: «Ничего другого у нас нет и не будет».

– И как это носить?! – Я бросила на стол ректора несколько раз залатанную форму неопределенного грязно-серого цвета. Рассказывать о том, как пробивалась к Вениамину Савельевичу, не буду, его секретарша пыталась меня задержать, но я пригрозила выкинуть ее в окно, если не отойдет в сторону. Она, глупенькая, поверила и с ужасом в глазах спряталась за свой стол.

– Маргарита Васильевна, чем вы опять недовольны? – устало произнес ректор.

– Чем? Всем. Вы давно обходили с проверкой вверенное вам заведение? – обманчиво ласково спросила я.

– Мне незачем это делать, у нас ежегодно бывают комиссии, они предоставляют отчет мне и напрямую королю, – напыщенно произнес мужчина.

– Тогда как назвать это? – Я развернула форму, отгоняя в сторону моль. Мне ее было немного жаль, все же бедное насекомое выгнали из собственного дома, а для чего-то другого одежда совершенно не подходила. – Хотите посмотреть, какую комнату мне предоставили? Я вам даже покажу постельное белье, по пятнам на нем можно изучать многовековую историю вашей академии.

– Послушайте, вы обратились не по адресу, общежитием занимается комендант, а снабжением интендант, вот идите к ним и трясите этим хламом над их столами, – начал злиться ректор.

– Я пойду, но не к ним! Начну с обращения в инспекцию по переселенцам, а если придется, дойду до короля и парламента. Все узнают, что здесь творится: студенты недоедают, живут в жутких условиях, к ним относятся как к отбросам! – Нет, я не скандальная, просто очень болезненно отношусь к несправедливости. Ну и голос у меня громкий.

– Маргарита Васильевна, ведите себя прилично, или мне придется вызвать службу безопасности. А за клевету вы ответите! – поднялся на ноги ректор, давя на меня ростом и авторитетом.

– Какую клевету? Или вы считаете эти тряпки нормальной формой? Так почему вы ее не носите сами? Может, думаете, раз комната в общежитии пустует, в ней дозволяется разводить грязь, паутину и плесень? – Меня заткнуть не так-то легко, точнее, почти невозможно. – А давайте проведем эксперимент? Вам же подают меню на месяц для студенческой столовой? Возьмем его и посмотрим, что сегодня на обед у детей. Если все блюда будут соответствовать написанному, я извинюсь за вспыльчивость и пойду туда, куда вы меня послали.

– Никуда я с вами не пойду и участвовать в сомнительных экспериментах не буду! Вы сейчас же покинете мой кабинет, иначе я вызываю охрану! – рявкнул ректор и кинул мне форму. – И заберите вашу тряпку!

– У вас сегодня непривычно шумно, Вениамин Савельевич, – раздался мужской голос у входной двери, остудив нас лучше холодного душа. Я обернулась, желая посмотреть на нового участника мизансцены. Им оказался мужчина средних лет, худощавый, слегка сутулый, темноволосый, но уже начавший седеть, особенно это было заметно по бороде. Не люблю небритых мужчин, борода мало кому идет. Этому типу, явно облеченному властью, она шла. Во всяком случае, его вид не вызывал отторжения, пока я не посмотрела в холодные темно-серые глаза, которые, казалось, молчаливо меня препарировали. Прямо картина маслом «Черный Властелин глумится над жертвой». – Лидия сказала, что вас надо спасать от сумасшедшей. Это она?

– Не стоит беспокоиться, Лидия, как водится, напутала. Это Маргарита Васильевна, и она уже уходит. Все вопросы мы решили, – залебезил ректор, сразу растеряв остатки респектабельности.

– Нет, не решили. – Уходить я не собиралась, тем более сейчас, когда появилась возможность надавить на Вениамина Савельевича. – Я требую независимой комиссии и разбирательства по факту невыполнения обязательств. Вы только посмотрите, какую форму мне выдали! Разве это можно носить?

– Форму? – удивленно приподнял бровь представитель власти. Окинул меня взглядом, как бы говоря: «А ты, мать, не слишком стара для учебы?»

– Маргарита Васильевна – переселенка, у нее обнаружились латентные способности, которые мы не могли оставить без внимания, – поспешил с ответом ректор.

– Я сама не горю желанием учиться в этой тюрьме. Но раз уж я здесь, требую полного соблюдения Договора об обучении и Устава академии! Мне вместо формы выдали вот эту тряпку, которой впору мыть полы, предоставленная комната в ужасном состоянии, а талонов на питание я вообще не получила. Потому что Серафим Эдиктович, по его словам, на меня не рассчитывал и продукты не закупал. То есть я должна весь оставшийся месяц голодать? Видимо, это продуманная акция, чтобы я смогла влезть в эту вещь. – Иногда, чтобы тебя заметили, нужно набраться наглости и требовать, а не мямлить и просить. Тем более что я ничем не рисковала. Не убьют же они меня! Максимум – пошлют обратно в мою кладовку, носящую гордое звание «комнаты», и скажут, чтобы не выделывалась, ибо все всё знают и плевать хотели на нужды студентов.

– Это серьезные обвинения, – нахмурился Черный Властелин. – Вы готовы подкрепить их доказательствами?

– Да хоть сейчас. Я уже предлагала Вениамину Савельевичу провести маленькую экскурсию в столовую, дабы узнать, чем кормят студентов. Только надо сначала найти утвержденное меню. Я ведь правильно понимаю, заведение находится на бюджете государства, значит, оно должно отчитываться, куда тратит выделенные деньги.

– Все верно, – кивнул чиновник. – Но я уверен, у Вениамина Савельевича все под контролем, а эпизод с вами – всего лишь досадное недоразумение, которое он легко разрешит.

– Значит, вы тоже считаете, что в данной академии все замечательно, но доказать не можете. Или, наоборот, знаете истинное положение вещей и вас, как и всех прочих, оно устраивает? – Только идиот не догадался бы, на что я намекаю. Черный Властелин дураком не был, он быстро смекнул, что я обвиняю его во взяточничестве и пособничестве расхитителям государственного имущества. А это уже не просто наговор – подсудное дело.