Время золота, время серебра (СИ) - "Laise" - Страница 50

— Малыш, как насчет того, чтобы прогуляться? Ночью тут кто-то убил одного твоего друга. Они прошли через Периметр, и нам нужно убедиться, что этого не повторится. Покажешь, где это было? Заодно и свой город.

Витя поджал губы, и на короткую долю секунду в его глазах проглянул Виталий, и тут же скрылся.

— Зачем? Они больше не вернуться. Мы убили их всех.

— Я знаю. Но они могли быть не одни. У них тоже могли быть друзья, и они могут прийти следом.

— Прийти? — вскинулся Витя.

— Да, — Виктор кивнул. — Ты же не хочешь, чтобы это снова случилось? Мы можем устроить на них засаду. Чтобы твоих друзей больше никто не тронул.

— Засаду? А это весело? — Витя смотрел с предвкушением, любопытством и несвойственным ему взрослым сомнением. — Веселее, чем кататься? — он обернулся к Юре.

— Весело, — выдохнул тот после затянувшейся паузы. — Мы с Юри и Жаном часто так делали. Сначала ты идешь, ищешь место, где можно спрятаться. Прячешься, ждешь, пока кто-то не пройдет мимо, а потом пугаешь. И это очень весело.

Юри постарался улыбнуться. Получилось не очень.

— Мы так ловили тех, кто отбирал еду у людей с ферм. Больше всех эта игра нравилась Жану, но Юра тоже отлично в нее играет, — добавил Кацуки.

— Ты сейчас очень красивый, — неожиданно сказал Юрка, поднимаясь со своего места и подходя ближе. — Очень, — повторил он, осторожно касаясь кончиками пальцев щеки Вити.

Тот замер под его касанием, то ли испугано, то ли удивленно. Но не отдернулся, не попытался уйти от прикосновения.

— Красивый? Я? — он непонимающе оглянулся на брата, но Виктор, стиснув зубы, только качнул головой. Витя чуть покраснел, но все-таки улыбнулся. — Такой, как ты тогда, там, на катке?

— Красивее, — мотнул головой Юрка и отступил. — Ты как будто из сказки. И я очень рад, что ты нас нашел.

— Юра, — Кацуки предупреждающе коснулся его плеча. Ему не то что мысль, ему вся ситуация не нравилась от слова совсем. И то, что делал Юрка, в особенности. Слишком хорошо он изучил Плисецкого. Но в то же самое время слишком плохо он его знал. И сомневаться в том, что Юрка себя поедом есть будет после всего, если они выживут и выйдут, не приходилось. — Не надо.

— Я сам решаю, лейтенант, — только и бросил Танцор.

— Что решаешь? — глаза Вити потемнели. Он перевел взгляд на Юри и отступил.

— Ничего, — Виктор подошел ближе, обнял его за плечи. — Ты помнишь, о чем мы говорили? Ты покажешь нам то место?

— Чтобы мы поиграли в засаду? — Витя повернулся к нему, и странность его… ощущения стала еще сильнее.

— И чтобы твоих друзей никто не обижал.

Витя отвернулся, нашел взглядом так и валяющийся на полу рюкзак с капсулами, который его альтер-эго принес ночью, и потемнел лицом.

— Хорошо, покажу, — он вывернулся из-под руки брата, поежился, словно ему было холодно или неудобно, и шагнул к выходу.

— Ты куда? — дернулся следом Виктор.

— Утро. Нужно проверить, как дела внизу. И посмотреть малышей. Я вернусь, и мы пойдем, я помню, Виктор.

Остановить его никто не успел, и уже через мгновение его силуэт растворился в сумерках занимающегося рассвета. А еще через долгое мгновение торговый центр наполнили звуки просыпающегося мира. Скрежет, рев, шелест, цокот. Над стеклянным куполом крыши пролетела куда-то целая шеренга драгонлисков.

— Что не так? — задал вопрос Отабек словно сам себе. — Что с ним не так? Или мне кажется?

— Мне кажется, что он слышал. Или понял. Или что все понял Виталий, — Юри поджал губы и наконец опустился на краешек стула. — Не делай так больше, Юра. Ты просто ухудшаешь ситуацию для себя. Перегнешь палку, и он перестанет тебе верить.

— А тебе не приходит в голову мысль, что он мне нравится, лейтенант? Он хоть не такой как все, но по крайней мере у него нет такого двойного дна, как в людях Анклавов! — взвился Плисецкий. — Он просто другой, вот и все. И он мне нравится. Он не… он не отталкивает меня и не держит на расстоянии, как остальные. Даже вы. Даже ты. И ты, Виктор, тоже.

Он сунул за пояс пистолет, подорвался с места и довольно резко вышел. То ли перестал бояться тварей, то ли поверил Вите-Виту. Но через выход прошел беспрепятственно и вскоре звук его шагов потерялся в утренних шорохах.

Виктор проводил его растерянным взглядом, а потом с силой потер лицо ладонями и отвернулся. Поймал тяжелый понимающий взгляд Отабека, сжал кулаки и принялся за уборку, словно простая физическая работа помогала ему успокоить нервы. Поднять рюкзак, собрать капсулы с арфитом, убрать бумажки и фантики, сгрести бутылки и комиксы, разложить разгрузку…

— Я в туалет, — бросил Отабек после недолгого наблюдения за ним и, выйдя из зала, направился в сторону противоположную той, в которую ушел Юра. Под ногами хрустели осколки стекол витрин, обломки. У подножия неработающего эскалатора грызла кость тварь среднего размера. При его приближении подняла голову с удивительно умными глазами, но с места не сдвинулась, хотя ее взгляд Отабек чувствовал спиной до тех пор, пока не свернул за угол за магазином нижнего белья.

====== 18. ======

18.

Непривычно было просто вот так вот шататься одному. Очень непривычно. Людей вокруг на много километров — ни одного живого, кроме членов их группы и Вита, вестимо. Но отчего-то этот факт ничуть не пугал. И даже напротив, успокаивал. Твари на него все равно не так реагировали, как люди в Анклавах. Фиолетовый шеврон на куртке — знак высокого уровня мутации — многих людей отпугивал. Но многих напротив, привлекал. И это болезненное любопытство, граничившее с одержимостью у некоторых, порядком портили ему жизнь. Там. В Анклавах.

Было, впрочем, кое-что еще. Он не умел читать мысли, но очень часто чувствовал отношение окружающих к себе. И в этом крылся некий диссонанс. Он редко добивался откровенности, и вообще мало кто говорил с ним об истинных чувствах и переживаниях.

Он знал о том, что Джей по-своему его любит. Как младшего брата и сестру, которых потерял в бесконечно далекой теперь Канаде. Жан никогда об этом не говорил, но ему подтверждений в общем-то и не требовалось.

Юри… Юри испытывал к нему какие-то чувства, но молчал. Не проявлял даже намеков. Хотя, какими эти намеки вообще могут быть, Юрка просто не знал. Не рассказали. Некому было рассказывать, разве что деду. Но где теперь деда и вообще жив ли: или стал одной из тварей или помер — как знать.

Это тяжело. Не понимать многого, не знать у кого спросить, маяться этим вот «двойным дном» и доверять людям, которые боятся сказать нечто очень важное даже самим себе.

Твари честнее. Даже мальчик с поехавшей крышей Витя-Вит — и тот по-своему честен. Друзья-твари и попытка выжить. Вот и все.

Он бродил «аллеями» торгового центра, сопровождаемый взглядами маленьких тварей, средних тварей, тварей побольше… Он заходил в магазины, не до конца разграбленные мародерами. Он добрался даже до книжного. Походил между пропыленными стеллажами, полистал книги по психологии и взаимоотношениям. Плюнул мысленно и обосновался у раскладки с фантастикой. Вот только не читалось. Просто отчаянно хотелось понять: что не так. И что с этим делать дальше.

Витя пронесся мимо витрины живым ураганом. Только мелькнули пепельные кончики, да дробный цокот когтей целого «детского сада» из маленьких, явно еще детенышей-тварей. Они катились, бежали, повизгивали и, кажется, были абсолютно счастливы. Ну да, в самом деле, обычная жизнь обычного торгового центра в обычном Альфа-городе. Кто-то из «малышей» не рассчитал инерции, с маху врезался в стальной низ двери магазина и шлепнулся на пятую точку, тоненько заскулив. Непонятное существо с вытянутой мордой, двумя рядами только-только прорезавшихся зубов, бесхвостое и, разнообразия ради, не усеянное шипами, выглядело странно, устрашающе и… мило?

Юрка поднялся на ноги, подошел к двери, аккуратно подхватил мелкую тварюшку ладонью под шершаво-чешуйчатое пузико и поставил на все конечности. И даже в процессе манипуляций не было покусан. Мелочь, а приятно. Умные темные глаза с вертикальными зрачками посмотрели на него с удивлением, а потом ладони коснулся теплый язык. Пробуя на вкус или благодаря?