Время золота, время серебра (СИ) - "Laise" - Страница 76

— О ками-сама, у вас другие темы для разговора с утра бывают? — в общую столовую спустился порядком помятый и заспанный Кацуки. Походя почесал за ушком Мотю, нечаянно Юрку, прошлепал мимо стола к кухонной зоне, натыкаясь на углы и подставил кружку из раковины под кофемашину. Вкусно запахло свежим кофе. — Что у нас на завтрак? Прости, Юра, полночи склад забивали, я немного не выспался… работы много.

— Я скоро забуду, как ты выглядишь, Кацудон.

— Ты слишком молод для Альцгеймера, Танцор, — снова зевнул Кацуки, едва не промахнувшись мимо стула.

— И тебе доброго утра, — Крис сузил глаза, наблюдая за ним. Немного помолчал, зябко перебирая голыми пятками по деревянному полу, а потом вдруг спросил: — Говорят, Виктор решил свалить к Витальке поближе. Ты что-нибудь об этом слышал?

— Ээмм… — кажется, Юри новость огорчила, потому что он вдруг как-то ссутулился. — Он не говорил…

— Я слышал, — кивнул Юрка, отпуская Мотю на пол. — Хотя я думал, что поближе к Виту перебазируется Ли. Они отлично поладили, да и последние три вылазки мы совершали вместе.

Ли был одним из первых «хороших парней», о которых попросил генерал. Он был в отряде Поповича, когда год назад их проводили в периметр. Тогда же, год назад, он был тяжело ранен именно из-за ошибки Георгия. А может и не ошибки, потому что ранила его отнюдь не тварь. Огнестрельное ранение. Три пули. Вряд ли это была случайность.

Парень влился в их сообщество очень незаметно и очень гармонично. Он удивительно быстро сошелся со всеми, несмотря на некоторую закрытость. А еще — его прекрасно приняли твари.

— Ли? — Крис снова посмотрел на читающего у озера Виталия. На этот раз мелкого Червя рядом с ним не было, зато виднелась черноволосая макушка. Крис улыбнулся. В последнее время Виталий изменился очень сильно. Осталась детская непосредственность, способность радоваться каждой мелочи, но теперь никто и никогда не сказал бы, что он похож на ребенка. Он «взрослел» стремительно, догоняя свой физический возраст. Залпом прочитывал книги, приставал с вопросами, если было что-то непонятно, и все также катался в пыли, играя со своим «детским садом». Ли был совсем другим, но этот контраст был из вида «противоположности притягиваются», потому что их различия прекрасно друг друга дополняли.

— У нашего малыша появилась личная жизнь, — вздохнул он. — Тогда Виктор им там только помешает своим мрачным видом и нравоучениями. Юри, может, хоть ты с ним поговоришь? Он тебя слушает.

— Если отмотать вашу беседу назад, там что-то было на тему того, что я зол от недотраха, — пробормотал Кацуки.

— Не-а, контекстно в злости злой Джакс обвинил меня, — возразил Юрка, выключая печку.

Макароны с сосисками на завтрак не самая здоровая еда, но когда в доме одни мужики, которым пахать целый день, — чем питательней и калорийней, тем лучше.

— Вот думаю, не пожаловаться ли мне Отабеку, м?

— На что? — Крис тут же сунулся в кастрюлю. Получил по пальцам и обиженно отошел в сторонку. — На то, я тебя злым назвал? А пожалуйся. Может, завтра ты уже добрым станешь.

— После того, как ты подбивал меня разбудить усталого Бека — ни в жизни! — фыркнул Юрка. — Кстати, завтракать мы будем, когда он проснется. Так что не тяни свои шаловливые лапы к еде.

— Садист. А я, между прочим, жрать хочу. Но раз так, сам его разбужу. А если он вдруг спросонья прошлое вспомнит и целоваться полезет, то я скажу, что это ты виноват, — Крис вскинул нос и, развернувшись, вышел из столовой.

— А он может, — Виктор бесшумно появился на пороге со своей обычной улыбкой. Чуть сонный, но уже одетый и даже причесанный. — Доброго утра.

— Джея иди буди! — Юрка рванул следом, за ним увязались и оба пса с восторженным лаем и подвыванием.

— Доброго, — Юри глотнул кофе и, отставив чашку в сторону, поднял на него взгляд. — Ты правда собираешься перебираться к Виталию?

Улыбка стекла с лица Виктора. Он растерянным взглядом обвел кухню, превращенную в «столовую», перевел его на брата и его спутника у озера.

— Мне здесь… — он сжал губы в полоску, словно не хотел выпускать рвущиеся слова. Только удержать их, похоже, все равно не смог. — Невыносимо. Ты смотришь сквозь меня, как будто меня нет. Я не должен был всего этого говорить тогда, я знаю. Но ничего уже не изменишь, я это понимаю. Я ничего от тебя не требую, но и находиться вот так рядом с тобой — больше не могу.

— Тогда? — Юри нахмурился, пытаясь вспомнить, что, когда и о чем говорил Виктор. И какого черта вообще происходит. — Когда тогда? В смысле, что ты говорил? Я… ооо… Говорил…

Если быть точнее, спрашивал. О том, любит ли кого-то Юри Кацуки. Есть ли кто-то, к кому он хотел бы вернуться. Юри Кацуки тогда с болью выдрал из собственного сердца ангела, влюбившегося в их капитана, и истинный смысл вопроса Виктора не понял.

— О, ками-сама… — только и выдохнул Юри. — Прости… прости, я не понял, нет, не надо, не уходи.

— Это ничего не изменит, — Виктор покачал головой, глядя на него с болью и тоской.

— Я был уверен, что ты сохнешь по Юрке.

— Он был для меня ангелом. Может, я видел в нем потерянного брата, а он просто хотел научиться целоваться. А ты… Когда мы встретились, ты мне просто понравился. Особенный. Такой красивый. Только чем дальше, тем сильнее я… Только я тебе был не нужен. И сейчас вряд ли что-то изменится. А я уже по-другому не могу. Ты мне… снишься, Юри. И лучше бы тебе не знать о том, что я с тобой в этих снах делаю.

Раскосые глаза почти округлились.

— Надеюсь, не убиваешь по десять раз за ночь, — сглотнув, выдал он, не сводя с Виктора взгляда.

Виктор вскинулся. Голубые глаза мгновенно потемнели, и он одним рывком оказался возле стола. Склонился к Юри, взял пальцами за подбородок, вынуждая поднять голову, и пальцем смял нижнюю губу.

— Я тебя трахаю, Юри. Нежно, грубо, сильно, больно — по-разному. Я тебя целую. Я тебя ласкаю. Я тебя просто имею. И да, на этом столе тоже.

Юри краснел. Заливался краской из-под ворота белой футболки, по шее, запунцовел ушами, щеками, даже лбом. Открыл и закрыл рот, выдохнул, быстро облизнул пересохшие мгновенно губы.

— Ээмм… чего мне еще мм… бояться… — голос сел и он скорей сипел, чем говорил.

Взгляд Виктора был физически ощутим. Давил, ласкал, словно царапал тонкую кожицу губ. А вот глаза тускнели все больше, и в конце концов Виктор отстранился, отпуская.

— Ничего. Тебе нечего бояться. Я тебя не трону. Прости.

Юри полупридушенно зашипел, зажмурился, сглотнул.

— Да я, в общем, не боюсь… неправильно выразился, иногда слова путаю, — он прокашлялся и добавил. — Вообще хотел сказать, чего мне еще ждать.

Виктор недоуменно посмотрел на него.

— Прости, но я тебя сейчас не понимаю. Я не хочу тебя напрягать всем этим. Да и тебе это явно не нужно. Поэтому для всех будет проще, если я съеду. Я здесь, в городе, просто не буду мозолить глаза.

— Скажи мне это еще раз, — опустив взгляд в пол, очень тихо попросил Юри. — Не эту ерунду о том, что не хочешь напрягать, что будет проще и все такое. То, что ты сказал сначала.

Виктор нахмурился, а потом в глазах зажглась надежда. Такая яркая, такая болезненная.

— Я вряд ли повторю дословно, — он снова шагнул вперед, остановившись на расстоянии тепла, но не касаясь. — Я тебя хочу, Юри. И я тебя люблю.

— Повтори, — не просьба уже, почти безапелляционное требование, и на сей раз уже глаза в глаза. Юри поднялся со своего места и смотрел ему в лицо. — Ну… повтори!

— Я. Тебя. Люблю, — четко, почти яростно выдохнул Виктор.

— Нам определенно стоило поговорить намного раньше. — Между ними расстояние – всего ничего, дыхание касалось лица. Взгляд Юри замер на чужих губах. Ни отвести, ни… Он сам накрыл рот Виктора своим. Бедрами оперся о стол, ладонями погладил широкие плечи, шею, кончиками пальцев осязая сетку шрамов на коже. С дополнительной оптикой в виде очков, а такого очевидного не разглядел… придурок, ками-сама, как есть придурок. — Моя комната слишком велика для одного.