Михаэлла и Демон чужой мечты - Полянская Катерина - Страница 12

Но как же вкусно!

Теплый хлеб – еще одно благо, которого я была лишена. Тот, что только из печи, стоит почти в два раза дороже, и я, естественно, брала, который дешевле, часто даже вчерашний. И сама никогда не пекла. Возни много, а результат всегда получался кривым, сплюснутым и малосъедобным даже на мой непритязательный вкус.

– Почему сразу украл? – Тавиш вроде бы даже обиделся. – Купил.

– На что? – вяло осведомилась я, уминая свою долю.

В глубине души мне было все равно, и это вызывало протест. Я не такая! Никогда не была такой! И не хочу становиться.

Лучше б не спрашивала! Тогда бы и не подавилась, услышав ответ.

– Тебе жалованье выдали, – сообщил Тавиш, запустил руку в сумку… и ко мне на колени посыпались звонкие монетки. – Держи. Тут все, что осталось после покупки еды и одежды.

Мои глаза, в которых все еще стояли слезы, выступившие от кашля, округлились.

– Но тут все равно слишком много!

– Считай, это компенсация за задержку, – заявил беловолосый наглец и вызывающе мне подмигнул.

Я мысленно застонала. Он неисправим.

Хотя наши, конечно, заслужили. Издевались, обворовывали, потом еще попытались всех собак на меня повесить. И использовали во время болезни, когда им это было нужно. Так, может, не такой Тавиш и негодяй? Может, это покровители ниспослали справедливость в его лице?

Противный внутренний червячок со мной не согласился, но я упрямо продолжила есть хлеб. Терзаться муками совести можно и на полный желудок.

Тавиш проявил невиданную учтивость и дождался, когда я проглочу последнюю крошку, прежде чем удивить меня снова.

В этот раз даже слов не понадобилось. Он просто вытащил из сумки…

– Штаны?! – Как-то даже не предполагала, что способна так визжать.

– Сама видишь. – Наколдованный был горд собой, но моя реакция внушала ему некоторые опасения.

Вижу. Но отчаянно надеюсь, что это какие-нибудь болотные испарения вызвали галлюцинации. А потому сижу неподвижно и жду, пока обман воспаленного разума развеется.

Минута, вторая пошла… Что-то не торопится он.

– Михаэлла, что не так? – По-видимому, наколдованному недодали не только совести, но и терпения.

– Приличные женщины не ходят в штанах!

Но возмущение мое осталось не только безответным, но и не понятым.

– Правда? – приподнял светлые брови Тавиш. – А я думал, что приличные не ходят без штанов. Зря только монеты потратил.

Вот так бы и прибила, честное слово! И откуда только смелость взялась? Впрочем, ее было не столько, чтобы перейти к активным действиям.

– Не смей надо мной издеваться! – прозвучало жалко, даже я сама это почувствовала. – Это же срам! Мне нужно платье. Или юбка, на худой конец.

– Тебе нужно то, что я принес, – непререкаемо и как-то непривычно жестко заявил Тавиш. – И не смей реветь! В дороге удобнее в такой одежде. Посмотри внимательно, они женские. И если, по-твоему, их нельзя надеть, то зачем тогда их продают?

– Ну…

Возразить тут было нечего. К тому же другой одежды не предполагалось, а сверкать голыми коленками мне уже надоело. Пришлось брать, что дают.

– Думаю, пришло время поговорить о наших проблемах и определиться с планами на будущее, – направил мою энергию в нужное русло беловолосый.

Правильно. Не вечно же на болотах скрываться.

Одежду я положила на лавку рядом с собой, даже проверять не стала, что там к штанам прилагается.

Выжидательно уставилась на бледное лицо напротив. Правильно поняв посыл, Тавиш начал первый:

– С наступлением темноты пойдем в селение. Мне надо разобраться с ведьмой.

Прозвучало зловеще. Настолько, что по коже рассыпалась морозная дрожь.

– Как разобраться? Зачем?! – всполошилась я.

– Да не трясись ты, просто поговорить, – уточнил он. – Она не для себя тот ритуал проводила. Хочу выяснить для кого и убедиться, что ведьма не повторит попытку.

Вполне логичное желание. Я выдохнула и медленно кивнула:

– Хорошо, пойдем. – На самом деле вопрос и так был решенным, но мне важно было оставить хотя бы мизерную иллюзию того, что от меня хоть что-то зависит.

Тавиш это понял, глянул на меня почти с сочувствием и отпускать едких замечаний не стал. Потом и вовсе спросил неожиданное:

– А у тебя остались какие-нибудь важные дела?

Я замялась. В голову разом пришло столько всего и ничего конкретного. В смысле, ничего, что имело бы значение по-настоящему.

– Разобраться с Ффруа? – подсказал Тавиш.

– Разобраться… – эхом повторила я, ощущая странную пустоту в голове.

– Не волнуйся, это я беру на себя, – вызвался мой странный заступник. – Что они от тебя хотели? Почему заперли в камере?

И тут словно щелкнуло что-то. Как тогда, когда я оттолкнула Тавиша и бросилась бежать. Страхи ушли, прихватив с собой глупые запреты. Я четко осознала, чего именно хочу, и, пока настрой не ушел, поспешила сообщить об этом сообщнику:

– Не с ними. Меня оболгали. Оказалось, что от мамы остался хороший дом, а управляющий это утаил и пятнадцать лет присваивал арендную плату, – слова лились и лились, и так складно получалось, так уверенно, что я сама себя не узнавала.

Отстраненно отметила, что к завтрашнему утру на моей совести может появиться еще нечто, за что придется выпрашивать прощения у покровителей. Но совесть промолчала. За эти злосчастные штаны почему-то было стыднее, чем за планируемую справедливость.

– Хорошо, наведаемся и к нему, – кивнул наколдованный, дослушав до конца. – Одевайся, пора выдвигаться.

Штаны были ужасны. Они плотно обтягивали ноги, непривычно льнули к коже, смущали и жутко раздражали. И даже светло-зеленая туника, прикрывшая почти весь зад, не спасала моего мнения о собственном облике.

Ниже падать уже, кажется, некуда!

– Ну долго еще? – раз, наверное, в десятый послышался из-за двери нетерпеливый окрик. – Михаэлла, ты там что, записной красавицей заделалась?

Дособиралась. Тавиш начал злиться. Он со мной терпелив и деликатен, насколько вообще на это способен, но и у его выдержки есть предел, и сейчас этот предел, кажется, наступил. А значит, пора завязывать со смущением и выходить. Ну кто меня увидит в лесу? Да и темно уже, может, и в селении никто не встретится. Или не узнает во всем этом.

Вещи были хорошие, но непривычные.

И ходить в них наверняка жутко неудобно…

– Иду, – печально вздохнула я, пока он дверь не высадил.

Руки быстро обернули шаль таким образом, чтобы она скрывала большую часть лица. В ней было не так жарко, как в моем платке, и намного удобнее. Хоть в чем-то наколдованный угадал.

Стыд-то какой, мне покупал вещи мужчина! Даже белье!

На ворованные деньги!!!

Но как я ни пыталась раззадорить ее соответствующими мыслями, совесть мирно спала и просыпаться не торопилась. Больше того, в тайном уголке души поселилось что-то сродни предвкушению.

– Быстрее, – рыкнул Тавиш, отчетливо скрежеща зубами. – Только не забудь ничего, мы сюда больше не вернемся.

Эти слова подействовали лучше плетки. Я молниеносно сунула ноги в свои туфли, казавшиеся в сравнении с новой одеждой слишком грубыми и массивными, подхватила зеленый плащик, сумку и высунулась из дома.

– В Черном Лесу останемся? Уже можно? – Вспыхнувшая надежда заставила сердце забиться сильнее.

– В город уедем, – огорошил меня наколдованный, перехватывая сумку.

Странным его создала ведьма. Для него украсть или убить – что мне почесаться. Кажется, он не испытывает страха или мук совести. Но при этом всегда сам носит тяжелую сумку, подхватывает, если я поскальзываюсь, придерживает за руку в опасных местах. Опять же, вызвался разобраться с Ритхелем, хотя лично ему это не надо.

Словно две противоположности, склеенные воедино. Для чего можно было использовать кого-то с такими качествами?

– Мне не надо в город! – Я даже отпрянула.

– Еще как надо, – зловеще усмехнулся мужчина, ловко поймал меня за руку и буквально выволок из нашего временного убежища.