Империя бурь - Маас Сара - Страница 6

– Тебя беспокоит, что Эраван до сих пор не сделал ни одного шага.

– Спрашивается, чего он ждет? Или мы сдуру считаем, что он позовет нас в гости? А может, он нарочно дает нам время? Рассчитывает, что я явлюсь к нему вместе с Эдионом, легионом Беспощадных и большой армией, и тогда он насладится сполна, уничтожая нас?

Пальцы Рована замерли у нее в волосах.

– Ты слышала слова Эдионова вестника. Взрыв уничтожил значительную часть Моратской крепости. Возможно, сейчас все силы брошены на восстановление.

– Вряд ли они сами устроили взрыв. Я в это не верю.

– Ты ни во что не веришь и никому не доверяешь.

– Я доверяю тебе, – сказала Аэлина, поднимая глаза.

Рован провел пальцем по ее щеке. Дождь снова припустил. Стук дождевых капель был единственным звуком на многие лиги вокруг.

Аэлина встала на цыпочки. Все это время она чувствовала на себе взгляд Рована. Он замер, будто выжидающий хищник. Аэлина поцеловала ему один уголок рта, затем изгиб нижней губы, а потом второй уголок.

Нежные, дразнящие поцелуи, чтобы посмотреть, кто не выдержит первым.

Первым не выдержал Рован.

Резко втянув воздух, он крепко обнял Аэлину и приник к ее губам. Нет, проник сквозь них, прямо в ее рот, где его язык почувствовал себя полным хозяином. У Аэлины подгибались колени. Язык Рована накрыл ее язык. Движения были неторопливыми и умелыми, наглядно показывая, что подобные движения он способен совершать не только во рту.

Кровь Аэлины запылала. Мох под ногами зашипел. Дождевые капли стремительно превращались в пар.

Аэлина оборвала поцелуй. Она сбивчиво дышала, довольная тем, что и дыхание Рована тоже сбилось. Это единение между ними все еще было для нее слишком новым и слишком… необузданным. Оно поглощало их целиком. Желание было лишь началом.

Рован заставил ее магию петь. Возможно, это было проявление карранам[1] между ними, но… ее магии хотелось танцевать с его магией. Судя по частичкам инея, сверкающим в глазах Рована, его магия требовала того же.

Рован подался вперед, пока их лбы не соединились.

– Скоро, – тихим, хрипловатым голосом пообещал он. – Найдем безопасное, защищенное местечко.

Ее безопасность всегда стояла у него на первом месте. Защищать ее, делать все, чтобы сохранить ей жизнь… это всегда будет для него главным. Урок, за который Ровану пришлось дорого заплатить, он усвоил крепко.

У Аэлины сжалось сердце. Она поднесла руку к лицу Рована. Его врожденная свирепость сменилась мягкостью, которую видели очень немногие. Аэлине хотелось столько всего ему рассказать, но она до боли в горле удерживала слова.

Аэлина уже не могла скрывать от себя самой, что полюбила Рована, причем давно. В последнем ей тоже не хотелось признаваться.

Она нежно поцеловала Рована. Его руки вновь сомкнулись на ее бедрах.

– Огненное сердце, – прошептал он.

– Старый зануда, – в тон ответила она.

Рован громко расхохотался.

Из лагеря, перекрывая шум дождя, донесся звонкий голос Венги:

– А не пора ли завтракать?

Аэлина фыркнула. Сейчас Венга вместе с Быстроногой теребили несчастную Лисандру. Та, приняв обличье призрачного леопарда, растянулась у негаснущего магического костра. С другой стороны крепко спал Эдион, неподвижный, как камень. После Лисандры неугомонная гончая прыгнет на него.

– Это добром не кончится, – пробормотал Рован.

– Есть хочу! – громко скулила Венга.

Ее скулеж подхватила Быстроногая.

В ответ послышалось рычание Лисандры; девчонка и собака мигом умолкли.

Рован снова засмеялся. Аэлина подумала, что ей никогда не наскучит его смех. И его улыбка тоже.

– Придется сооружать завтрак, – сказал он, поворачиваясь к лагерю. – А то сестры наши меньшие разворотят все подряд.

Аэлина усмехнулась. Она вспомнила о террасенских аристократах, ехавших сейчас на встречу. О чем она станет говорить с ними? О возрождении королевства, уничтоженного десятилетием адарланского правления. И о… новой войне, уже с другим противником.

Рован направился к лагерю. Венга бросилась к нему и стала требовать поджаренного хлеба и яичницу.

Это была семья Аэлины. Ее королевство.

Две мечты, надолго похороненные внутри, – порою ей думалось, что навсегда. Ветер, прилетевший с Оленьих гор, взъерошил ей волосы. Ради защиты близких, ради своих подданных она пойдет на все, отдаст жизнь и свободу.

Желая уберечь Венгу от стряпни Рована, Аэлина тоже пошла было к лагерю, но вдруг заметила, что на валуне, за которым прятался фэйри, что-то лежит. Она быстро перепрыгнула ручей и склонилась над камнем.

Очередной подарок Маленького народца был сделан из прутиков, паутины и рыбьей чешуи. Крошечный дракон был изготовлен с потрясающей точностью: крылья широко распростерты, а рот, полный острых зубов, застыл в неслышимом рыке.

Аэлина не стала трогать дракончика. Ее взгляд обратился к югу, туда, где далеко отсюда высились остатки зловещей Моратской крепости. Где пробудившийся Эраван ждал ее со своей армией Железнозубых ведьм и тьмой солдат, управляемых валгскими демонами.

Так готова ли Аэлина Галатиния, королева Террасена, проливать кровь за Эрилею? Время, когда ей придется отвечать на этот вопрос, неумолимо приближалось.

Эдион Ашерир раздумывал о том, что путешествовать в обществе двух магов не только приятно, но и удобно. Особенно в скверную погоду.

Надо же такому случиться: в день, выбранный им для встреч, дождь лил не переставая. Рован дважды летал на север, чтобы проверить, как продвигаются именитые гости, но не увидел и не почуял их присутствия.

Террасенские дороги и в сухую погоду не отличались особым удобством, а в дождь раскисали. Никто в здравом уме не отважился бы пуститься сейчас в путь. Но в числе знати ехал Рен Ручейник, которому не привыкать странствовать и по раскисшим дорогам, и вообще без дорог. Скорее всего, затаились где-нибудь и не вылезут до наступления темноты. Конечно, и погода могла их задержать. Такое Эдион вполне допускал.

Гром прогремел так близко, что содрогнулись деревья. Следом мелькнула молния, посеребрив мокрые листья и залив окружающий мир неестественно ярким светом. Это было чересчур для обостренного фэйского чутья Эдиона. Но он хотя бы не промок и не ежился от холода.

Все это время они держались подальше от обжитых мест, и Эдион не знал, много ли магов повылезало из своих укрытий и радовались ли они возвращению магических дарований. Сам только однажды видел деревенскую девочку; судя по возрасту – ровесницу Венги. Та развлекала сверстников, заставляя струи фонтана устремляться к небесам. Ребятня весело смеялась. А взрослые – угрюмые, изможденные – только поглядывали издалека, предпочитая не вмешиваться в детские шалости.

По словам дозорных Эдиона, люди в большинстве своем уже знали, что прежний король Адарлана при помощи темных сил все эти десять лет подавлял магию. Но даже сейчас, когда и королю, и его власти пришел конец, люди, потерявшие близких и хлебнувшие горя, вряд ли решатся сразу открыть перед окружающими свои магические способности.

Это случится не раньше, чем спутники Эдиона покажут миру, что применение магии более не влечет за собой губительных последствий. А такая девчушка, сумевшая оживить пересохший фонтан, силой своей магии напоит и окрестные поля.

Эдион смотрел на хмурые небеса и хмурился сам. Его руки теребили древний Меч Оринфа. Магия на Эрилее и раньше, еще до королевского запрета, вызывала к себе неоднозначное отношение. Маги тоже. Была разновидность магии, которая обрекала владевших ею в лучшем случае на изгнание и нищету, а в худшем – на смерть. Королевские дворы считали таких магов шпионами и убийцами. Но его двор…

Громкое удовлетворенное мурлыканье прервало размышления Эдиона. Он повернулся туда, где лежала одна из обладательниц этой магии. Рядом примостилась Венга. Напевая себе под нос, девчонка конским гребнем осторожно расчесывала мех Лисандры.