Школа чувств (СИ) - Даркина Анна - Страница 1

1

Проклиная себя за забывчивость, Маша влетела в школьную женскую раздевалку и резко затормозила, открыв рот от удивления.

Перед ней стоял голый Морозов, вернее, не совсем голый — на бёдрах было короткое махровое полотенце.

— Соловьёва, тебя стучать не учили? — мрачно спросил он, плотнее запахивая полотенце.

— А ты ничего не перепутал? — перешла Маша в наступление. — Это между прочим женская раздевалка.

— И что? Это не повод — вот так врываться.

— Кто же знал, что ты после уроков любишь принимать душ в раздевалке для девочек.

— В мужской все душевые заняты, а здесь всё равно никого нет, — буркнул в ответ Саша.

Только теперь она обратила внимание, что он был весь в капельках воды. А ещё она заметила широкий разворот плеч, развитые мышцы груди, кубики пресса над низко повязанным полотенцем и две тату на латыни, бегущие вниз по косым мышцам живота справа и слева. Маша проследила взглядом за тёмной дорожкой волос, которая начиналась чуть ниже пупка и исчезала всё под тем же полотенцем, и тут же вскинула глаза, когда услышала смешок Морозова:

— Что, Соловьёва, голых мужиков не видела?

Вопрос был задан с такими интимными интонациями, что Маше стало понятно: её пытаются вогнать в краску. Вот только долгие годы занятия танцами латина сделали её невосприимчивой к подобного рода подколам.

— И голых видела, и наглых тоже.

— Богатая у тебя жизнь, Соловьёва, насыщенная, — засмеялся Александр, наклоняясь за вторым полотенцем, лежащим на скамейке. Он взмахнул им, и Маше на миг показалось, что у Морозова за плечами выросли чёрные крылья. «Тёмный ангел», — внезапно подумалось ей.

— Ты не возражаешь, если я начну одеваться? — всё так же насмешливо спросил Александр у своей одноклассницы.

— Да ради бога, — Маша повернулась, чтобы выйти, и услышала за спиной:

— А ты чего приходила-то?

— С тобой, Морозов, обо всём забудешь!

Маша рассердилась и на себя, и на него. Вновь повернувшись лицом к Саше, она прошла вглубь раздевалки и забрала пакет с формой.

На выходе дорогу ей преградила рука Морозова:

— Забудешь, говоришь? А может вместе забудемся? — он так низко наклонился к ней, что она ощутила на своей щеке его тёплое дыхание. — Я, ты и никого вокруг…

Маша со всей силы ударила его кончиком туфли по лодыжке и с удовольствием увидела, как Морозов согнулся от боли и застонал:

— Ты дура, Соловьёва!

— А ты козёл! — гордо ответила Маша и вышла из раздевалки, не оглядываясь.

На крыльце школы её ждала подружка Настя.

— Ты чего там застряла?

— Да так, встретила кое-кого, — уклончиво ответила Мария. Почему-то рассказывать о Морозове не хотелось. Они учились в одном классе уже три года, и она никогда не обращала на Александра внимания. А тут вдруг внезапно увидела, что он красив: черные волосы, большие карие глаза, прямой нос, ямочка на подбородке, чётко очерченные тёмно-розовые губы. А внутренний голос услужливо нашёптывал: «И такие же тёмно-розовые соски на широкой груди, и плоский рельефный живот, на который ты уставилась так, будто впервые такое увидела!»

В свои восемнадцать лет Маша Соловьёва была теоретически подкованной девушкой в вопросах взаимоотношений с противоположным полом, но абсолютно невежественной в практическом плане. До сих пор ещё не нашёлся тот единственный, с которым ей бы захотелось встречаться. Иногда ей казалось, что она не полноценна в плане чувств. В то время, как её подружки в более раннем возрасте сходили с ума от Брэда Питта, Роберта Паттинсона, Джастина Бибера и им подобных, бегали на свидания и вздыхали по одноклассникам, она спокойно занималась латиноамериканскими танцами, учёбой, путешествовала по миру с родителями и не думала о мальчиках — ни о реальных, ни о виртуальных. Хотя, казалось бы, танцы латина предполагают проявление именно чувственности, но к своему партнёру Андрею Маша испытывала только глубокое уважение как к профессионалу — и только. Она не видела в нём мужчину. А вот во взгляде Морозова, которым тот её сегодня окинул, ей почудилось что-то животное и очень чувственное, что заставило даже смутиться, но она приписала это своей фантазии — книжек про любовь надо меньше читать. Маша была девушкой начитанной и имела представление о поцелуях и ласках из многочисленных классических и современных романов о любви. Только в жизни ей пока не удалось применить эти теоретические знания.

— О чём мечтаем? — вернул её в реальность голос лучшей подруги.

— Слушай, — не к месту, казалось бы, спросила Мария, — а наша школьная баскетбольная команда когда тренируется?

— Да каждый день после уроков! — Даша знала о команде старшеклассников всё, тем более среди игроков был её парень, ученик из параллельного Б класса. — Сейчас ведь начинаются групповые игры школьной баскетбольной лиги. В субботу и воскресенье первые встречи, вот они усиленно и готовятся.

— А что это вдруг ты заинтересовалась ими? — Даша даже остановилась. Она хорошо знала подругу и понимала, что должен быть повод для подобного вопроса.

— Просто спросила.

— Просто?

— Да, просто, без всякой задней мысли. А ты пойдёшь смотреть на своего Мишу?

— Обязательно!

— Может, тоже сходить? — как бы в раздумье произнесла Маша.

Даша уставилась на неё, как на инопланетянку:

— Вау! Что-то здесь не так. Ты серьёзно?

— Ещё не знаю.

— Кто он?

— Кто?

— Ну тот, ради кого ты готова пойти субботним вечером на игру, которую терпеть не можешь?

— Да никого нет. С чего такие фантазии? — удивилась Маша.

— Ладно, сделаю вид, что поверю, но всё равно дознаюсь, кому это из наших посчастливилось тебя заарканить, — поджала губы Даша.

— Я что — лошадь? Заарканить. Просто дома скучно в субботу сидеть.

— Да, да, я тебе верю, — засмеялась Даша, — вот раньше не было скучно, а тут вдруг — бац! И скучно.

— Даш, ну правда, никого нет, — пыталась образумить подругу Маша, но ту уже было не остановить. А если Даша что-то для себя определяла первоочередной задачей, то не отступала от неё до полного решения.

В пять часов у Морозова был репетитор по обществознанию на другом конце города от бассейна, где Саша только что провёл тренировку. Занятия баскетболом и плаванием вызывали приятную усталость, отвлекали от ежедневной рутины. Мать постоянно твердила, что пора сосредоточиться на учёбе, что это последний школьный год, впереди ЕГЭ и нужно набрать как можно больше баллов, чтобы поступить на бюджет. Зарплата мастера из салона красоты не позволила бы ей оплатить место сына в универе. Но он и не переживал — отец заплатит. Тот жил со своей новой семьёй в Германии и до недавнего времени отделывался небольшими алиментами. Но вдруг года два назад стал очень щедрым: ежемесячно переводил на карту своей бывшей жены значительные суммы, курьерской почтой отправлял сыну дизайнерские вещи и навороченные гаджеты, а прошлым летом оплатил поездку по Европе. Вот тогда, встретившись в пригороде Мюнхена — в Эрдинге — с новой женой отца, Саша всё и понял. Татьяна оказалась лёгкой в общении женщиной, которая когда-то сама осталась одна с дочкой — подростком на руках и помнила, как ей тяжело было собирать по крохам деньги на образование, отказывая во всём себе самой. Поэтому она и убедила своего мужа, отца Саши, что тот просто обязан сделать всё, чтобы его сын прилично закончил школу, получил хорошее образование и не чувствовал себя обделённым.

Обиды на отца у Морозова-младшего не было, родители разошлись давно и не Татьяна была тому причиной, поэтому помощь отца принял легко. Но всё-таки, чтобы не огорчать мать, старался учиться хотя бы на четвёрки, в отличники не рвался, уроки пропускал дозировано. Его основная жизнь проходила или на баскетбольной площадке, или в бассейне, или в качалке, занятия в которой частенько заменялись драками стенка на стенку с группировками из других районов города. Но это была совсем уж тайная жизнь Морозова, о которой даже не все одноклассники знали, не то что мать и совсем уж посторонние, хоть и знакомые люди.