Школа чувств (СИ) - Даркина Анна - Страница 21

— Какую тему выбрала?

— Первую.

— Я тоже. Захотелось как-то порассуждать про разум и чувства.

— Вот уж не думала, что тебя на чувства потянет, — смеётся она.

Он обнимает её за плечи и задаёт движение к выходу из школы:

— Ты права. Я сначала хотел выбрать пятую тему «Могут ли люди быть друзьями, если они не сходятся во взглядах?» Было желание подразнить учителей, написав, что друзьями люди с разными взглядами вряд ли смогут быть, а вот великолепными любовниками — да! Потому что это возбуждает, заставляет испытывать в постели ни с чем не сравнимое наслаждение, когда человек, не согласный с тобой днём, полностью подчинён тебе ночью. Но потом вспомнил твою просьбу не выделываться и не стал.

— Молодец!

— Мне награда положена за мой нестроптивый характер.

— Давай я тебя мороженым угощу?

— Я на секс намекал, но и на мороженое согласен.

Кафе недалеко от школы, они садятся у самого окна за столик на двоих. Александр приносит вазочки с мороженым, чашки с дымящимся кофе и тарелки с маленькими пирожными.

— Я с тобой скоро превращусь в приторно-сладкого пушистого пай-мальчика, — ворчит он, расставляя принесённое на столе.

— Я этого не переживу, — притворно пугается Маша.

— Где моё мясо с кровью? Где кружка тёмного пива к нему? Вместо этого — ложечка шоколадного мороженого, — он будто с удивлением разглядывает десерт, потом проглатывает, — у-у-у! Вкусно!

— Вспомним детство, — улыбается Маша.

— Как же тебе его вспоминать, если ты из него ещё и не вышла? Ты ребёнок.

— Не ври.

— Я всегда говорю только правду. Ты из детства и не выходила…

— …пока ты мною не занялся. Жила-была девочка Маша, и всё у неё было хорошо, — начала она.

— Потом пришёл серый волк Саша и съел девочку, — закончил он. — Ты к этому вела?

— Нет, это другая сказка.

— Про спящую Машу-красавицу?

— Почти.

Она смотрит на него через стол, и у неё перехватывает дыхание. Он сидит такой сильный, такой уверенный в себе и такой красивый. Она не понимает, как можно сочетать в себе опасность и нежность одновременно. Каждое его движение, даже ленивое, наполнено внутренней силой, которая до поры до времени дремлет, но готова вырваться на свободу при малейшей опасности. Его взгляд сосредоточен на Маше, но она понимает, что он держит под контролем всё окружающее их пространство. Она вдруг ловит себя на мысли, что безумно хочет его обнять, и не может оторвать глаз от розовых губ. Из глубины тела идёт волна нарастающего возбуждения, и Маша густо краснеет от нескромных мыслей.

— Ух ты, — Морозов перестаёт есть мороженое и улыбается, глядя на пунцовые щёки девушки, — ну ка, признавайся, какие эротические мысли появились только что в твоей голове?

— Ты что, мысли можешь читать? — Маша в смущении опускает глаза, с трудом оторвавшись от созерцания его губ.

— Могу, особенно если они подкрепляются девичьим румянцем и порочным взглядом, полным желания.

— Порочным? Ты ещё меня развратной назови, Морозов.

— И назову, только в постели, когда тебя вижу только я, и ничьи липкие глаза тебя не щупают.

— А ты ревнивец, оказывается! — смеётся чуть смущённая Маша.

— Да, ревнивец и жуткий собственник, Машенька, — очень серьёзно отвечает он. Ему не объяснить ей, как каждый раз замирает у него сердце и внутренний зверь готов вырваться наружу, когда она уходит на репетиции. От одной только мысли, что Андрей касается её тела во время танца, обнимает, вдыхает её запах, Александр готов разнести всю их студию. Большим усилием воли он заталкивает дикое желание разрушения в самую глубь сознания, прекрасно зная, что оно исчезнет, как только он вновь увидит влюблённый Машин взгляд.

— Мне следует тебя бояться?

— Тебе — нет, я уже об этом говорил.

— Но за окружающих как-то тревожно.

— Если они сами не дают повод, то им тоже ничего не грозит…

Он вдруг замолкает и напряжённо смотрит в окно, лицо становится серьёзным и даже злым. Маша следит за его взглядом и видит удаляющуюся мужскую фигуру: тёмный короткий пуховик зрительно ещё больше увеличивает ширину плеч, на голове капюшон от поддетой толстовки, скрывающий лицо, руки в карманах. Он уходит быстро, не оглядываясь.

— Кто это? — осторожно спрашивает она.

— Да так, показалось, — успокаивает он девушку, но она чувствует, что тревога до конца не уходит.

— Показалось? Да на тебе лица нет.

— Ну скажем, так: призрак из прошлого, уродливый такой призрак. Всё, проехали.

На улице яркое зимнее солнце слепит глаза, отражаясь от выпавшего с утра пушистого снега. Они идут к Машиному дому через сквер по небольшой плохо очищенной аллее. Саша односложно отвечает на вопросы девушки, всё ещё вспоминая фигуру в окне кафе, и она, чтобы отвлечь от неприятных мыслей, запускает в него снежком. Хотя запускает — сильно сказано, снег рассыпается, не долетев до цели, и оседает искрящимися снежинками на лице Морозова.

— Ну спасибо, милая, — разводит он руками и в свою очередь наклоняется за снегом, но Маша не ждёт, когда он сделает снежок, а налетает на него и толкает в сугроб. Он, конечно, удержался бы на ногах, но она прыгает на него сверху, и оба оказываются в снежном вихре, поднятом их падением. Они смеются и целуются взасос, не торопясь подниматься.

— Горячая ты, Маша, — говорит Александр, отрываясь от губ девушки, — хочу тебя.

Она смущённо смеётся и пытается встать, но руки проваливаются в мягкий сугроб, и девушка снова падает на грудь Морозова. Он набирает полную пригоршню снега и жадно начинает есть.

— Ты что? — возмущается она. — И опасно, и вредно — заболеешь. Зачем?

— Тушу разожжённый тобою внутренний пожар, а если заболею, ты меня вылечишь. Будешь поить чаем с малиной и читать вслух учебник обществознания.

А вечером он и правда заболел: стало больно глотать, увеличились лимфатические узлы на шее и за ушами, а к утру поднялась температура. Первым делом Саша подумал о Марии и позвонил ей:

— Доброе утро, — обрадовалась она, хотя голос ещё сонный, — какой милый ранний звонок.

— Машенька, — прохрипел он, — как ты себя чувствуешь?

— Нормально, а что с твоим голосом?

— Я заболел, а у нас с тобой вчера были такие поцелуи… В общем, прими что-нибудь из иммуноукрепляющего, травяные отвары попей — тебе скоро выступать, болеть нельзя.

— Ты за меня не волнуйся, ты сам выздоравливай, а я после уроков к тебе заскочу.

— Не надо, здесь столько микробов будет в воздухе летать…

— А кто тебя чаем с малиной поить будет и общество вслух читать? — улыбается она. — Всё, спи и жди меня.

11

В школе она по привычке садится на последнюю парту, забыв, что Саши сегодня не будет. Перед самым звонком на урок она хочет пересесть к Насте, но рядом с ней место уже занято, и Маша остаётся за столом одна.

Урок литературы начинается с объявления результатов вчерашнего экзамена, но не успевает Елена Владимировна произнести и нескольких фраз, как дверь открывается и входит завуч.

— Прошу прощения за вторжение, я привела в ваш класс нового ученика. Он переехал в наш район, к тому же год жил в Швейцарии и теперь будет доучиваться с вами. Прошу любить и жаловать — Евгений Ружан.

Класс уже давно сидит, замерев, и смотрит на новичка. А там есть, на что посмотреть. Огромного роста, широкоплечий, с очень правильными красивыми чертами лица — и абсолютно лысый. Но даже не это заставляет всех замолчать. На его левой половине головы вытатуирован цветной геометрический узор, в который вплетены готические буквы ich bin super, а из-под ворота светлой рубашки с расстёгнутыми верхними пуговицами по шее ползёт такая же цветная тату, линии которой складываются в затейливый растительный орнамент. И всё это великолепие облачено в классический серый с чуть заметной искрой костюм.

Новенький окидывает взглядом весь класс и широко улыбается, отчего его лицо становится, несмотря на тату, по-детски притягательным и располагающим: