Космофлот: война и миры (СИ) - Чародейкин Андрей - Страница 50

- Хватит злословить на нашего Нелнишноша! Он нас всех спас раз! Спас два! Спас три! И снова спасёт! Нет, вот ты нам скажи, раз так возмущаешься, какое у тебя конкретно альтернативное предложение?

Девушка даже не глянула, кто так смело высказался в защиту капитана, отключила шлем, и лёжа в привычной мягкой темноте своей капсулы, несколько минут вообще ни о чём не думала. Курс в красный сектор.

Когда-то её мама поднялась на борт красивого фианского корабля, взяла курс в глубь одного из красных секторов, и пропала навсегда. На душе у девушки стало как-то совсем невыносимо тоскливо. Вспомнилась ракушка квантовой связи, что осталась от матери. Вспомнилась чужая Песнь, что так помогла в самый тяжёлый момент.

- Путь помит алиа укрышиша сасате, - Аритайя попыталась вспомнить ту странную Песнь, коверкая слова неизвестного языка, - Ми на секу, ми за фраго ситим...

Всхлипнула, сморгнула слезинку, достала заветную ракушку, шмыгнула носом, и стала старательно петь в неё:

- Чушо сефли ми нихати ни пяти...

- Не-не-не, фея! Прекрати, пожалуйста! - разразился приборчик квантовой связи знакомым нефианским голосом, произносившим череду непонятных слов чужого языка: - Тебе эта песня совсем не идёт! Ты извини, это я погорячился тогда. Прости. Давай, раз уж так, раз уж ты решила что-то наше разучить, давай что-нибудь другое подберём! Ну, вот хотя бы эту!

И чужой голос запел. Это была совсем другая Песнь. И чужак снова угадал: новая его Песнь успокаивала и внушала надежду.

...

Любой фианин - эмпат. Кого-то в этом по-настоящему талантлив - как Ахутехоут и Аритайя, но уж вблизи, в беседе лицом к лицу - любой фианин переживает чувства собеседника, как свои собственные. Поэтому споры между фианами всегда сходят к компромиссу.

Это в виртуальном пространстве, где как раз чувство эмпатии не симулируется аппаратурой, фиане откровенно выплёскивали свой страх перед древними ужасными историями о потерянной прародине, усталость от затянувшегося злоключения, и раздражение решением капитана. А вот когда они в реальности пришли к капитану высказать своё мнение в лицо - повернулось всё совсем иначе. Как всегда всё повернулось. По-капитански всё вышло.

Все фиане - эмпаты. И потому капитанами космических кораблей становятся не самые умные, не самые умелые, и даже не самые подготовленные. Умных фиан и без капитана на борту хватит. И умелые среди умных найдутся. А подготовка - дело времени. Опыт - дело наживное. Капитаном же становится тот, кто способен настоять на своём. Выслушать всех этих умных и умелых, принять единственное решение, и точка. Каждый эмпат глядя в глаза капитана Нелнишноша волей-неволей оценил его заботу о корабле и экипаже, почувствовал объём со тщанием проделанной аналитической работы, заражался его решимостью, проникался его готовностью, и загорался его вдохновением. И возражения таяли, не успев сорваться с языков.

Нелнишнош не с бухты-барахты придумал лететь в 'красный' сектор. Это не было спонтанным решением, случайной идеей. Нелнишнош годами - с самой своей юности - вынашивал мысль когда-нибудь отыскать планету-прародину всех фиан. Он собрал всю информацию, какую только было возможно добыть. Он советовался с бывалыми, он анализировал сводки о миграциях хищников, он строил графики вероятностей.

Но старейшины ни за что не дали бы ему 'добро' на такой полёт. Планета-прародина объявлена запретной, табу - таков завет предков! Заветы предков незыблемы! Благодаря Заветам фиане выжили как вид! Прецедент может быть опасен!

Но сейчас, в связи с прямым приказом старейшин капитанам флота разлетаться кто куда горазд, руки у капитана Нелнишноша оказались развязаны.

Посмотрев в глаза своему капитану, и подумав, команда и пассажиры корабля 'Песнь о доме' согласились, что 'красный' запретный сектор - это то направление, в котором их меньше всего будут искать хищники. Нелнишнош получил 'добро'.

#

Пока все были увлечены обсуждениями, и заняты подготовкой, Нелнишнош улучил момент поговорить с дочерью.

- Аритайя, я чувствую, как тебя гнетут сомнения, и даже догадываюсь, какие именно, - начал он разговор. Они с дочерью заперлись от всех в капитанской каюте.

- Скажи, если я знаю фразу на неизвестном языке, как узнать, чей это язык, и где на нем говорят? - прямо спросила она.

- При условии, что фиане когда-то обнаруживали ту цивилизацию, что породила этот язык, сведения могут быть в корабельном хранилище знаний, - с готовностью сообщил Нелнишнош.

- Я уже искала, - созналась Аритайя.

- Я тоже, - кивнул капитан. - Ты ведь о той песне, что вдохновила нас... э...

- Зажарить живьём несколько десятков разумных, ты хотел сказать, - с горечью и болью в голосе подсказала дочь.

- Они ещё держатся..., - возразил было он.

- Но им осталось недолго...

- Мы не о том говорим! - решительно оборвал Нелнишнош. - Они сами виноваты, и тебе не следует брать на себя слишком много! И мы об этом говорить не будем!

- Хорошо, - с мрачным видом кивнула Аритайя. - Где ещё можно поискать сведения о языке чужой песни?

Нелнишнош не смог сдержать тяжёлого вздоха.

- 'Запределье' - есть такое место, где мудрейшие из старейшин различных кланов хранят то, что недопустимо утратить. Полагаю, сведения об этом странном языке можно отыскать в 'Запределье', - ответил Нелнишнош.

- Ты, как капитан, знаешь, где это?

- Никто не знает координат 'Запределья', - возразил Нелнишнош. - Я лично считаю, что их вообще не существует. 'Запределье' находится вне нашего пространства, вот что я думаю. Но это не важно. Нам нужно отремонтировать звездолёт, заново собрать систему дальней связи. А для этого нам нужно сесть на планету, найти нужные руды, и развернуть временную базу.

...

А через сутки ракета с накопителями, демонтированными со 'Смелого свистуна' была благополучно поймана, и 'Песнь о доме' ушла в дальний прыжок, смеясь над ракетным залпом 'Потрошителя' - хищники засекли ракету с первой планеты и по ней навели свои ракеты, но те безнадёжно опоздали.

...

[на борту крейсера "Титаниус"]

Виктория, кряхтя, выбралась из-под фальшпола, с удовольствием разогнула усталую спину, и с облегчением вздохнула. Подумала, стоит ли тратить силы на выбившуюся из-под банданы и лезущую в лицо непослушную прядь волос, решила, что та того не стоит, и принялась медленно стаскивать рабочие перчатки. Стащила, устало уронила их в ящик с инструментами. Местный старший механик, по кличке Хит, висевший сейчас под потолком на кабельросте и возившийся со старой неподатливой муфтой, прервался, и уставился на девушку вопросительным взглядом выцветших глаз.

- Четвёртый - всё! - доложила Виктория.

- С концами? - уточнил стармех осипшим голосом.

- Не в том смысле, - она всё же смахнула с лица непослушную прядку, - четвёртый готов под нагрузку.

- Питалово проверь ещё раз, и убирай 'башмак', - удовлетворённо хмыкнул мужчина, и вернулся к возне с муфтой.

Вика, со стоном склонилась над вскрытым распредщитом, и непокорная прядь снова упала на лицо.

Это ж удивительно просто, сколько на борту космического корабля можно найти ручной работы, которую никак не автоматизировать, не переложить на механизмы и роботов! А если добавить к этому, что корабль старый, да ещё к тому же и пиратский - то работа получается не просто ручная, а тяжёлая, муторная и грязная!

Через минуту она, закончив с проверкой, уселась прямо на питающую шину (сейчас отключенную от автоматов питания), что бы перевести дыхание, но тут сверху спрыгнул стармех:

- Баста! - скомандовал он. - Прибери тут, и 'финита ля комедия' на сегодня! - и Хит шагнул в лифт-шахту.