Хозяйка мертвой воды. Флакон 1: От ран душевных и телесных (СИ) - Поляков Эдуард Павлович - Страница 13

Чертеж делали прямо на улице, где больше света и места. Лан вытащил к порогу мастерской стол, перед этим убрав с него кучу разных фигурок и посуды и стряхнув со столешницы песок и глину. Друзья склонились над столом и принялись за дело.

Краем глаза Ольга заметила, как Храбр уже третий раз идет к колодцу с ведрами. Об этом суровом парне у неё уже складывалось определенное мнение. По сути он не был плохим человеком. Да, грубоват и дик, как зверь, но, если бы не все эти разногласия и обида между ними, Ольга, пожалуй, смогла бы найти с ним общий язык. А так, чем он плох? Ну да, за девками подглядывал. Да как будто никто кроме него из парней не подсматривал!

Когда Храбр появился у колодца еще раз пять, девушка удивилась: — Неужели он себе рядом с кузней прачечную открыл?! Енот-полоскун Храбр!

Да и лицо Сома все время мелькало неподалеку. Детина, как бы невзначай, прогуливаясь по деревне, часто проходил мимо мастерской Лана, но без радости, с какой-то грустью что ли.

В итоге работу пришлось свернуть. Невозможно трудиться, когда столько посторонних глаз украдкой изучают твое творение и по-хамски останавливаются взглядами и на округлостях женской фигуры.

Вечер с лихвой окупил малую продуктивность дня. При свечах и лунном свете, все на том же столе прямо у мастерской друзьям удалось набросать на бересте чертежи будущего перегонного куба и, что самое главное, рассчитать примерный объем. Правда, при этом обнаружилось несколько технологических трудностей, которые Лан решил на удивление простыми способами. Все-таки у этого парня был неординарный взгляд изобретателя, склад ума гения или творца. Жаль, что ему приходилось день за днем лепить горшки, тарелки, кувшины и прочую ерунду, растрачивая себя на бренности бытия.

Когда друзья разошлись, и Ольга вернулась в свою избу, чтобы лечь спать, небо на востоке, над лесом, просветлело и появилась алая полоса восхода.

Ближе к полудню Целительницу разбудил настойчивый стук в дверь. Она накинула на себя наспех длинную рубаху и открыла. На пороге двое подростков и придерживали под руки третьего, который скакал на одной ноге. Рыжеватый, косматый, в драной одежонке подросток, играя у кузни с товарищами, распорол себе ногу о ржавый гвоздь. Пришлось зашивать. И Ольга снова невольно вспомнила о спирте. Ничего, скоро появится, а пока остатки крепкой медовухи можно не жалеть!

Девушка взяла шелковую нить, иглу и принялась за работу, посадив парня на лавку и вытянув его ногу вдоль нее. Парень стиснул зубы, но не признавался, что ему больно. И когда миловидная лекарша склонялась к его ноге, чтобы наложить швы, подросток украдкой пытался заглянуть в декольте. Увы, там его ждал розовый кошачий лиф.

Ольге было смешно наблюдать за его невинной робостью. Парнишка то и дело смущенно отводил от нее взгляд, сильно краснел и потом украдкой рассматривал её вновь. Он лет на шесть младше нее, но все-таки поднял ей не только настроение, но и самооценку на сегодня.

За терпение Ольга поцеловала мальчишку в щеку:

— Ты очень смелый, раз не пикнул ни разу во время такой операции.

Парнишка покраснел еще сильнее и умчался, забыв поблагодарить Ольгу.

Сому придется посторониться, от конкуренции нового воздыхателя

Вечером были намечены последние приготовления и пробный запуск дистиллятора. Ольга не успела выспаться как следует. Дела по дому никто не отменял. Хорошо, что она живет одна и не особо требовательна. Вернее, девушка уже стала приспосабливаться понемногу к местным особенностям быта. Топить печь, готовить на ней, стирать на реке. И все сама.

Ольга открыла окно, чтобы проветрить перед уходом. Вечер был наполнен приятным теплом. Кроме того, в тени сосен, которые росли повсюду над домами-землянками, не было жарко даже в полуденный зной. Закат. Только в этом мире Ольга видела такие необычные насыщенно-алые закаты. Из окна ее нового дома открывался удивительный вид на реку и небо, так как изба стояла на высоком месте. По небу лениво ползли персиковые рваные облака.

На улице послышался шум.

— Я тебе покажу, как меня позорить. Сплетни разносить вздумала, как бабка беззубая? Ща я тебе зубы то посчитаю и приданного лишу.

Судя по голосу, ругался явно мужчина, а вот визжала определённо девушка.

Высунув голову в окно, Ольга заметила, как народ стягивался к избе старосты. Вот те раз, что случилось, что за шухер? Она вышла из дома и тоже пошла за народом в сторону шума. Дойдя до места сходки и растолкав народ впереди себя, увидела, как ее первый и недавний пациент Боровик охаживает розгой свою дочь, намотав девичью косу на кулак.

Девица выла белугой и извивалась.

Остановись, слышишь! — послышался голос старосты Зорана Горыныча.

Толпа расступилась сама, пропуская сутуловатого и поджарого старосту. Боровик прекратил бить дочь розгой, но косу не отпускал. Так она и стояла, склонив перед ним голову.

— Чем дочь твоя перед тобой провинилась? — поинтересовался староста.

— Дылда эта щеки свеклой мажет и Сома травит: Зря ходишь, Хельга с Ланом ночи проводят да так, что труба избы шатается Сплетни распускает, отца позорит. Я-то в доме Хельги был и знаю, что они науку учат и разговоры умные ведут. А вот моя дочь, неряха, такие сплетни распускает.

— Отпусти ее, Боровик, — сказала Ольга. — Мало ли что кто болтает! Ты мужик! Языком хоть в жопу лезь, а рукам воли не давай.

— Хельга! — удивился, услышав её Боровик.

— А что? По отцовски-ли это, позорить дочь на всю деревню? Смотрю, весело тут у вас!

Боровик отпустил дочь и посмотрел на Ольгу. Хоть и провинилась дочурка, да все же родная кровь.

— Хельга, я тебе жизнью обязан, а эта хабалка… Как мне загладить такую обиду?

— Приставь ее ко мне в ученицы. Мне часто руки требуются, а заодно и у нее будет опыт в лечении и не будет времени гадости разносить по свободным ушам. — Ольга даже удивилась, походу местный говор и к ней начал потихоньку прилипать. Раньше бы она вряд ли сказала так витиевато и хитро.

Девка вдруг завыла, словно её продолжали лупить розгами, и бросилась к отцу.

— Верно, Хельга, пусть поживет, да ума наберется! — согласился Боровик, хотя в голосе его слышалось некое замешательство.

Так и сговорились. Ася, дочь Боровика, с этого дня должна была поселиться в Ольгиной избе и взяться не только за обучение, но и ведение быта. После того, как выяснились отношения с девушкой, Ольга, как и хотела, отправилась в мастерскую Лана.

Перегонный куб был готов к первому запуску. Гончар смастерил достаточно большой резервуар, водрузил его на небольшую печурку из кирпича, наколол щепы для растопки. Кроме того, придумал он и очень плотную крышку, которую, после того как залили брагу, залепили тестом, чтобы винные пары не выходили в воздух. Под змеевик приспособили корыто с водой из колодца, чтобы пар остужать.

Процесс пошел. Брага забурлила. Лан и Ольга сели на лавочку у своего детища и теперь с нетерпением ждали результата. Результат недолго заставил себя ждать. спустя пятнадцать минут первые живительные капли начали наполнять подставленный под конец медной трубочки кувшин.

И только налили то, что получилось, в красивую кружку, сработанную гончаром. Первый спирт, теперь не придётся мыть раны сладкой медовой брагой, на которую слетаются все мухи. В мастерскую влетел полупьяный Сом. Глаза у него были красными от слез, а лицо перекошено от злобы.

— Ты, жаба, все хвостом-то крутишь! — гаркнул он на Ольгу и, сжалкулаки, встал над ней.

Ольга даже бровью не повела.

— У жабы нет хвоста, — подметил неудачно Лан.

Сом схватил его за плечо и сдернул с лавки. Тот упал на пол мастерской и разлил самогон.

— Стоять… — рыкнула на Сома Ольга. — Вышел отсюда, и потом зашел как надо: со стуком и вытерев ноги.

Ее лицо в одно мгновение преобразилось от гнева. Стало жестким, мрачным. Розовые волосы сами собой потемнели и сделались фиолетовыми, в глазах промелькнула голубая искорка.