Рыжая племянница лекаря. Книга вторая (СИ) - Заболотская Мария - Страница 6

Поднявшись по ступеням, я с облегчением убедилась, что ни одному злокозненному беспокойному мертвецу не пришло в голову сдвинуть крышку гробницы обратно на место. Я, опустив руку с лучиной пониже, чтобы не выдать себя, некоторое время настороженно прислушивалась — не гремят ли где-то поблизости старые кости, не лязгают ли почерневшие зубы, но услышала только далекий собачий вой, перекликавшийся с урчанием, который издавал мой пустой живот. Голод прибавил мне храбрости, как это обычно и бывает с людьми простого сословия и неглубокого ума. Я выбралась из гробницы и направилась к выходу из склепа — в темном проеме арки виднелось ясное звездное небо, казавшееся странно чистым среди всего здешнего запустения, пропитанного нестерпимым смрадом.

Последние дни научили меня осторожности — я, согнувшись в три погибели, подползла к порогу, опасливо прикрывая огонек ладонью, и вгляделась в ночную тьму. Неясный лунный свет пробивался сквозь ветви деревьев и я угадывала очертания покосившихся надгробий. Тут мне показалось, что между двумя пригорками мелькнула какая-то стремительная тень. Быть может, то ветер качнул ветки, или же ночная птица пролетела над могилами, но я тут же отпрянула в сторону, и вжалась в каменный пол. Ужас сковал мои мысли, и единственное, на что я оказалась способна в ту минуту — так это на сбивчивые просьбы, обращенные ко всем богам разом: я просила их о том, чтобы то хищное, опасное движение среди полос лунного света мне почудилось. Но в темноте уж блеснули два алых огонька, и до меня донеслось глухое протяжное ворчание. Вот луна бросила отблеск на серую шерсть, на уродливую длинную морду… Я уже различила, что это не одичавшая собака и даже не волк — хоть размером оно и походило на обычных обитателей здешних кладбищенских угодий — и губы мои предательски задрожали.

Чудовище, мягко ступая, принюхивалось, поворачивая свою неестественно вытянутую голову то вправо, то влево, и я слышала, как шумно и жадно оно дышит, пытаясь уловить заинтересовавший его запах. Острые уши чутко ловили каждый звук, и я понимала, что могу выдать себя малейшим шорохом. Но склеп был негодным укрытием — здесь давно не имелось решеток, ни на окнах, ни на дверях, — и глупо было рассчитывать на защиту этих стен.

Как можно тише я начала отползать обратно к гробнице, которая могла спрятать меня, как недавно — бедных крыс господина Казиро. О, как я хотела сейчас затушить мертвый огонек! Но его не получилось бы попросту задуть, да и прикрывать его ладонью было опасно — я хорошо помнила, что говорил мне когда-то дворцовый дух о сухой гангрене, поражающей тех, кто ожегся зеленым пламенем. Оставалось надеяться, что зеленые отблески не так уж заметны со стороны.

Чудовище, тем временем, все так же плавно скользило между могил в поисках чего-то, так живо его заинтересовавшего. Я увидела, как оно замерло, изогнув спину, а затем глухо и довольно заурчало, уткнув нос куда-то в землю.

«Дьявольщина, да оно нашло череп, который я вышвырнула отсюда, и почуяло на нем мой запах!» — сообразила я. Времени у меня осталось в обрез, и я, уже не заботясь о шуме, который произвожу, ринулась к гробнице, умоляя высшие силы о том, чтобы старый механизм не заклинило. Но торопливость сослужила мне дурную службу — не успела я склониться над гробницей, как услышала низкий утробный рык совсем рядом: ужасное существо уже было здесь, и нас разделял лишь каменный постамент гробницы.

Должно быть, мне полагалось в тот момент оторопело глазеть на страшные острые зубы, виднеющиеся в приоткрытой слюнявой пасти, или же уставиться на кривые когти, наверняка способные единым махом вспороть мне живот. Но мое внимание привлекло совсем другое: на шее мерзкой твари имелся ошейник, точно у обычной собаки! Я слыхала лишь об одном человеке в городе, который годился бы во владельцы подобному исчадию ада, и мысль о колдунье внезапно прибавила мне самообладания.

— Лети, огонек, — быстро прошептала я, поднеся к губам лучину, и мысленно прибавила: «Сослужи добрую службу своему бывшему господину!». В тот миг, когда жуткая колдовская тварь метнулась ко мне, я изо всех сил дунула на лучину, отчаянно надеясь на то, что магия господина Казиро подчинится моей воле — ведь я не только спасала себя, но и мстила за изгнанного из своих законных владений духа-хранителя дворца.

Вихрь зеленых искр взметнулся над гробницей, и я, неловко отшатнувшись, покатилась в сторону, пытаясь увернуться от мельчайшего колдовства, рассеявшегося в воздухе. Но духов мертвый огонь и впрямь обладал разумом — пощадив меня, он точно рой диких разъяренных пчел вцепился в слугу колдуньи, и чудовище истошно взвыло, объятое языками холодного пламени. Одним прыжком оно скрылось во тьме, и я, к своему ужасу, услышала, как на его вой откликнулся другой такой же голос: тварь рыскала здесь не одна.

Теперь уж не задумываясь, я нырнула в черный провал гробницы, и скатилась по ступеням в полной темноте, в мыслях горячо благословляя гостеприимные ко мне владения покойного ныне господина Подземелий. От ударов о камень из глаз у меня летели искры почище тех, что подпалили шерсть чародейской ищейке. Я не успела даже как следует поразмыслить над тем, что отправляться в гости к духам — отнюдь не то же самое, что навещать свою престарелую тетушку, дом которой всегда оказывается ровно на том же месте, что и раньше, а сама старушка и подавно никуда не исчезает. Если один раз я нашла здесь господина Казиро, то это вовсе не означало, что и во второй раз я удостоюсь чести повстречаться с ним. Конечно же, вольные духи показывались только тогда, когда желали этого, и я, замерев в темноте, принялась жалобно звать:

— Господин Казиро! Добрый господин Казиро! Не бросайте меня здесь одну! Я вовсе не желаю вам помешать нынче ночью, но мне негде больше спрятаться, а одной здесь так страшно…

«Что если дух-хранитель уже переродился? — одна тревожная мысль сменяла другую, пока я ползла вниз по ступенькам, ничего не видя перед собой. — Он говорил, что тут же забудет меня… Есть ли какой-либо прок в том, чтобы идти дальше? Я не могу похоронить себя в чужой могиле навечно! Остановись, Фейн, этот путь никуда не ведет. Единственное, что можно выгадать здесь — несколько часов отдыха, а затем нужно уходить, дождавшись восхода солнца. Колдовские создания не охотятся при свете дня…»

И я замерла, привалившись к холодной стене. От усталости, страха и голода все мое тело тряслось, словно в лихорадке. Мне казалось, что я нипочем не засну, но в какой-то момент тяжкая муторная дремота одолела мое измученное сознание, и под тяжестью непроглядной душной тьмы мои веки опустились. Время для меня потекло вовсе не так, как обычно, и я не знала, сколько проспала, прежде чем услышала слабый голос господина Казиро:

— Здесь ты в безопасности, но это убежище не годится для людей… Тебе придется вернуться к солнцу и луне. Эта могила не примет тебя. Ты еще слишком жива для того, чтобы стать частью подземных владений, оставшихся ныне без господина. И время умирать тебе не пришло…

— Но ведьма послала за мной своих чудовищ, — заплакала я, услышав знакомый голос. — Она знает, что я здесь!

— Она послала их вовсе не за тобой, — успокаивающе шептал невидимый дух. — Псы-оборотни ищут демона, и, должно быть, сегодня ночью найдут его. Ей хватит этого улова до следующей ночи… Днем тебе следует бояться людей, а не колдовских ищеек.

— Людей?

— У нее достанет власти над людьми, чтобы искать тебя не одним лишь колдовством. Тебя многие знают в городе. Нелегко скрыться той, у кого на голове пылает рыжее пламя. Оставь мне свои волосы. Я буду плести из них шнурки, на которые когда-то нанижу новые монеты, — шептали стены и темнота. — Они будут прочны настолько, что удержат не только мою казну, но и саму мою сущность. Плетя их них нити, я буду помнить, что не безроден и мое имя ждет меня где-то здесь, в старых камнях. Твои волосы привяжут меня ко дворцу крепче цепей, и я не уйду блуждать во тьму подземных лабиринтов… На рыжий волос я нанижу когда-нибудь медь, а на седой — серебро… О, какая богатая казна у меня когда-нибудь будет!.. Как ярко она будет сверкать в свете луны!