Эринеры Гипноса - Пехов Алексей - Страница 2

– Да, – кивнул я.

Женщина помолчала, скользнула взглядом по моему лицу и произнесла вежливо:

– Ну, не буду вас больше отвлекать.

Попрощалась и ушла.

– Когда ты успела с ней подружиться? – спросил я, глядя, как темный силуэт плывет между памятниками.

Ученица беззаботно пожала плечами.

– Просто позвонила пару раз. Узнала, как у нее дела. Посочувствовала. А что?

Я молча покачал головой, глядя на имя, выбитое в камне. Феликс также учил меня быть открытым, общительным, вежливым и внимательным.

«Любой заглянет в распахнутую дверь, но увидит лишь то, что ты захочешь показать. Запертая – вызывает неуемное любопытство. Когда ее вскроют, найдут даже те тайны, которых за ней нет», – говорил он.

Хэл тронула мою руку, возвращая меня к реальности.

– Ну что, домой?

Было видно, ей стало неуютно здесь. И холодно. Кончик носа покраснел, лицо выглядело бледнее обычного. Каштановые завитки волос, придавленные капюшоном, распрямились, жемчужно-серые глаза под цвет осеннего неба задумчивые и тревожные.

– Идем. Нас ждет работа.

Хэл прекрасно знала, о какой работе речь. Задание Тайгера. Вмешательство давнего врага Феликса, а теперь и моего, сбило все планы.

Едва мы вырвались из плена Альбиноса, зазвонил коммуникатор Хэл. Имя абонента – лекарь дэймосов. В первый миг нам обоим показалось, что мы еще не вышли из сна. Или сам кошмар выполз следом за нами в реальность.

Я ответил на звонок. Провел по сенсорной панели, принимая вызов, поднес плоский, прохладный корпус к уху. На той стороне безмолвствовала тишина. Бездонная, бесконечно длящаяся, затягивающая. Она оборвалась короткими, захлебывающимися гудками.

– Что? – тут же спросила Хэл, наблюдающая за мной.

– Ничего. Проверка связи.

Тайгер прав: никогда нельзя быть уверенным в смерти дэймоса. Появление Альбиноса – великолепное подтверждение этому.

Я был убежден, какое-то время звонков больше не будет. Ученица еще полчаса настороженно посматривала на коммуникатор, затем носила с собой по дому. Но, как я и предполагал, нас пока оставили в покое…

Хэл взяла меня под руку, деликатно подталкивая к выходу с кладбища на тот случай, если вдруг я решил задержаться здесь еще.

Я свернул на едва заметную тропинку, тянущуюся между древних памятников, и зашагал быстрее. Пара минут, и мы уже спускались с холма, где среди деревьев и высокой травы скрывались могильные плиты. У его подножия изгибалась дорога, дома на другой стороне – старинные особняки с каменными фасадами – аутентично вписывались в серый осенний пейзаж.

– Слушай, Мэтт, – сказала Хэл, когда мы шли по улице, спускающейся к реке. – Я пыталась узнать, кто все-таки был учителем Феликса.

– Ну?

– Я подумала, что если дом перешел к твоему наставнику по наследству, должны остаться документы о владении в архивах.

– И что?

– И ничего. Все бумаги сгорели.

– Ничуть не удивлен.

– У них есть данные только за последние двадцать лет. А там указано лишь твое имя, даже Феликс не упомянут.

Мы вышли к реке. Песчаный пляж был пустым и холодным. Моя лодка, вытащенная на песок, напоминала одинокого водного зверя, выбравшегося на берег. Мотор как вскинутый хвостовой плавник, бока – зеленые продольные пластины чешуи. Краска кое-где облупилась. Надо подновить.

– Еще я побродила по местному форуму. – Хэл перешагнула через невысокий борт и опустилась на узкую скамью, пока я вытаскивал из земли длинный штырь, служащий якорем-палом, и собирал гремящую цепь. – Пообщалась с народом. Говорят, во времена юности твоего учителя на этой стороне даже домов не было. Лишь полуразвалившийся остов мельницы на берегу.

– Да. Знаю. – Я столкнул лодку, на ходу запрыгнул в нее. – Феликс рассказывал.

И я мог себе легко представить. Пологий склон, поросший низким кустарником. Одиночные деревья. На поляне, за стройными лиственницами развалины, затянутые паутиной трав. Темно-красный кирпич ярко выделяется среди буйства крапивы. Давным-давно глину для него добывали в карьере неподалеку от того самого кладбища, где мы побывали сегодня.

Дом Феликса возведен на мощном фундаменте, оставшемся от древней мельницы. Идеальное место для жилища дэймоса.

Я поднял весло, сделал несколько гребков, направляя лодку на глубину, затем положил его на дно, завел мотор и сел на корму. «Зефир» заурчал на малых оборотах и послушно повез нас на другую сторону реки, где находилось наше убежище.

– Такое чувство, будто ты занимался этим всю жизнь, – с легкой улыбкой сказала Хэл, наблюдая за мной.

– Нет, только одну четвертую.

Темные леса по берегам напоминали длинную зазубренную корону. Далекие острые зубцы елей отливали темно-синим, редкая рябь сминала их черные отражения.

Хэл наклонилась, опустила руку за борт и тут же отдернула, подышала на побелевшие пальцы. Вода была ледяной.

Я слегка повернул румпель, заставляя лодку огибать остров. Он всегда был здесь. Одинокий часовой посреди реки. Ветви густого ракитника торчали над полузатопленной полоской земли растрепанной щеткой.

На середине реки Хэл плотнее закуталась в куртку и сунула руки в рукава.

Я невольно вспомнил.

Феликс сидит там же, где сейчас я. Серая бандана низко надвинута на лоб, желтые глаза прищурены. Одна рука лежит на рифленом румпеле, другая на колене.

Я смотрю вперед. Скорость небольшая, но достаточная для того, чтобы холодный речной ветер раздувал волосы, а в лицо летели мелкие брызги. Нос лодки с силой пропахивал глубокую борозду в воде, разрезая ее на два белых пенных крыла.

Время от времени я оглядывался, и учитель усмехался довольно, видя мой детский восторг.

Далекое воспоминание сменилось недавним яростным образом. Гневное, оскаленное лицо, пальцы, сжимающие мое горло. «Зачем ты полез в сон?!!»

– Мэтт, – голос Хэл из настоящего, веселый, живой, теплый, вернул меня в реальность. – А что там? – Она махнула рукой, указывая вверх по реке.

– Несколько поселков. Высокие, песчаные обрывистые берега. Лес. Потом русло разделяется на два – старое и новое. Одно очень глубокое, с сильным течением, на втором много заводей, ивы склоняются над самой водой и нужно проплывать под ними, приподнимая ветви, как занавес, видно песчаное желтое дно… Очень красиво.

– Интересно, увижу ли я это когда-нибудь, – произнесла Хэл задумчиво.

– Увидишь. Если не в реальности, то в моем мире снов. Там есть очень похожий фрагмент.

Дома было прохладно. Старые генераторы едва справлялись с нагрузкой. Хэл натянула мой свитер, обернула ноги пледом, сидя на диване в гостиной, и грела ладони о чашку с чаем. Сейчас моя смелая, дерзкая гурия выглядела маленькой и ранимой. Каштановые растрепанные волосы сливались цветом с темными обоями, тело утопили под собой тяжелые шерстяные складки, из широких рукавов выглядывали тонкие белые руки, сжимающие мою чашку. Бледное лицо как страница из альбома с черно-белым рисунком, приколотым на стену за ее спиной.

Казалось, она растворяется в этом доме, полностью принимая его правила игры, больше не сопротивляясь, не пытаясь его переделать.

А еще Хэл изо всех сил оттягивала момент выхода в сон, придумывая одну за другой причины побыть еще в реальности. Согреться, выпить горячего, посмотреть новости, обсудить наши действия в мире сновидений и вот теперь впала в глубокую задумчивость.

Я присел на край стола, взял сахар из вазочки, прицелился и бросил его, метя в чашку глубоко ушедшей в себя Хэл. Попал. Она вздрогнула, когда белый пиленый кусочек булькнул, погружаясь в чай, вскинула на меня удивленный взгляд.

– Не засыпай, – сказал я ей. – Еще не время.

Наваждение рассеялось. Ученица больше не выглядела заторможенной, бледной тенью себя самой. В светло-серых глазах блеснул азарт, она огляделась в поисках того, чем бы кинуть в ответ. Не нашла и рассмеялась.

– Ладно, поняла. Я в порядке.

– Мне показалось, или ты пыталась избежать неизбежного?