Фестиваль (СИ) - Цветков Вильям - Страница 63

Прошло примерно полминуты. Он повис в воде, как в космосе, ощущая на себе сильное давление. Течение замедлялось. 'Теперь вода поступала как бы порциями, раскачивая его тело.

Ремень больше не требовался, Василий вполне хорошо держался за стержень.

Освободившись уже от автомата, он пару секунд выждал и, взмахнув руками, оттолкнулся от вентиля. Кромешная тьма не способствовала хорошему настроению и он почувствовал, как страх сковывает мозг.

Наконец, левая рука нащупала металлический бортик. Василий провел по нему ладонью. Так и есть, изгибается. Значит, он все-таки попал в трубу.

Хотелось вдохнуть воздуха. Легкие напряглись. Он загреб руками и ногами и преодолевая течение, поплыл по трубе. В голове замелькали яркие красные, желтые и белые вспышки. Отчаянно хотелось вдохнуть. Василий почувствовал, что горло словно перетянуло железной проволокой. Мышцы начали неметь. Он греб руками, выбиваясь из последних сил. Страх вдруг исчез и появилось состояние полнейшего безразличия. Какая разница, - промелькнула у него мысль, - в трубе, наполненной водой или в гробу...

Вдруг он больно наткнулся головой на что-то твердое. Это вывело его из состояния предсмертной эйфории. Стена! Стена!

Его мозг снова судорожно заработал, хватаясь за малейшую возможность выжить.

Течение прибивало его к полу. Значит сверху, наверх!

Его ноги коснулись трубы. Он сделал взмах руками и поплыл вверх, теряя сознание.

Глаза уже видели праздничный фейерверк, пробивающийся сквозь толщу воды, но мозг не реагировал.

Они промокли до нитки. Всюду была вода. Казалось, она прибивает вдвое или втрое быстрее чем раньше.

Таня старалась сохранять спокойствие. Время еще было. Немного, но все таки вода дошла только до пояса.

Но женщины радовались воде. Некоторые даже смеялись, если это можно было назвать смехом.

Таня уже не светила на воду, она подняла фонарь подальше от воды и освещала толстый кабель.

Они еще раз повернули. Сразу за поворотом кабель обрывался. Он просто сворачивал в стену.

Таня нервно рассмеялась. Фонарь запрыгал у нее в руках. Девушка, которая все это придумала, огляделась. Света от фонаря еле-еле хватало, чтобы осветить пространство в радиусе трех метров.

Но он ничего нового не освещал. Черная вода. Черные стены. Черный потолок и никакого выхода.

Таня взглянула на своих спутник. Никто не произносил ни слова. Все смотрели на нее как на Марию-Терезу.

Зачерпнув в руку воды, Таня плеснула себе в лицо. Потом окунула всю голову. Подействовало отрезвляюще.

Это подземелье, кругом вода. Потоп. Лестница. Конечно, должна быть лестница наверх, хотя бы на уровень воды. Где же она?! Черт! Где она может быть?!

Таня посмотрела на девушку. Та покачала головой. Кабель оканчивается здесь, значит должно быть недалеко. Она посветила по стенам еще раз. Ничего.

Оставив своих спутниц, Таня прошла несколько метров вперед. Неожиданно луч исчез где-то вдали. Таня подняла голову. В потолке, под углом тридцать или сорок градусов был сделан коридор. Он оснащался спускаемой лестницей.

- Ура!!! - закричала Таня. - Нашла! Скорее сюда! Цепочка подошла к ней и задрала головы. Все как одна, женщины затаили дыхание. Таня оглянулась.

- Давай я тебя подсажу, - сказала женщина с пистолетом. Таня так и не смогли вспомнить ее фамилию.

Остальные, окружив ее, помогли взобраться на подставленные руки. В воде это получилось легко.

Все вместе, они подняли ее и она, уцепившись за край, съехала назад вместе с лестницей, погрузившись в воду, уже доходящую до груди.

Медленно, очень медленно, одна за одной, они карабкались наверх. Положение усугубляло то, что они были связаны.

В самом коридоре были сделаны перила, это несколько облегчило подъем. Они прошли метров двадцать - двадцать пять. Внизу шумела юла, казавшаяся теперь далекой и нереальной.

Кирпичная лестница заканчивалась также резко, как и начиналась. Направо и прямо вели ходы. Освещение также отсутствовало, но все же почему-то казалось светлее.

Таня повела фонариком и не раздумывая, шагнула прямо. То и дело, луч выхватывал иссохшиеся картонные коробки, покрытые паутиной и стружками, какие-то тряпки с темными пятнами, ящики, деревяшки, метлы, гвозди - короче, бесполезную хозяйственную утварь. Таня ощутила необыкновенный прилив бодрости.

Вскоре фонарик высветил большую, обитую листовым железом дверь. С ее правой стороны, укрепленный здоровенными, слегка проржавевшими гайками, стоял добротный засов. Естественно, он был закрыт.

Таня потянула его влево и он плавно, без шума, открылся. Она с удивлением посмотрела на его отполированную до блеска поверхность.

Они прошли вперед. Справа показались две деревянные коричневые двери, тоже основательно заросшие паутиной.

В левом углу валялись сломанные ободранные метла. В этом закутке явно хранили ненужный до поры до времени мусор.

Таня распахнула еще одну дверь. Она отворилась с пронзительным тягучим скрипом.

Тотчас на них упал свет от дневной лампы и они закрывшись от него руками, расталкивая друг друга, протиснулись в дверь и начали карабкаться по ступенькам наверх.

Таня выбежала первая.

Это было како-то учебное заведение. Вдоль зеленоватых стен тянулись двери аудиторий. Тихая, даже торжественная обстановка.

Таня зажмурилась и села на ступеньку. По первому этажу в синем халате в их сторону семенила дежурная. В руке она держала швабру.

Глава 67.

Мрак постепенно тускнел и вместо с его уходом нарастал неясный дребезжащий шум, словно сильный дождь колотил по металлическому подоконнику.

Появились тонкие, всевозможных цветов искры, выскакивающие из клубящегося тумана.

Василий приоткрыл глаза и увидел потное лицо склонившегося над ним человека, от которого несло легким перегаром.

- Очнулся! - куда-то в сторону сказал человек, отчего пространство вокруг одобрительно загудело.

Василий повернул голову набок. Теперь уже стало видно, что он лежал в густой зеленой траве, окруженный десятком милиционеров и возбужденной толпой зевак. Никого из людей он решительно ни узнавал.

Черное небо периодически вспыхивало яркими красками, осыпающимися на землю со свистящим шипением и характерным треском,

Кто-то заботливо поднес ему ко рту бумажный стаканчик с налитым туда, судя по запаху, шампанским.

Василий опрокинул его в рот одним глотком и повернувшись на руках, сел. С черных, слипшихся от водной грязи волос, стекали мелкие маслянистые капли. Майка прилипла к телу и вызывала крайне неприятные ощущения. Василий чувствовал себя майским утопленником. Толпа нарастала.

Сукины дети, - подумал Василий. - Хоть бы кто догадался сухую тряпку дать...

Видимо, народ воспринял все это, как один из аттракционов. Правее, метрах в ста пятидесяти на большой, ярко освещенной сцене, выступал цыганский коллектив, пронизывая воздух над островом грохотом бубенцов.

- Закурить есть? - крикнул Василий толпе. Тотчас человека два или три протянули ему пачки. Василий с удовольствием затянулся. Теплый ветерок, поглаживая его тело, успокаивал и одновременно сушил.

Василию было наплевать на народ. Он наслаждался теплым вечером, ароматным дымом, жизнью наконец...

Вдруг слева толпа расступилась и в импровизированный кружок, как на сцену, ворвалось несколько старших милицейских чинов.

По крайней мере, одного из них он знал. Это был Архипов. Василий посмотрел на тлеющий кончик сигареты, потом на окружающих людей.

Те с удовольствием продолжали смотреть, ожидая, как минимум, потасовки, небольшой драки или, на худой конец, обмена джентльменскими репликами. Увидев Василия, Архипов застыл с удивленным выражением на лице.

- Ты?! Но... - он не знал что и сказать.

- Я, - сказал Василий. - Ты ведь не думал, что я еще в тюрьме? Архипов промолчал и как-то странно покачал головой.

- Ты мне должен быть благодарен. Это ведь я убил маньяка, из-за которого ты туда попал...