Имбецил (СИ) - "Alinkina" - Страница 52

Димон вернулся вскорости, принеся на хвосте не радужные новости соседок неформалки: да, был Роевский в общаге, ночевал у них с Катькой (неформалкой конченной), да, спать не давали всю ночь (на этом моменте Тур неосознанно засопел ещё громче), но свалил Роевский с самого утра в неизвестном направлении, не сказав даже Катьке.

Тур стукнул от злости по рулю, а Димон молчал, что-то обдумывая.

- Я его, блядь, в асфальт закатаю… - прорычал мужчина, глядя куда-то в одну точку. – Надо было его вчера щемить, а не ждать утра.

Димон посмотрел на друга.

- Ты его когда в асфальт закатывать будешь, то жопой к верху лучше, так сподручней будет…

Быков посмотрел на друга и помрачнел ещё больше. Шутку он не оценил. Не до шуток сейчас. Он и так не спал всю ночь на неудобной больничной койке, обдумывая, как он поступит с засранцем. К выводу какому-то он так и не пришёл, в голову лезла всякая хрень, зато проворочался Тур всю ночь, не отдохнув, а ещё больше себя накрутив, поэтому как только рассвело – собрал вещи и как бронепоезд понёсся домой, чему несказанно был «рад» ещё сонный друг и просто искренне рад счастливый Спайк, что не скажешь о докторах и медсёстрах из больницы.

- Ладно, не кисни – выловим поганца, а чтобы наверняка, сейчас наберём кому из наших бывших, они его и подловят на хате. Ты же адрес знаешь его квартиры, - по-деловому и бодро сказал Димон, доставая мобильник. – Они нам его в обёртке с бантом доставят.

- Не сунется он на свою хату, - уверенно проговорил Быков. – Ключи остались здесь, я проверил.

Димон приподнял бровь, но потом прищурился и, чуть подумав, выдал:

- Зато сунется к Григорьеву, и тогда…

- Я поеду в столицу сам, - твёрдо и хрипло проговорил Тур, перебив размышления друга.

Все доводы Димона ни к чему не привели. Тур решил и теперь сопел, насупившись и вцепившись в руль.

- Нет на флешке видео Григорьева. Я удалил, – зло сощурившись, всё же сказал Димон, когда понял, что Тур поедет, наплевав на всё. – Так что нет смысла гнать в столицу.

Тур, полностью погруженный в свои мысли, не сразу понял, о чём говорит друг, но когда до него дошло, повернул голову.

- Я говорил, что не дам тебе влезть в это дерьмо, - резко произнёс Димон.

Быков отвернулся и молчал. Напрягшиеся скулы, привычное сопение и дёргающийся кадык сказали Диме о многом.

- Покормишь Спайка? – спросил через несколько напряжённых минут Тур.

- Покормлю, - вздохнув ответил Димон, ведь Тур не обиделся на него, но его задело, что Дима не сказал про видео вчера. А что бы это дало? Он бы вообще не говорил ему ничего – сам бы понял, когда патлатый прискакал обратно, с утра пораньше, требуя назад настоящее видео. Кто знал, что патлатый откроет флешку и не удосужится проверить видео? Нет, по словам одной словоохотливой девицы из комнаты неформалки (о чём так же умолчал Димон), патлатый с утра пораньше включил комп (разбудив оную девицу), решив что-то посмотреть на какой-то флешке, но проснулась неформалка и он, дрянь звенящая, закрыл ноут, достал быстро флешку и свалил. Вот не мудак ли? Но этот вопрос уже не интересовал Димона, главное, теперь у патлатой дряни нет ничего на Григорьева, и тот сам его отправит пинком под зад куда подальше. Димона больше всего сейчас волновал Тур, который упорно ломится за засранцем. Это злило мужчину, но он ничего сделать не мог. Упрямый Артур решил, и всё, хоть трава не расти, и насрать на логику и факты. Димон даже наплевал бы на работу и поехал бы с Туром в столицу, во избежание, так сказать, но тот будет против, и Димон это знал наверняка. Быков не маленький – разберётся…

Уже подъехав к подъезду, Димон всё же сделал аккуратную попытку остановить друга или хотя бы сесть тому на хвост, но тот только зыркнул на него из-подо лба и ничего не сказал. Что и следовало ожидать.

Тур дико устал за дорогу и за день катания по столице. Даже его звериная, не поддающаяся логике злость на Тоху и обида на Димона утихомирились и спали, свернувшись клубком где-то в груди. Мышцы на руках неприятно ныли, словно он разгрузил вагон кирпичей, но он всего лишь провёл долгое время за рулём в нервном напряжении. Дорога домой давалась с каждым километром всё тяжелей и тяжелей, как ему так и его машине – под капотом что-то начало стучать.

Поездка в столицу ни дала почти ничего. Тоху, звенящую паскуду, он не нашёл. На что рассчитывал – непонятно. На удачу? Наивно. Димон был прав. Но плюсы в поездке всё же были. Один плюс. Быков узнал (попросил узнать) у бывших коллег, где находится юридическая контора Григорьева. Адрес ему дали без проблем, да ещё узнали, что Григорьев свалил куда-то за границу в командировку на пару дней. Оставаться в столице не имело смысла. Не имело смыла в принципе и ехать туда, но почему-то всё же хотелось надеяться на удачу, которая никогда не баловала Тура: с самого его детства, которое закончилось сразу после сада, когда его мать начала пить, после отъезда отца на зону в бессрочный “отпуск”. И до сих пор эта призрачная удача обходила его стороной, шарахаясь в сторону после еле заметного касания.

Под капотом вновь что-то застучало, и Тур сбросил скорость. Осталась чуть больше половины пути. Когда же застучало очередной раз, Тур напрягся – по дороге нет ни одной мастерской или чего-то ещё, но остановиться стоило, заодно и обезболивающее выпить. Запив жадными глотками таблетки водой, из маленькой пластиковой бутылки, Быков вышел из машины и заглянул под капот. Осмотрев всё и не найдя явной поломки, Тур пошёл отлить. Надо ехать на СТО. Он не Ванга и не мастер по движкам, чтобы определить навскидку, что не так с его машиной, но это уже дома. Главное доехать.

Быков сел в машину, которая чуть просела под его весом, и поехал дальше, стараясь не лететь по трассе.

Не отвеченный вызов на мобильном Быков заметил случайно, когда решил набрать знакомым эстэошникам и договориться к ним заехать – уж больно подозрительно и часто стало стучать под капотом. Пропущенный номер был незнакомый и городской. И когда он пропустил его? Может, когда отлить ходил? Тур набрал номер, и ему недолго пришлось ждать ответа. Сняли быстро. Оперативно, даже сказал бы Тур. Когда он услышал, откуда звонок, у мужчины заходили желваки. Что и кому могло понадобиться от него из ментовки? На выяснение, кто звонил и по какой причине, ушло минут пять, и явно усталый дежурный всё же вспомнил, кто звонил, а пошуршав по журналу, назвал и фамилию. Быков, не дослушав, сбросил вызов и втопил на полную. Пульс застучал в ушах от услышанного, и клубок из яростных эмоций, который уютно почивал, стал заново просыпаться, взъерошивая свой хвост.

Роевский.

Роевский Антон.

Задержанный Роевский Антон Антонович набирал этот номер.

Его номер.

Вроде Тур должен был радоваться, что язва патлатая и засранец нашёлся, и не в столице, а здесь, в ментовке, под боком, но что-то не радовалось. От слова совсем. Хотелось рвать и метать, хотелось приехать в ментовку и прямо там, при всех, схватить заразу за длинные красные патлы, поставить на колени, отметелить для начала, выместить то, что накопилось за эти дни, чтобы этот пацан почувствовал, понял хоть на йоту, как было хреново Туру, но что-то плавало на поверхности подсознания, что-то, что проклюнулось только сейчас, заставляя внизу живота приятно тянуть, а яйца предвкушающе поджиматься и гнать машину вперёд. Быков понял, из-за чего у него появились такие странные ощущения, только на кольцевой, въезжая в город. Тоха звонил из ментовки ему. ЕМУ, а не никому-нибудь. Это чувство грело всё больше с каждой минутой, разливаясь по венам, как яд, отравляя, и поделать с этим ничего нельзя было. Поздно. Но злость так же на этого неформала не прошла, наоборот, она стала ярче, отчётливее, на фоне возбуждения, а ещё перешла на самого Тура. Дурак он. Зачем не послушал Димона? Зачем попёрся в столицу? Зачем ему вообще сдался этот засранец звенящий, ведь он всегда ненавидел патлатых неформалов, похожих на обезьян! И ненависть была давнишней, уходя далеко своими корнями в молодость, когда он таскался с корешами по дворам, бухал до умопомрачения дешёвое пойло, трахал пьяных девиц по подворотням и гонял вот таких вот патлатых, отрабатывая на них свои удары и вымещая всю нерастраченную злость и обиду на весь мир, до сломанных конечностей и кровавых соплей. Одного такого патлатого тогда они обрили наголо тупым лезвием и хорошенько отделали до реанимации, за что впоследствии Быков чуть не загремел за малолетку как инициатор. Кореша слились быстро. У всех были какие-никакие родители, отмазавшие своих чад, и отвечать бы Туру одному, но благо его возраст позволил уйти в ненавистную, куда он не собирался, армию. И он не пожалел. Армия изменила его. Расставила точки над «i» и выветрила дурь, научив сдерживать по максимуму свою слепую ярость, так подходящую к его фамилии. Да, из-за патлатого он попал в армию, но что странно, не жалел, хотя въевшаяся по молодости ненависть осталась, впитавшись в кожу намертво.