Имбецил (СИ) - "Alinkina" - Страница 67

Когда вся еда была разложена и всё приготовлено в гостиной на низком столике, из ванной вышел Паша. Парень смущался произошедшего инциндента, но был настроен решительно. У него было время подумать над случившимся, и он сделал свои выводы. Правильные. Он понял, к чему клонит рослый викинг и к чему это приглашение поужинать. Явно не будет ни одного вопроса про Роевского. Подтверждение всем выводам парня явно упиралось ему в спину, когда он лежал на полу ещё в ванной, поэтому вопрос был решённым.

Грязная пыльная одежда, надетая на чистое, пахнущее гель-душем тело парня просто убивала. У Паши не было уверенности в том, что не придётся мыться опять. Вещи надо стирать от пыли, и чем чаще, тем лучше, а уж после сегодняшней уборки в мастерской тем более нужно было бы одеть чистую одежду, но её увы с собой нет.

Поведя чуть нервно плечами в своей одёжке, одуван решил сходить сегодня ещё раз по возможности в душ и уверенной поступью пошёл на поиски хозяина, чтобы вежливо-доходчиво отказать и намекнуть, что продолжения не будет. Отказать не получилось. Ни в вежливой форме, ни в какой. Даже властный тон, которого Паша всегда сам в себе побаивался, как тёмной части своей души, и старался скрывать, и как он заметил, викинг тоже, не прокатил, и всё потому, что этот огромный лысый мужик ему просто не дал и рта раскрыть! Димон оглушил Соловейчика с порога своей открытой улыбкой, своим безудержным обаянием и приглашением поужинать. Пашин план: вежливо и с нажимом смыться, как обычно он и делал в подобных случаях, - провалился, даже не начав осуществляться. И дело было даже не в долге уже, который он всегда уважал и усвоил, благодаря отцу, потомственному военному, и матери поддерживающей его. Вот они-то и вдолбили ему это с самого детства кожаным армейским ремнём и жёсткими наказаниями, в самую подкорку головного мозга. Дело было в другом. Пашина тёмная сторона, свой личный демон, живущий с ним уже не один год, и которого он прятал, пытаясь задушить и укрыть даже от себя, после смерти отца нашёптывал как заведённый: «Попробуй ещё раз! Он сам предлагает! Давай! Это твой шанс!». В оленьих, больших медовых глазах промелькнуло что-то странное, похожее на желание и надежду, но тут же погасло.

Паша молчаливо кивнул на настойчивое, без вариантов, приглашение поужинать дома, скинул у ковра носки, под удивлённый взгляд викинга, и подойдя босиком к низкому, цвета венге, столику, уставленному квадратными тарелками с суши, роллами, салатами и соусницами, с маленькими стаканчиками, уселся на коленки, положив руки на колени и держа спину ровно, словно был на какой-то церемонии, минимум в Японии.

Странным поведением парня Дима был немного шокирован. Он наблюдал за парнем, за его плавными, грациозными, уверенными движениями, чуть ли не приоткрыв рот. Особенно бросались в глаза узкие, не женские, жёсткие, с выделяющимися костяшками молочные ступни и ладони, которые выглядывали из-под запыленных штанов и рукавов и выглядели очень сексуально. Впервые Димон смотрел на руки и ступни со странным диким вожделением, желая наброситься и поцеловать их. Ему на миг даже показалось, что белая тонкая кожа, сквозь которую выделялись вены, должна быть прохладной, нежной и чуть солоноватой.

Уж не на такой эффект рассчитывал хозяин, приглашая парня, но сделать уже ничего не мог. Сглотнув набежавшую слюну и улыбнувшись, Димон приглашающе показал на стаканчик и промурлыкал:

- Попробуй. После душа самое то!

Паша посмотрел на указанную глиняную расписанную чашку с таким же кувшинчиком, и чуть покрывшись розовыми пятнами, не стесняясь своего властного тона, спросил:

- Что это?

Предосторожность Соловейчика была понятна: он в чужой квартире, рядом огромный накачанный мужик, который не прочь пройтись и по мальчикам и который может заломать его как тростинку, в случае чего, поэтому перестраховаться не помешает.

- Токутэй мэйсёсю - рисовое вино, - довольно, и как ни в чём не бывало проговорил Димон и, взяв свою чашку, чуть отпил. – Попробуй.

Паша задумался и, переведя взгляд с чашки на викинга, утвердительно произнёс:

- Саке. Я не пью.

Дима от догадливости парня прищурился. Что он догадался, было несомненно, вряд ли он пробовал такие напитки. Отхлебнув из чашки некрепкий, тёплый, но обжигающий градусом специфический напиток, Димон взял с подставки свою пару палочек и ловко подхватил с керамической квадратной тарелки ролл с копчёным угрём, макнул его в соус и, не проронив ни капли, поднёс ко рту. Паша же спокойно, стараясь не показать своих эмоций, проследил за исчезнувшим роллом и, так же не реагируя, посмотрел, как Дима ловко подцепил с небольшой тарелочки зелёную кашицу, довольно и аппетитно сощуриваясь. Соловейчик не был дураком и понимал для чего викинг заказал еду на дом, да ещё и суши, поэтому с чистой совестью решил действовать.

- Принеси вилку, - приказал, именно приказал, викингу Паша, чуть повернув голову в его сторону, но не меняя положения ни рук, ни спины. Поза была его хоть и расслаблена, но кончики пальцев от какого-то возбуждённого ожидания пронзило сотней иголочек.

Дима, услышав приказ, подавился бы, если бы жевал, но он на счастье уже всё проглотил, поэтому смотрел на ожидающего чего-то одувана с удивлением. И Диме уже не казалось, что парень заметно изменился, он явно это видел по его расслабленно-собранной позе, по его приподнятому подбородку, по его чуть потемневшим медовым глаза, и слышал, что в его спокойном тихом голосе звенела сталь и власть. Единственное, что осталось от одуванчика, так это румянец на светлой коже. От такой разительной перемены: от хрупкого, пушистого, застенчивого, благородного мальчика из бедной семьи (в этом Димон и не сомневался!) к грациозному, властному, уверенному в себе, с твёрдой рукой и далеко не оленьими глазами парню Димона просто прибило, а в груди перехватило дыхание. Улыбнувшись и хмыкнув, Димон встал с ковра и, ещё раз посмотрев на так и сидящего и ждущего одувана, пошёл на кухню за вилкой.

После ухода викинга Паша выдохнул и сам улыбнулся. На миг парню показалось, что огромный викинг всё же увильнёт от похода за вилкой и начнёт неразумного, необразованного парня из деревни учить пользоваться экзотическими палочками, ведь это был бы хороший повод подсесть поближе, например. И не только поближе, но и повод трогать Пашу, заигрывая.

В отсутствие хозяина парень уже не скрываясь осмотрел стол, уставленный деликатесами японской кухни, которые он никогда не пробовал, и от досады прикусил повреждённую губу, непроизвольно покраснев. Есть сырую рыбу он не хотел и не стал бы, если бы не желудок, который требовал пищи. Пообедать в столовой Паша не успел из-за драки с Завьяловым. Осмотрев ещё раз незнакомую, но вкусно пахнущую еду, Паша с тоской и вздохом повернул голову, чтобы посмотреть на спасительную дверь, в проёме которой стоял огромный викинг с вилкой в руках, излучая ехидство, будто поняв, что Паша захотел сбежать.

- Твоя вилка, - Димон протянул требуемый предмет одувану, вновь усаживаясь на пол и широко расплываясь в улыбке.

Улыбка Пашу взбесила. Он мучается тут, а этот гад счастлив!

- Что из этого без сырой рыбы? – недовольно, со сталью в голосе, вновь спросил Паша, беря вилку, даже не собираясь благодарить.

Димон, заставший одувана с тоскливым взглядом и по-детски прикушенной губой, решил было, что парнишка сейчас всё же засмущается, но не тут-то было. В милого одувана словно бес вселился, и Димон почувствовал себя официантом в ресторане, не меньше, потому что услужливо, без пререканий и подколок, как сделал бы с кем-нибудь другим, стал перечислять суши и роллы без сырой рыбы, а таких была половина. Сам Димон не любил сырую рыбу, ему по душе были все виды роллов и суши с копчёным угрём, поэтому-то он и баловал себя японской кухней, указывая в заказе исключительно всё с угрём, это в этот раз он выбрал разные варианты специально для одуванчика.

Паша, выслушав мужчину, кивнул и теперь без боязни потянулся к выбранным им же самим, но без сырой рыбы, роллам. На вилку ролл накололся без проблем, и Паша, не макая никуда, поднёс свою добычу ко рту, но вовремя заметил боковым зрением, с каким хищным видом за ним следит викинг. Остановив наткнутый ролл прямо у губ, Паша, поддавшись своей тёмной стороне, облизал нижнюю разбитую губу, прикрыл глаза и только после этого положил комок риса, обмотанный чёрно-бурыми водорослями и, видимо, куском угря, в рот.