Имбецил (СИ) - "Alinkina" - Страница 82

- Убери свои культяпки от собаки! А ты место!

Одуван, до этого молчавший и сидевший как мышь под метлой, попытался остановить взбесившегося Роевского, но его, видать, остановил бы только танк сейчас.

- И ты лапы свои убери от меня! – огрызнулся Тоха на одувана и пошёл к Спайку.

Спайк не ожидал, что его оглушат приказом со стороны, поэтому от шока (не иначе!), поскалившись, сел на куцый зад, попеременно облизывая кровавую морду и рыча на движения, только вот Роевскому по ходу жизнь стала немила.

- Если ты, монстр бесхвостый, сейчас меня укусишь, я тебя сам, покусаю, а в твою хавку нахрен насыплю пургена, и выгуливаться ты будешь на балконе, только для того чтобы поссать. Ты меня понял?! – рычал Тоха, подходя всё ближе к роту. Тур, как и одуван, хотел остановить этого придурка, но этот придурок инстинктивно повернулся к Быкову передом и угрожающе зашипел:

- Только попробуй!

Тур в лице поменялся. Поворачиваться к злобному, озверевшему от боли и предательства псу спиной, да ещё и орать – идиотизм чистой воды, и это, видимо, понимали все, кроме Роевского, как и то, что Роевский – психованный идиот. Спайк, правда на эти телодвижения не отреагировал, на счастье Тохи, зато Тур дошёл до точки кипения и, схватив пацана, притянул к себе, стараясь не сводить взгляда с рота.

- Пошёл вон из моей квартиры, придурок! - медленно, негромко, под болезненный скулёж Спайка рявкнул Тур в лицо Тохи и оттолкнул его несильно в сторону выхода.

Роевский хотел что-то сказать, но потом посмотрел на Спайка и улыбнулся, криво, мерзко и натянуто.

- Твой хозяин тупой имбецил.

Наблюдающие за этой сценой Одуван и Димон молчали. Димон – потому что знал, что не стоит лезть, а одуван, может, и сказал бы что и даже ушёл бы с Тохой, но на данный момент это было невыполнимой задачей.

Напряжение в комнате спало сразу с уходом Тохи, и даже Спайк стал жалобно поглядывать на Тура сквозь редкое рычание, чем тот и воспользовался: присев на корточки, чтобы оказаться наравне с ротом, протянул к нему ладонь под угрожающий рык и стал звать и просить прощения у Спайка.

Уговоры были нудными и долгими, но принесли свой результат. Спайк перестал огрызаться, более-менее успокоился. В его глазах то и дело вспыхивали жалобные и виноватые огоньки, и в итоге он сделал даже одну робкую попытку, чуть опустив голову покорно. Тур втянул носом шумно воздух, под облегчённый вздох Одувана и хмык Димона, стоявших до сих пор молча, будто обложенные минами. Это не было победой Тура, это было начало. Начало того, как он будет опять завоёвывать доверие и уважение Спайка. Он-то понимал, что сам виноват, да ещё бухал неизвестно сколько, оставив рота на попечение Роевского. Но начало было положено: Спайк не бросался, а рык стал меняться на ворчание.

Свой нос осмотреть пёс не дал, да Тур и не стал настаивать и провоцировать заново пса, только налил свежей воды в его миску и поставил рядом, когда Спайк улёгся на пол слизывая с носа длинным языком кровь и пытаясь достать до него когтистой лапой.

- Что с ногой? – спросил хрипло Тур у Димона, когда они наконец вышли из кухни.

- Я уж думал, не спросишь, - ответил Димон, хромая следом за Туром и опираясь на одувана, так вовремя оказавшегося рядом и теперь против воли исполнявшего роль костыля. Отпускать Соловейчика Димон не собирался – к нему накопилась куча вопросов.

- Все лекарства в комнате, - устало проговорил Тур, сообщая направление незваным гостям. Ему самому не помешали бы какие-нибудь лекарства, например, успокоительное и обезболивающее – руки подрагивали, мышцы на плечах тянуло от долгого напряжения, а голова раскалывалась.

Рана у Димона оказалась нестрашной и не сильно рваной. Останется пара шрамов, которые украсят его, как он сам решил. Спайк хоть и пытался оттяпать кусок мяса, но у него не получилось. Димон вовремя перестал «рыпаться», а Тур вовремя подоспел. Брюки, конечно были безнадёжно испорчены, о чём и сообщил одуван, аккуратно пытаясь срезать кровавые лохмотья, пока Димон (хитрый подлец!) не стянул их вместе с обувью и не предстал перед пунцовым одуваном в одних труселях, усевшись на кровать и раскинув при этом широко ноги. Одуван опешил от такой наглости и покрылся румянцем, встав как вкопанный. Тур на этот цирк взирал молча, только желваки его ходили, что говорило о том, что он злится.

- Наверное, лучше будет съездить в больницу. Пара швов здесь нужна, - вежливо выдавил из себя одуван, тем самым пытаясь избавить себя от общества этих двух пугающих мужиков. Паша чувствовал себя не в своей тарелке из-за произошедшего и из-за недружелюбного взгляда Тура. Удивляло одувана, что его ещё не выперли отсюда (а он очень хотел бы!), когда свалил распсиховавшийся не пойми из-за чего Антон. У Паши была, конечно, версия такого поведения Тохи, но уж больно неправдоподобная, ведь не мог же Роевский так распереживаться за здорового мужика, боясь, что его покусает его же пёс? Или мог? Свои домыслы Паша отложил на потом, до встречи с Антоном, ему сейчас бы самому сдержаться в присутствии наглого лысого викинга и не потерять лицо. А лысый ещё и провоцирует!

- Что, хочешь вслед за Роевским? Могу устроить, – недовольно прохрипел Тур, догадавшись о мыслях Паши, подходя к шкафу и выбирая там свежую майку, а заодно штаны для Димона.

- Он пока останется, - опередил Дима одувана, уже открывшего рот ответить Туру.

Тур достал спортивки и швырнул их на кровать, разглядывая мнущегося, но с вызовом глядящего на него одувана, и игнорируя Димона, а заодно размышляя: не послать бы этих двоих на хер, но потом вспомнил, что пацан, похоже, разбирается в медицине и может пригодиться.

- Его ногу в порядок сможешь привеcти? – кивнув на Димона, спросил Тур.

С заминкой, хмуро и недовольно, но одуван кивнул, не забыв напомнить про швы, которые надо бы наложить на глубокие раны от клыков, а ещё сделать уколы от бешенства и столбняка. Во рту даже у домашних псов куча инфекций и бактерий.

Тур, безразлично выслушав одувана, словно он пустое место, глянул на тумбочку с лекарствами и прохрипел:

- Поставишь мне иглу с лекарством и можешь быть свободен.

Одуван согласился с этим условием. Его же по-другому не выпустят, и это было понятно по агрессивно настроенному Быкову и по серьёзному и подозрительному лицу лысого. Так что лучше было согласиться.

Быстро обработав под хищными взглядами мужчин неудобно расположенную рану (пришлось почти ползать на карачках перед лысым и перед его выпирающим хозяйством запакованным в тесные какие-то трусы, потому что он наотрез с ехидцей отказался лечь на живот), Паша в повисшей душной тишине вытер пот со лба и выпрямился, глядя на Тура, давая понять, что его очередь. Тур не заставил себя ждать и сел на разворошенную кровать. Ему не улыбалось стоять у окна, подпирая подоконник, ему всё ещё было хреново, а после произошедшего его потряхивало то ли от злости, то ли ещё от чего. Слишком много чего произошло за столь короткое время. И это было на самом деле слишком даже для него.

Одуван легко справился с иглой, поставив её на этот раз в другую руку. На той Тур разворотил всё, что можно, поэтому пришлось ещё и обработать её и забинтовать, всё же вена. С лекарством встал вопрос. Запасного не было, а другой пакет, лежащий на тумбочке, надо знать, как и когда ставить. Паша не знал, поэтому и не стал ставить. Он не врач! То, что его мама таскала его в больницу и заставляла помогать, ничего не значит.

- Да ставь ты этот грёбанный пакет, - не сдержался Тур, рыча на одувана.

Одуван нахмурился и встал как вкопанный. Его терпение тоже не железное – он прогулял практику, а сейчас уже прогуливает и остальные занятия, включая и зачёты. Помощь – это одно, но вот так садиться себе на шею он не позволит. Димон не успел вставить слово.

- Я не врач. Эти лекарства должны быть по времени и по дозировке. Так что звоните тому, кто это назначал, или вызывайте скорую, а мне надо идти, - отчеканил чётко, громко, но вежливо Паша и, развернувшись на одном месте, пошёл на выход.