Последний Тёмный (СИ) - Сотер Таис - Страница 9

— Мне неудобно обращаться к почтенному магистру Токо, — вежливо ответил Лука, скрывая своё недовольство.

— Тогда используй заклятие попроще. Или можно сделать ещё лучше. За два серебряника могу найти тебе любую вещь.

— С помощью заклятья Истара? — поморщился Лука. — Оно не подходит. Я пробовал.

Заклятие Истара было наиболее распространённой поисковой формулой, и самой простой и надёжной. Вот только у него были свои ограничения: оно не могло найти живых существ и не могло найти магические, или те, которые соприкасались с магией, предметы. И хотя едва ли кость от пальца Гохра можно было бы считать живой, но к магии она имела явное отношение, и поэтому Истаром не находилось. У формулы, что нашёл Лука, таких ограничений не было.

— Понравившуюся девушку хочешь найти? — понимающе улыбнулся Жерар. — А у тебя есть что-то принадлежавшее ей? Часть одежды, или может быть, локон?

Лука уже думал об этом.

— Есть кость, — сказал он, и улыбка Лекоя увяла.

— А ищешь что? Надеюсь, всё-таки не девушку?

— Другую кость, — решил ответить откровенно Лука. Всё-таки помощь Жерара ему нужна была.

Тот вздохнул.

— Тяжело с тобой. Ладно, не буду больше спрашивать. За расшифровку формулы и помощь я возьму с тебя пять золотых. Три сейчас, два по факту работы.

Пять золотых? Это были большие деньги, больше, чем когда-либо держал Лука в руках. И Лавель ему явно с такой суммой не поможет — он в месяц всего получал три золотых. Спросить у Томаса? Томас взял на себя часть отцовских дел, и имел неплохой доход, но так как Луку он не особо любил, с такой суммой он точно не расстанется ради него. Попросить у епископа Бромеля? Тот не раз намекал ему, что будет рад помочь Луке, если у того возникнут затруднения. Вот только попросит он с него потом гораздо больше — в отличие от Лавеля, Горгенштейн не обольщался насчёт натуры отца Доминика. Да и не даст он деньги, не узнав перед этим, для чего они понадобились школьнику. А посвещать в свои тайны епископа Лука не хотел.

— Нужно время, чтобы достать эту сумму.

— Ну вот как появится, так и приходи, — ехидно посоветовал Лекой, тут же утратив к третьекурснику интерес.

Лука с досадой встал. Можно, конечно, обратиться к Элису Горичу, он берёт меньше, но у того язык как помело, а Лука бы не хотел, чтобы о его делах болтали.

Горгенштейн немного помялся и сел, задумчиво разглядывая Жерара Лекоя. Жерар был коренастым светловолосым юношей, в отличии от Лавеля, уже нуждавшемся в бритве, но ещё не умеющим ей пользоваться, отчего кожу украшали многочисленные порезы. Глаза у него были круглые, совиные, и по-птичьи цепкие, но смотрел он прямо и открыто, отчего вызывал симпатию у Луки, не терпящим в других людях лицемерия.

— Ну чего ещё? — добродушно спросил Жерар, заметив на себе взгляд Луки.

— Если ты поможешь мне, то сможешь получить гораздо больше, чем пять золотых. Я отдам тебе треть того, что найду в сокровищнице.

— В сокро-о-овищщнице? — недоверчиво протянул Лекой, но глаза его заинтересованно блеснули.

— Мне нужна эта кость для того, чтобы найти тайник одного мага. Полагаю, в ней должно быть много интересных, и весьма дорогих вещей.

— И что это за маг?

— Не могу сказать.

— А он не будет против, если мы его ограбим?

Лука позволил себе лёгкую улыбку.

— Он уже мёртв, так что, полагаю, ему всё равно.

Лукреций не совсем соврал Жерару. Ещё в самом начале их «общения» с магистром Гохром, тот упоминал, что перед смертью он успел спрятать значительную часть своего имущества в укромном месте. Пытался «купить» Луку, чтобы завоевать его доверие, но достаточно быстро понял, что странного мальчишку больше интересуют знания, чем золото. Впрочем, можно было надеяться, что про тайник чернокнижник всё же не соврал.

— И я должен тебе верить, что эти сокровища существуют на самом деле? — нахмурился Лекой.

— Клянусь именем своего рода, что говорю лишь то, что знаю, — торжественно сказал Лукреций.

— Рода кого, торговцев? На аристократа ты не похож, уж извини.

— У торговцев тоже есть своя честь, — не обиделся Лука. — Давай так — если мы не сможем выйти на тайник, то я отдам тебе десять золотых, то есть в два раза больше, чем сейчас, в течении года. Я готов написать расписку, которую любой суд сочтёт её действительной.

— Десять золотых это много, — облизал губы Жерар. Вот только ему не слишком хотелось привлекать внимание официальных властей к своей не совсем законной деятельности. Но ведь в суд идти и не обязательно. Если парнишка не сможет расплатиться, он просто придёт с распиской к его отцу, и тому, если он не захочет огласки, придётся потрясти кошельком.

— Тогда я подготовлю текст договора, — довольно кивнул Лука, поняв, что жадность в Жераре победила его осторожность.

В следующий субботний день, после того, как занятия закончились, Лука, вместо того, чтобы идти домой (а он, как и все школяры, что были родом из Улькире, на выходные покидал школу Орхана), остался дожидаться Жерара, у которого занятия заканчивались позднее. Присев на траву рядом с входом учебного корпуса, он через какое-то время почувствовал на себе чей-то взгляд. Оглядевшись, он заметил, что неподалёку от него, за старым дубом, стояла его однокурсница, Клара Вогард, пухленькая светловолосая девушка на год старше Луки, и пыталась незаметно за ним наблюдать. Заметив, что её раскусили, девушка покраснела, и замявшись, подошла к Луке.

Помимо пышных форм Клара была обладательницей милой улыбки и карих оленьих глаз в обрамлении густых ресниц, что вкупе с кротким нравом и восторженной наивностью, с которой она смотрела на мир, делало её одной из самых популярных девушек Орхана. Лука к своим почти пятнадцати годам уже начал посматривать на девушек, но дальше «просто посмотреть» у него пока не заходило. Все эти ритуальные игры вокруг особей, не отличающихся ни особым умом, ни хотя бы здравомыслием казались Луке совершенно утомительными. Тем более, что благодаря своим старшим сёстрам он не имел никаких иллюзий по поводу так называемого слабого пола. Но в привлекательности Кларе Вогард нельзя было отказать, тем более что в ней была некоторая сдержанность характера, порождаемая стеснительностью, которая выгодно отличала её от шумных и визгливых сверстниц.

— Добрый день, Лука. Ты разве не едешь домой? — тихим робким голосом спросила Клара, встав неподалёку, и неуклюже комкая в ладонях юбку.

— Позже, — коротко ответил юноша, и ради приличия спросил: — а ты?

— За мной должен приехать батюшка через пару часов, — застенчиво улыбнулась Клара.

Лука кивнул и отвернулся. На его взгляд, беседа состоялась. Но Клара всё продолжала стоять, изредка тяжело вздыхая. Горгенштейн начал испытывать раздражение. Он поднялся и стряхнул с брюк сухую осеннюю траву.

— Ты хотела что-то сказать, Клара?

— Мне просто стало тоскливо, я увидела тебя, подумала, что может, ты тоже скучаешь в одиночестве.

«Нет, спасибо, мне просто замечательно» — хотел ляпнуть Лука, но что-то в просительном взгляде Клары заставило его смолчать. Он снял с себя школьный сюртук и аккуратно постелил его на траву, взглядом предлагая юной даме сесть. Клара засияла, и постаралась как можно более элегантно сесть, не помяв при этом накрахмаленные юбки.

— Спасибо, Лука, — опустив пушистые ресницы, сказала она. — Это так неожиданно.

— Неожиданно что? — рассеянно переспросил Лука.

— Что ты заботишься обо мне. Ты всегда так отстранён и задумчив. Иногда я смотрю на тебя и гадаю, что происходит в твоей голове?

Слова Клары несколько озадачили Луку. Какая ей, в сущности, разница, что происходит у него в голове?

— Ты, наверное, очень умный, — ещё раз поставила его в тупик девушка.

Нет, он конечно, достаточно умён, тем более на фоне своих однокурсников, но что заставило Клару сказать это именно сейчас? Он понимал, что Клара от него что-то хочет, но не мог понять что именно.

— Тебе списать, что ли, нужно? — прямо спросил он.