Морские люди (СИ) - Григорьев Юрий Гаврилович - Страница 53

Сухопутные силы китайцев повернули восвояси. При этом, следуя чисто азиатским соображениям, они оставляли на своем пути запасы продовольствия для местного населения, для чего специально выкапывали ямы.

Может, на том все и закончилось бы, юг восточной Азии всегда старался жить по своим законам. Но на вторую половину двадцатого века приходится важный этап развития Военно-морских сил СССР. Главнокомандующий ВМФ — заместитель министра обороны СССР Адмирал Флота Советского Союза Сергей Георгиевич Горшков последовательно продолжал развитие океанского флота. Естественно, для постоянного присутствия в Мировом океане требовались расположенные вне границ базы и пункты снабжения. Их, увы, не было. Сергея Георгиевича заинтересовало географическое положение Камрани. Отсюда можно контролировать Малайский и Сингапурский проливы, вести радиоразведку и пеленгование зоны Персидского залива, северной части Индийского океана, Филиппинского, Восточно-Китайского и Южно-Китайского морей.

Командующий Вьетнамскими ВМФ контр-адмирал Кыонг против ознакомления «лиенсо» с этим районом провинции Хань Хоа не протестовал. В конце 1978 года по приказу Главкома были выполнены комплексные гидрографические работы и, что немаловажно, обследована территория бывшей военно-морской базы оставленная американцами. Понадобилось около трех часов для того, чтобы только объехать ее. Между прочим, имеющую первоклассные асфальтированные дороги. О результатах доложили Главнокомандующему ВМФ и начальнику Генерального штаба ВМФ — можно провести восстановительные работы и получить хороший пункт материально-технического обеспечения. Горшков приказал начать подготовку протокола и необходимых документов для более подробного обсуждения с вьетнамской стороной. Что и было сделано. 2 мая 1979 года состоялось подписание двухстороннего соглашения между правительствами СССР и СРВ об использовании Камрани как ПМТО ТОФ и, по инициативе Вьетнама безвозмездной его аренде сроком на 25 лет.

Вслед за первым отрядом побывавших в Камрани кораблей, среди военных моряков родилось негативное отношение к приобретению. Дневная температура достигала 45 градусов, ночью влажность равнялась 80 процентам. О кондиционерах речи не было, как и о средствах борьбы с москитами. Особенно тяжко пришлось первопроходцам. Офицеры спали в КУНГах, водители отдыхали, если таковым можно назвать сон, в кабинках. Чаще, конечно, непосредственно на свежем воздухе, с риском быть укушенным какой-нибудь мерзкой тварью в виде пауков, жучков, змей. Мучало отсутствие свежей воды. Привозимая сильно пахла хлором.

А в конце 1979 года ПМТО посетил Главнокомандующий ВМФ. Адмирал Флота Советского Союза Горшков после проверки хода дел устроил настоящий раздолбон по-флотски. Не стесняясь в выражениях, Сергей Георгиевич вбил в головы подчиненных свои мысли о необходимости иметь на столь стратегически важном месте пусть не базу, Бог с ней, но имеющий все необходимое для жизнедеятельности растущего океанского флота пункт оказания помощи.

В 1982 году сформировали 17 оперативную эскадру, в состав которой вошли дивизия подводных лодок, 119 бригада надводных кораблей. К этому времени военные строители построили легкие фанерные модули. Неподалеку нашли прекрасное озеро, которое было способно обеспечить проходящие корабли свежей водой.

И все бы хорошо, но…

В деревню за пределы закрытого гарнизона не пускали. На КПП несли постоянную вахту по моряку с советской и вьетнамской стороны. Что там говорить о посещении близлежащего городка Нячанг со специально построенными американцами санаториями для отдыха военнослужащих. Правда, в гарнизоне, вблизи от причалов были два пляжа с прекрасным мелким белым песочком. Наверное, начальство посчитало это достаточной компенсацией. Срочная служба посещала нижний, и только большой группой, с обязательным присутствием нескольких офицеров.

По дороге на пляж даже можно было сфотографироваться на фоне плодоносящих кокосовых пальм с предусмотрительно опутанными хозяевами колючей проволокой стволами, или у развалин старинного очага культуры с сохранившимися изображениями знака изобилия, свастикой. Как известно, заимствованной нацистами перед второй мировой войной. Очень живописно смотрелись снимки на фоне скал из громадных ноздреватых глыб, резко обрываемой песками восточной границы пышной тропической зелени. И, естественно, фото оживляли прозрачные как слеза воды пляжа.

Вьетнамские военнослужащие свободно ходили по всей территории ПМТО. Приветливые, они очень дружелюбно относились к советским морякам и охотно вступали в общение на языке жестов, понятном всеми народами. Многие заучивали русские слова, в свою очередь наши через некоторое время здоровались, старательно выговаривая вьетнамское приветствие «син тяо» и особенно полюбившееся слово «зе тот», что дословно означало «дешево, хорошо», а на сленге оно звучало как «хороший» — вьетнам зе тот, сигареты зе тот, даже погода могла быть зе тот. Вьетнамцам же пришлось по душе русское слово «корефан».

Денег в местной валюте, называемой «донгами» почему-то не платили. По возвращении моряков во Владивосток, бухгалтерия подсчитывала и выплачивала чеки Внешторгбанка, «боны», на которые можно было приобрести дефицитные товары в специальном магазине «Альбатрос», разумеется, при их наличии. Зато в Камрани была масса вьетнамских военнослужащих, способных черта достать, за определенную мзду, естественно. Нет, к алкоголю они равнодушны, рассказывали пораженные первопроходцы не менее удивленным слушателям. Существовали плакаты, утверждавшие, что, например, вьетнамская водка «лыо мой» благотворно влияет на сердечную деятельность и укрепляет здоровье. Но американцы не сумели привить населению священную веру в рекламу. Крепкие напитки, в том числе официально выпускавшийся Вьетнамом французский коньяк «Ривалет», американский виски «Белая лошадь», национальные ликеры «Три лимона», «Три апельсина», множество ромов и экзотических настоек местные не покупали, отдавая предпочтение пиву, его цена даже была выше стоимости бутылки хваленой двадцати восьми градусной водки. Даже самые задрипанные кафе под пальмой успешно торговали этим хранящимся со льдом напитком в алюминиевых банках. Еще его подавали вразлив в алюминиевых же чайниках. И обязательно со льдом.

— Ну, а что за черт, которого они могут достать? — вопросил практичный Иваныч у вернувшегося с длительного плавания с заходом в Камрань знакомого мичмана.

— Все. От электронных часов, радиоприемников, другой мелочи до джинсов, — немедленно последовал ответ. — Но будь добр расплатиться. Вот хоть рубашку с плеч сними. В ходу наши деньги, особенно десятки. Вообще, вьетнамцы страшные торгаши, куда нашим азербайджанцам, грузинам и армянам вместе взятым.

На военном совете, состоявшемся в каюте после ужина, старший мичман Петрусенко и мичман Борисов единодушно решили копить десятирублевые купюры. Мало ли, женам подарок нужно привезти? Нужно. Себе что-нибудь на память тоже надо купить или, на худой конец, обменять. Несчастные, они не осознавали, что за этим словом «мена» начинается путь нарушения только что созданной конвенции… Оба почти в тот же вечер пренебрегли договоренностью и с одобрения благоверных приняли решение испытать еще кое-что помимо сбора денег.

Сергей Иванович дословно понял совет знакомого: «хоть рубашку с плеч сними». Он переворошил каюту, шкаф в квартире, нашел тельняшки, вытащил совершенно новые, но уже узкие в талии брюки, и, естественно, кучу форменных рубашек, выбрасывать которые по мере получения новых привычки не имел. Все это теперь должно было стать товаром, неким эквивалентом в общении с местным населением. Разумеется, после приведения в божеский вид лично руками активно выразившей понимание Аннушки.

— Интересно, жена моя, что попросят за кассетный магнитофон? Я видел у одного офицера, маленькая такая штучка, а орет как кино в ДОФе. Диктофоны бывают, тоже совсем крошечные. Сам слышал, за границей видеомагнитофоны никакой не дефицит, они будто стоят себе на полках, спокойно подходи, выбирай. Никакой кинокамеры не надо, понимаешь? К телевизору подключаешь этот аппарат, вставляешь в него кассету и смотришь по своему телеку любой записанный фильм. На выбор. Во придумали буржуи.