Морские люди (СИ) - Григорьев Юрий Гаврилович - Страница 55

— Да нет, товарищ старший мичман, вы не поняли. Никакого меда и беззаботной жизни, я хочу быть со всеми.

— Откуда вдруг такой патриотизм? Ну-ка, ну-ка с этого места подробней.

— Не подведу. Чо там говорить-то, все понимаете сами. Прошу добро обратиться по инстанции.

Из десятка кандидатов на замену только Витька подал рапорт с просьбой оставить его в команде. Замполит поддержал, командир и старпом ограничились беседой, которую провел с матросом включенный в состав команды на время боевой службы представитель особого отдела. О чем был разговор, Зверев не рассказывал никому, а особисты вообще народ из глухонемых, когда дело касается тонкостей их работы.

Приступили к закрытию задач. Стрельбы — понятно, надо выходить в море. По покрытой пусть тонким, но крепким льдом узкой продолговатой бухте ходил буксир, выступавший поводырем до самого выхода подопечного на чистую воду. БПК аккуратно шуршал по пробитому каналу, свободные от вахт матросы свешивали за борт головы, подбадривая его криками: «О! Авианосец! Давай, родимый!» При благоприятной погоде оставались в районе учений на несколько суток и старались сполна использовать свои возможности.

При отработке стрельб по надводной цели сбрасывали за борт накачанные воздухом уголковые отражатели, выжидали, когда ветром относило их на предельную дальность, радиометристы выдавали координаты цели, в работу вступали спаренные, а также еще и шестиствольные артустановки.

Точно в назначенное и согласованное с морской авиацией время над районом даже пролетел реактивный бомбардировщик с буксируемым полосатым конусом, по которому также продемонстрировали свое мастерство специалисты БЧ-2.

На очередном выходе как это делается всегда при прохождении узкости между морем и заливом, сыграли боевую тревогу. Петька доложил мичману Борисову о том, что все на месте. Когда наверх ушел соответствующий доклад, Иванов продолжил развивать очень важную на взгляд молодого матроса Новикова тему.

— Итак, ты говоришь, тебя на свежем воздухе не укачивает. — Он поднял указательный палец. — Значит, вестибулярный аппарат у тебя дорогой наш Юрик, вполне нормальный. Напрашивается вопрос, почему при качке ты не в состоянии пробыть хотя бы полчаса в закрытом помещении. Может быть внушил себе, так бывает.

— Ну да, оказывается, я правда не могу. В кубрике голова начинает кружиться и тошнит. Я, когда штормовали, был наверху и даже не думал, что такое может быть. Какая там качка, мне весело было, честное слово.

В это время вышли на простор, ударила первая крупная волна. Корабль застыл на мгновение-другое, плавно покатился вниз, замер, решил неспешно вернуться в исходное положение, начал и медленно продолжил движение, попытался удержаться, застыть в верхней точке, сорвался. Снова неумолимо потянуло его на дно некоего колодца, откуда обязательно надо выбираться. Стальная громада начала мучительно однообразную борьбу с пучиной. Медленно вверх, стоп, медленно вниз, стоп, медленно… Новичок побледнел, судорожно сделал глоток. Милованов на всякий случай отодвинулся. Иванов, наоборот, придвинулся к матросу и строго посмотрел на него:

— Только попробуй, я тебе так блевану, понял? Терпи, сказал! Открой рот и дыши всей грудью, откусывай воздух.

Тот кивнул, сделал глубокий вдох. Конев повернулся к мичману:

— Товарищ мичман, ему бы сейчас пожевать что-нибудь. Я всегда горбушку на этот случай ношу, вот, держи Юра. А еще хорошо бы тараньку. Дайте я схожу к Рустаму.

Клим согласился. Новиков отломил от аппетитно пахнущей корочки, остальное протянул Милованову. Коля оставил дольку, кусок передал старшине команды. Тот подмигнул Новикову, разделил средство Конева на три части — самому Коневу, себе, командиру отделения и свою долю протянул молодому матросу.

Каждый счел нужным поделиться с ним самым верным на его взгляд способом борьбы с морской болезнью. Они единодушно убеждали, что краюшку надо как можно дольше катать во рту и стараться не глотать ни крошки. Новиков попробовал. Помогло! Понятно, принесенную от Рустама парочку таранек очистили и дружно съели все, в том числе товарищ мичман.

Внимательно наблюдавший за Новиковым Петя Иванов приуныл, но счел нужным доложить Борисову:

— Товарищ мичман, командир отделения гидроакустиков матрос Иванов профилактическую работу с подчиненным закончил. Результат… Эй, эй полегче!

Подшефный выскочил из заведования, рванул по трапу наверх, бросился к борту. Море приняло дань, обдуло страдальца так, что прошли головокружение, слабость. Через десять минут он замерз, хотел было спуститься вниз, да подошел неугомонный Иванов:

— Дал взятку, вижу. Ты запомни, полностью верить этим друзьям Коневу с Миловановым опасно. Они насоветуют. И нисколько не закончилась наша с тобой профилактическая работа. Стой, мерзни дальше. Назад пойдем тогда, когда станет невмоготу, когда мечтать будешь о тепле.

Новиков не выдержал, засмеялся:

— Я уже того, не против погреться.

— Дорогой мой, я твой командир и от научной теории не отступлю. Потому что верю ей. Тебе стало легко на свежем воздухе, так? Следовательно, теперь нужно, чтобы было комфортно в закрытом пространстве. Для этого надо очень захотеть тепла, несмотря на то, что там пахнет всякой дрянью. Ты вникай в то, что говорят умные люди, поможет.

Удивительно, но через две-три тренировки по способу командира отделения Иванова, морская болезнь отступила. Матрос Новиков блаженствовал. Петька вырос в глазах старшины команды и даже в собственных.

Провели противодиверсионные сборы. Ночью изображавшая террористов группа, в состав которой вошли моторист и главный боцман с пятеркой матросов вооруженных автоматами, ротным пулеметом Калашникова отошла под командованием офицера БЧ-2 от борта на моторной шлюпке и ушла в открытое море. После полуночи они скинули за борт пустую металлическую бочку на водяном якоре, а сами ринулись к кораблю, изображать кровожадных пиратов. Первыми цели обнаружили радиометристы и повели их, непрерывно докладывая на главный командный пункт о переменах курса. Представляющая шхуну неизвестного государства радиолокационно контрастная бочка медленно дрейфовала по лишь ей да ветру известному маршруту, диверсанты упорно мчались к намеченной точке встречи.

Прозвучали трели колоколов громкого боя, на корабле сыграли учебно-боевую тревогу. Противодиверсионный патруль усилил бдительность. Носовая и кормовая мухобойки с любопытством выставили свои спаренные орудия вслед за ярко высвечивающейся на экранах операторов артиллерийских комплексов удаленной точкой. Сигнальщики припали к визирным установкам, тщательно обшаривая линию горизонта. На рассвете в утренней морозной дымке появилось неизвестное для обороняющейся стороны высокоскоростное суденышко. Вооруженный личный состав преимущественно из электромеханической боевой части залег вдоль бортов. Среди них оказались матросы Поспелов и Петров.

Немедленно приступили к спуску катера плавучего поста наблюдения. До конца учений с него отслеживали действия обеих сторон. Руководитель обороны корабля капитан-лейтенант Черкашин принял решение обстрелять дальнюю цель из 76 миллиметровых орудий фактически, а по приближающейся открыть огонь учебными патронами из автоматов. «Добро» поступило. Поднялась стрельба.

Недолго наслаждалась свободным плаванием бочка из-под горючего. После короткого, но дружного перестука орудий с максимальной дальностью до тринадцати километров она получила пробоины и ушла на дно. Приблизившиеся к БПК диверсанты ударили из ручного пулемета Калашникова, полетели вдоль борта, щедро расстреливая из автоматов выданный учебный боезапас.

— Смотри-смотри, да это тот боцман, ну тот самый, — закричал Поспелов, вдруг увидев среди налетчиков матроса Зверева в каске. — А-а, с-сука, получай!

Петров тоже открыл безостановочную, чуть не на пол-магазина пальбу, старательно удерживая обидчика в прыгающем прицеле. Лишь властный окрик старпома: «Короткими! Только короткими!» немного умерил их пыл. Далее, согласно замыслу организаторов учений, террористы покинули плавсредство и устремились к цели в подводном положении. Пришло время, обороняющиеся условно применили гранаты, стараясь уничтожить противника еще находящимся на глубине.