Морские люди (СИ) - Григорьев Юрий Гаврилович - Страница 60

Вспомнили песенку из фильма «Человек-амфибия» про слишком долго плававшего моряка. Надпись появилась только под этой картинкой, зато родилось еще несколько рисунков, единодушно одобренных активистками. Грозил трезубцем вслед спешащему прочь кораблю разгневанный Нептун, за его спиной застыли в испуге русалки с грудничками на руках… Робинзон Крузо и Пятница прятали, забрасывали песком рыбу прямо с сетью, на заднем плане к острову подходил ржавый корабль… Вконец отощавшие люди растянули парус под пальмой, трясли ее и смотрели на ветки, где росли зеленые совсем еще маленькие кокосовые орехи… Оборванные моряки привязывали к лапке попугая письмо с адресом — «В СССР, женам»…

Конечно, все было оценено по достоинству сначала признательным замполитом, а позднее не менее благодарными участниками вечера отдыха. Правда, после его окончания председателю женсовета не удалось оставить рисунки Ефграфовой для так сказать, истории. Их выпросила директор кафе. Мотивировала тем, что такие вещи не залежатся, а доставят массу положительных эмоций экипажам других кораблей, которым предстоит еще подготовка к дальним походам и боевым службам.

Впервые оказавшаяся на подобного рода мероприятиях Ольга была в восторге. По приказу занявшей с первых дней права и обязанности свекрови бабы Шуры она еще накануне записалась на очередь в парикмахерскую. Осмотрев себя в зеркало после похода в салон красоты, заявила, что нужно было бы сделать прическу после обеда, поближе к вечеру и услышала безапелляционное:

— Не велика барыня, там очередь других будет. Радуйся, что хоть утром успели, поработали над твоей головой.

Молодая весь день трепетно ходила так, будто носила королевскую корону. Уборкой и кухней занималась старшая по дому. Платье было выглажено с вечера, но, видит Бог, она не подпустила бы к утюгу ни Ольгу, ни, тем более, ее мужа.

Когда чета Борисовых направилась в кафе, встретившийся сосед-отставник первым, несмотря на свой почтенный возраст приветливо поздоровался, с восхищением оглядел ее личико в обрамлении уложенных иссиня-черных волос:

— Никак в гости направились?

И почтительно уступил протоптанную в снегу узенькую тропинку. Спрашивал, чтобы сделать людям приятное. Он еще несколько дней назад узнал от общительной соседки, что ее квартирант собирается надолго в тропические широты, на боевую службу.

В вестибюле «Фрегата» встретились с Аннушкой и Иванычем. Друзья как бы мельком окинули взглядами боевых подруг, те, в свою очередь радостно улыбнулись друг другу, заговорили о чем-то своем. Распорядитель провела пары к столам.

С речью выступил командир бригады. Он пожелал подчиненным счастливого плавания, сказал много прекрасных слов в адрес членов их семей. Потом были танцы, танцевали много.

Ольгу пригласил красивый капитан-лейтенант, представившийся Иваном Константиновичем. Он каким-то внутренним чутьем угадал желание партнерши, оба, не сговариваясь, закружились в вальсе. Эти волшебные па, старательно заученные еще в юном возрасте, отточенные на школьных вечерах, прижившиеся и прочно вошедшие в память! С первых же звуков магнитолы ноги вспомнили ритм, чувство обрадовало и оттого весь вечер Ольгу не покидало ощущение участия в большом празднике. Оно жило, когда со всеми дружно отплясывала в общей толпе без разделения на пары, как в студенческие годы. Оно позволяло сердцу радостно биться в груди в такт звукам вальса и зажгло огоньки в глазах, когда ее пригласили на танго. Лейтенант, назвавшийся Александром, оказался прекрасным танцором, он чувствовал каждую ноту аргентинской мелодии. Что тоже было чудесно. Потом еще кто-то приглашал, она доверчиво вскидывала узкие свои ладошки на плечи в золотых погонах.

Клим и Иваныч с Аннушкой решили познакомить более-менее освоившуюся Ольгу с сослуживцами, их женами, подругами. Людмила Терешкова, когда Аннушка представила молодую Борисову, закричала:

— Девочки, нашего полку прибыло.

Белокурая, похожая на Снегурочку жена лейтенанта Коломийцева, а это он приглашал Ольгу на танго и жена старшего лейтенанта Ефграфова Сонечка обняли зардевшуюся новую подругу и отправились танцевать.

Чувствовалось, что всем хорошо, в воздухе витало праздничное настроение, люди отдыхали. Преимущественно молодые, они открыто улыбались, прикладывались к фужерам, охотно вступали в короткие диалоги. Удивило то, что отсутствовала грусть завтрашнего расставания, которая, по ее убеждению должна быть. Более того, ей показалось, что все забыли о причине сегодняшнего вечера. Завершился он пением под гитару. Самодеятельные песни о море чередовались с популярными, передаваемыми по телевизору. Потом прощались под звездным небом, расходились парами, а те, кому было по пути шли небольшими группами.

Без всякого объяснения с чьей-либо стороны Ольга поняла свою неправоту. Никакой разлуки, завтра мужья уйдут делать привычную работу в море. Придут, и снова уйдут. Так будет всю активную жизнь. А в перерывах почему не устраивать именно праздники, была бы, как говорится, причина.

Ольга мелко ступала в красивых, расшитых бисером унтах, туфли нес в целлофановом пакете Клим. Форменные его ботинки звучно скрипели. Голова легко кружилась после выпитого, на душе было приятно, хотелось петь, но он шел молча. Ольга о чем-то спросила, не расслышал, переспросил. Оказывается, хотела узнать, кто такие Иван Константинович и Александр. Клим пояснил, что это заместитель командира корабля по политической части капитан-лейтенант Москаль и командир дивизиона, его начальник лейтенант Коломийцев. Кстати, он видел, как жена красиво танцует вальс, он так не умеет. Да и в танго, если честно, не силен. Вот попрыгать, помахать в такт музыке руками и ногами это да, это хоть три часа подряд. Типа, как залезть… куда надо. Ольга хихикнула — фу, какой бессовестный!

За разговорами не заметили, что пришли, бдительный Булчут загавкал, подсказывая — я здесь и готов скушать косточку.

Перед сном посидели с бабой Шурой на кухне за чашкой чаю. Клим заново слушал рассказы своей жены. Терпения надолго не хватило, он демонстративно начал клевать носом, а снявшая макияж Ольга все сидела на кухне с бабой Шурой за чашкой чаю и с блеском в глазах рассказывала о том, как было здорово.

Александра Ивановна вспомнила былые годы, когда корабли собирались в дальние походы отрядами в два, три корпуса, обязательно с судами вспомогательного флота. Столько народу уходило, им тоже делали проводы, а встречали всей базой. Осенью обязательно с садовыми цветами. Лично она выращивала их для команды Николаича, а хватало всем.

— Во сколько вам сказали собираться? К десяти подойти к гастроному? Ну все, Олюшка, ступай спать. Завтра обязательно надень теплую кофту под пальто и шапку не забудь, они сразу не уйдут, намерзнешься на ветру.

Клим дождался желанного своего часа. Полетели в сторону платье жены, белье. Он выразил стремление крейсера пришвартоваться к судну и получил полное на то «добро».

Утро выдалось морозным. Пока задали корм Борьке, курам, да ублажили гастрономические притязания радостно вилявшего хвостом Булчута, подошло время собираться. Баба Шура решительно надела новые валенки, накинула на плечи вязаный платок, концы его завязала на спине, достала выходное пальто, пышную песцовую шапку:

— Я тоже поеду. Знаешь, Олюшка, сколько лет прошло, как провожала и встречала Николаича. Давно не видела ни кораблей, ни причалов. А тоже отъезжали от гастронома, как сейчас. Народу набиралось много, детей с собой брали.

Ольга боялась, что мест в автобусе, то есть машине выполняющей его роль, не будет. Обошлось, из-за холода малые дети сидели по домам, те, кто постарше находились в школе. Водитель, знакомый по летней поездке казах, узнав пассажирок, заулыбался, придержал сваренную из труб лесенку. Внутри загомонили:

— О, мы думали, опаздывающие не придут.

— Оля, как здоровье? Голова не бо-бо?

Людмила Терешкова потребовала тишины:

— А ну, девчата, успокоились, кто может, подвинулись. Оля, знакомь с бабушкой.