Морские люди (СИ) - Григорьев Юрий Гаврилович - Страница 79

Вторая группа, в состав которой попали Иваныч и Клим, уже имела некоторое представление о поездке. Они полюбовались важными лицами торгующих без отрыва от отдыха глав семейств, раздарили преимущественно детворе приготовленные для установления деловых контактов значки, сделали кое-какие покупки. Попытались было уговорить толстую лавочницу продать джинсу подешевле, не вышло. Даже обаяние Иваныча, выделявшегося в толпе громадным своим ростом Иваныча, при виде которого многие женщины базара с трудом отводили внезапно останавливающиеся взгляды и начинали учащенно дышать, не помогло. Махнули рукой. Блаженствуя, чисто для утоления интереса решили прогуляться по главной улице.

Мимо текла велосипедная река, величаво проезжали на скутерах молодые вьетнамки, обязательно при европейских шляпках и длинных, до локтей красных перчатках. Внимание экскурсантов привлекло необычное зрелище — на прикрепленной к седлу минимокика длинной доске друг за дружкой сидели сразу пятеро вьетнамских парней. Они ехали очень даже довольные своей выдумкой.

За соблюдением правил уличного движения, которых вовсе не существовало, следили милиционеры. Обладатели транспорта разъезжали, как могли и поворачивали, где хотели. Понятно, стараясь объехать снующих пешеходов, в том числе норовящих попасть под колеса. Нарушителей, как ездоков, так и кандидатов быть задавленными наказывали тут же, без всякого составления протокола и записи свидетелей. Хорошо, если те и другие отделывались подзатыльником. Чаще после свистка следовали пинок в заднюю часть туловища одним и удар резиновой палкой по спине другим.

Переводчик пояснил, что еще американцы пытались приучить местных к правильной, упорядоченной езде. В коляску мотоцикла усаживали копа покрупней, давали ему бамбуковую палку и ею он орудовал прямо на ходу, сгоняя едущих по встречной полосе на правую сторону. Без пользы. Трудное это дело быть инспекторами уличного движения в такой стране, где одинаково беспечны обладатели колес и пешеходы.

Прямо у тротуара что-то пили и ели праздные люди, сидя на маленьких, похожих на детские плетеных табуретках за небольшими же столиками. Точно такие же переносили в корзинах на коромыслах громко вопящие зазывалы с судками. Желающие попробовать предлагаемые кушанья привычно останавливали их, садились перекусить. Пахло жженым соевым маслом, слышались крики торговцев, на как всегда ярком синем небе сверкало очень жаркое солнце. Лимонаду бы!

Внимание привлекла торговка соком сахарного тростника. Толстые, ровные его палки возвышались зеленым конусом над корытом возле готового к работе компактного устройства в виде двух металлических роликов типа выжимального агрегата в стиральной машине. Она проворно составила вместе два небольших столика, смахнула несуществующие пылинки с поверхности, придвинула прямо-таки игрушечные табуретки, протерла высокие стаканы, вставила в приемное отверстие стебель тростника. Раздалось жужжание электромотора, полилась выдавливаемая жидкость. Иваныч первым сделал глоток на пол-стакана и широко улыбнулся: «Сладко»! Клим хотел было последовать его примеру, но хозяйка жестом попросила не торопиться, немного потерпеть. Она вынула из стоявшего тут же, на улице небольшого холодильника ведерко с мелко колотым льдом, когда пьяной походкой подошел некий оборванец, давно не мытый и в лохмотьях, которые трудно было назвать одеждой. Он что-то резко выкрикнул продавщице, повернулся к сидящим, горячо заговорил, размахивая руками. Шах хотел было вмешаться, но любознательный Добров попросил перевести, что там плетет впервые увиденный ими пьяный вьетнамец.

— Говорит, что она дура, не понимает, что это лиенсо, самые лучшие друзья нашего народа. Пожалела сок, пожалеет и лед. Говорит, он сейчас все исправит.

Нисколько не церемонясь, поборник дружеских отношений загреб сразу двумя руками содержимое ведерка и принялся распределять его по стаканам с соком. Хозяйка остолбенела. Щедро потекла грязная вода с не знавших мыла ладоней, тающие кубики рассыпались по сдвинутым столам. На Клима навалилась легкая, тщедушная фигурка добровольного благожелателя, но не прикосновение смутило, а тяжелый запах не имеющего нормальных условий обитания человека. Местный бомж в ответ на причиненное неудобство быстро-быстро затараторил высоким визгливым голосом, высыпал в его стакан еще одну выуженную нисколько не посветлевшую от невольного купания в ведре горсть. Он явно благоволил к азиату, оказавшемуся среди лиенсо в единственном числе. Видимо желая завести светскую беседу, о чем-то спросил и повернулся в сторону переводчика. Ожидал услышать от Клима слова одобрения, оценку щедрым своим действиям, не иначе.

Первой пришла в себя женщина. Она схватила палку тростника и с такой силой огрела неожиданного помощника, что та переломилась. Отбросив обломки, вытащила из ведра шумовку и плохо пришлось бы щедрому стороннику друзей из соцлагеря, если не его ноги. Гневно дышащая продавщица сока под хохот зевак выплеснула содержимое ведра и стаканов вдогонку пьянице, расторопно вымыла руки, ополоснула стаканы, протерла их чистым полотенцем. С проклятиями подняла из пыли самую большую часть сахарного тростника, обтерла о свои видавшие виды штаны и… сунула его в агрегат на отжим.

Об окончании истории участники культурной вылазки в иностранный город не рассказывали. Все они, кроме случайно попробовавшего-таки экзотический этот напиток Петрусенко наверное сожалели о случившемся, в Советском Союзе сока сахарного тростника в торговле не было. Попасть на экскурсию вторично при большом скоплении народа и единственном крошечном микроавтобусе, все равно, что дважды подряд выиграть по лотерее автомобиль «Волгу».

В воскресенье вечером в зеленом театре состоялся концерт художественной самодеятельности. Этому предшествовала генеральная репетиция, состоявшаяся непосредственно на сцене часа за два до начала. Матроса Конева с его музыкальным футляром по приказу заместителя командира корабля отпустили с корабля без сопровождения, благо площадка с рядами длинных деревянных скамеек находилась в пределах прямой видимости. Светлана Ивановна принесла заранее приготовленную для найденного начальником политотдела матроса-скрипача белую рубашку с бантом, при небольшом росте Конева подобрать одежду было легко.

Первым делом Игоря переодели. Одна миниатюрная, меньше его поселковая девушка энергично замотала головой. Показала пальчиком на тропическое его одеяние и, хлопая длинными черными ресницами, одобрительно закивала. Несколько минут назад она сменила традиционную свою одежду на воздушное платье, было видно, что непривычная к европейскому наряду, участница концерта стесняется новых ощущений. По ее пониманию, светловолосый моряк тоже должен был неловко чувствовать себя в гражданском облачении и сильно переживать от этого. Ну, примерно так, как она смущается оголенных своих коленок.

— Пусть будет по-твоему, Льен, — сказала руководительница. — Пусть будет по-твоему, ты права, так даже лучше. А, Игорек?

Он подошел, произнес мелодичное ее имя на русский лад, ткнул себе в грудь — ты Лена, а я Игорь. Вопросительно посмотрел, удивляясь ее молчанию. Светлана Ивановна засмеялась:

— Засмущал нашу певицу. Ее зовут Льен, что значит Цветок Лотоса. А ну-ка, ну-ка взгляну, как смотритесь рядом. Что это я, карга старая, не подумала раньше. Вам вместе выступать надо, только вместе.

Грузная, одетая средневековым пиратом с обязательными тельняшкой и черной повязкой на глазу, в огромной треуголке, ботфортах, с заткнутыми за пояс старинным пистолетом и самым большим нашедшимся на кухне ножом сорокалетняя «карга старая» подбоченилась, посмотрела, склонив голову набок на замолкшую парочку, решительно схватила скрипку:

— Сейчас мы такое попробуем изобразить, зрители от восторга умрут не встанут. Пой, пой свою песню. А ты, сынок, слушай и постарайся подобрать мелодию. Сможешь?

Игорь кивнул, показал Цветку Лотоса — петь, надо петь. Та тихонько повела мелодию. Скрипка нежно подхватила ее. Второй куплет зазвучал уверенней, свободно. Едва затих третий, заключительный, послышались аплодисменты привлеченных песней артистов. Все в голос попросили Льен исполнить на концерте вьетнамскую песню именно под русскую скрипку. Она вопросительно посмотрела на Конева. Как, без репетиций, без привычного сопровождения, с бухты-барахты взять и выйти на сцену с этим, по всему видать очень скромным парнем… Боязно, не зрители от восторга, а скорей всего они оба умрут не встанут со страха.