Лазурь на его пальцах (ЛП) - Лонсдейл Кэрри - Страница 59

– Вот здесь я его и нашла.

Я проследила за ее взглядом, устремленным на вздымающиеся волны.

– Вон там?

– Нет. Здесь, – указала она на мокрый песок у своих ног. От волнения ее чужестранный акцент стал еще сильнее. – Я набрела на него, когда прогуливалась вечером по берегу. Весь мокрый, он блуждал по пляжу. Изможденный, невменяемый и совершенно не понимающий, где находится. – Имельда страдальчески посмотрела на меня. – Его тело было сплошь покрыто синяками и ссадинами, как будто после жуткой драки. Лицо распухло и кровоточило. Но не думаю, что это была драка.

– И он не на серфинге так повредился?

Имельда отрицательно покачала головой.

– Волны Сикателы способны ломать и доски, и спины. В них очень много мощи. Здесь начинаешь по-настоящему уважать океан. Наверняка он откуда-то плыл, и течение прибило его к тем скалам, – указала она на Ла-Пунто.

У меня аж холодок пробежал по спине. Я живо представила, как Джеймса швыряет волнами, то и дело выбрасывая на скалы, и как он упрямо силится выбраться на берег. Тут же вспомнились странные видения, посетившие меня когда-то в дамской комнате ночного бара, прежде чем я отключилась. Это случилось сразу после того, как я увидела Лэйси. Неужели то, что мне тогда привиделось, на самом деле происходило в реальности?

– Что с ним произошло? – спросила я.

– No sé. – Уголки ее рта печально опустились. – Не знаю.

Имельда оглянулась на оставшийся позади пляж.

– Уже много поколений та земля, где теперь находится отель, принадлежал семье моего последнего мужа. Когда мы поженились, он унаследовал этот участок, и мы стали всерьез подумывать о своей гостинице. Курортный отель был его давнишней мечтой, а тогда стал и моей тоже. Три года мы с ним хлопотали о ссудах на строительство отеля, копили сбережения. Это было так прекрасно! Magnífico! – На губах женщины появилась робкая улыбка, но глаза тут же наполнились печалью. – Через полгода после того, как мы открылись, у моего мужа случился сердечный приступ. Он умер у меня на руках. В итоге я унаследовала все: и отель, которым я даже не представляла, как управлять в одиночку, и кредиторов, постоянно дышащих мне в затылок.

Она сложила на груди руки и зябко потерла ладонями локти.

– Через четыре месяца после его смерти мне потребовалось принять решение: или продать отель, или как-то двигаться дальше. И вот я пришла сюда, чтобы подумать. Я уже готова была расстаться с надеждой осуществить наши с мужем мечты. Хотя этот отель был единственным, что мне осталось от мужа. Вот тогда-то я и наткнулась здесь на Карлоса.

– А что он сказал, когда вы его нашли?

– Он не знал ни своего имени, ни откуда он, ни как попал на этот пляж. Спустя много месяцев он сказал мне, что первым его воспоминанием было то, что он увидел меня. Я отвела его в нашу больницу. У него были сломаны нос и скула, и ему требовалось серьезное хирургическое вмешательство на лице. Среди наших докторов таких специалистов не оказалось. Они вообще не знали, что с ним делать. Он же совершенно ничего не помнил.

– Ведь он же был объявлен пропавшим без вести, – заметила я. – Кто-то все-таки должен был сообразить, кто он такой.

Имельда отвела взгляд, быстро опустив глаза. Пальцы ее нервно теребили край платья.

– Его же объявили пропавшим возле острова Косумель, так что никому и в голову не пришло связать человека в нашей больнице с тем мужчиной, что пропал без вести чуть ли не в тысяче миль отсюда. Тем более что к тому времени, когда его объявили пропавшим, и мне, и больнице уже хорошо заплатили, чтобы мы держали рот на замке.

– И кто вам заплатил? – спросила я, хотя у меня и так имелись свои подозрения.

Имельда облизнула губы.

– Уже через несколько часов после того, как я положила в больницу Карлоса, сюда приехал один американец. Он назвался другом Карлоса, но я догадалась, что он родственник. У них были очень похожие глаза.

Меня начало всю колотить, хотя ее слова меня ничуть не удивили.

– Томас, – кивнула я.

– Он сделал мне предложение, от которого я не могла отказаться.

В сердцах я бухнулась на песок. Как и Имельде, Томас мне хорошо заплатил, чтобы я могла припеваючи жить дальше. «Обналичь этот чек», – говорил он мне не раз. «Открой свой ресторан», – подзуживал он. Так я и поступила. И это неплохо сумело отвлечь меня от всего того, что он натворил.

Имельда села рядом со мной.

– Для вас, должно быть, это слишком тяжело. Вы были с ним женаты, sí?

– Его хоронили как раз в день нашей свадьбы.

– Ох, lo siento^[33], – пробормотала она виновато.

Я лишь молча уставилась в песок.

– Поначалу Томас попросил меня просто присматривать за Карлосом, – продолжала она. – Я должна была следить за его безопасностью и сообщать, если вдруг возникнет что-то подозрительное.

– Что, например? – подняла я голову. – Он же всего лишь поехал по делам.

– Его жизнь была в опасности. Кто-то пытался его убить.

У меня бешено заколотилось сердце. Лэйси ведь обмолвилась в своей записке о некой опасности, но эта мысль тогда показалась мне нелепой. Джеймс же вел самую что ни на есть обыкновенную жизнь.

– Кто же мог на него покушаться?

– Этого я не знаю. Одним из условий моей сделки с Томасом было то, что я не стану задавать лишних вопросов.

– Но почему вы согласились на такую сделку с совершенно не знакомым вам человеком? – У женщины задрожали губы, и я, догадавшись, ахнула. – Он оплатил все долги отеля, верно? Неужели оно того и правда стоило? Жизнь моего жениха – за ваше избавление от долгов?

– Я дала ему новую жизнь, – попыталась защититься Имельда. – Лучшую.

– Это вам Томас так сказал? Как жаль, что вы не спросили самого Джеймса, что он об этом думает. У него и так была очень хорошая жизнь! – вскричала я. – Прекрасная жизнь!

– И все же здесь он свободен. И ему не приходится скрывать каких-то тайн.

– Какие тайны? Не было у него никаких тайн.

Она посмотрела на меня в упор:

– Вы в этом так уверены?

Я устремила взор на океан. В сознании царил полный хаос, мысли накатывали и вскипали, как эти яростно вздымающиеся волны. Брошенные семена сомнения живо проросли внутри меня, извилистыми лианами потянувшись по всему телу, зловеще обвивая кости и пронзая плоть. Нет, я в этом не была уверена. Больше уже нет. Если для Джеймса было так сложно говорить со мной о Филе и о том, что случилось вечером после нашей помолвки, то были, значит, и другие вещи, в которые он меня не посвящал.

– Мой друг Ян предполагает, что у Джеймса диссоциативная фуга, – сказала я.

Имельда изумленно вскинула брови.

– Вы знаете, он прав. Врачи считают, что потеря памяти у Карлоса вызвана некой психологической причиной. Томас хотел быть уверен, что Карлос не вспомнит ничего из своей предыдущей жизни, и мы создали для него новую. Томас привлек серьезных специалистов, которые восстановили Карлосу лицо. Так, чтобы никто его не узнал. Все за свое молчание получили кругленькую сумму. У нас тут деньги являются более весомым аргументом, нежели слова. А особенно американские доллары.

И пока я выхаживала Карлоса у себя дома, – продолжала Имельда, – Томас созидал его новую жизнь. У него уже были подготовлены для Карлоса новые документы, свидетельство о рождении, удостоверение личности… – Она быстро взглянула на меня. – Были старые картины Карлоса, оставшиеся от его жизни в Америке. Томас постарался, чтобы все выглядело так, будто Карлос незадолго до того приехал в наш город, чтобы открыть здесь собственную картинную галерею. Якобы он был моим, где-то долго пропадавшим, сводным братом. Все вокруг думали, что Карлос гражданин Мексики.

Томас считал, что, чем более основательную жизнь мы создадим для Карлоса, тем меньше шансов, что его память вернется. Sí, в нашей истории, конечно, существовали серьезные пробелы, но поскольку Карлос, по легенде, лишь недавно отыскал меня, свою сводную сестру, то на многие его вопросы я не должна была отвечать, поскольку попросту могла чего-то не знать. Мы, дескать, только-только начали заново узнавать друг друга ближе, а в это время как случилось это несчастье с серфингом.