Смерть Артура - Толкин Джон - Страница 3

В поисках объяснения тому, что столь масштабные поэмы были заброшены на достаточно продвинутой стадии, стоит обратиться к обстоятельствам жизни автора после того, как он был избран на пост профессора англосаксонского языка в Оксфорде в 1925 году: вспомнить о том, как много времени и сил отнимала эта должность и научная работа, а также о нуждах, заботах и расходах семьи. Как и на протяжении большей части жизни, у отца никогда не хватало времени; я склонен предположить, что вдохновение, бесконечно сдерживаемое, вероятно, могло просто иссякнуть – и все же снова дало о себе знать, как только среди всех его обязанностей, и неотложных дел, и прочих интересов образовался просвет, – однако проявилось уже с иной сюжетно-тематической посылкой.

Вне всякого сомнения, в каждом отдельном случае причины были свои, и сейчас доподлинно определить их невозможно; но в случае «Гибели Артура» я предположил, что эта поэма «села на мель» на волне кардинальных изменений, которые происходили в концепциях моего отца на тот момент вследствие работы над «Утраченным путем» и публикации «Хоббита»: возникла идея Нуменора, миф о том, как Мир Стал Круглым и о Прямом Пути, и впереди замаячил «Властелин Колец».

Можно также заподозрить, что в силу самой своей природы эта последняя чрезвычайно сложная поэма оказалась особенно уязвима для задержек и помех. Ошеломляющее количество сохранившихся черновиков к «Гибели Артура» свидетельствует о трудностях, неизбежных при использовании данной метрики, которую мой отец находил настолько близкой по духу; и о придирчивой взыскательности, с какой отец стремился найти в рамках прихотливого и запутанного повествования подходящее выражение для ритмических и аллитерационных моделей древнеанглийских стихотворных форм. Если слегка изменить знакомую метафору, «Гибель Артура» явилась одним из тех произведений искусства, которые возводятся неспешно, и открывшиеся новые творческие горизонты для них губительны.

Как бы ни воспринимались подобные умозаключения, перед издателем неизбежно возникала проблема: как именно следует представить «Гибель Артура» издателю. Вероятно, некоторые из тех, кто взял в руки эту книгу, вполне удовольствовались бы одним лишь текстом поэмы в том виде, как он приведен здесь, и, скажем, кратким описанием этапов его создания, которые явствуют из многообразия черновиков. С другой стороны, наверняка есть и многие другие: те, кто взялся за поэму из любви к самому автору, но об «артуровской легенде» знает крайне мало и хочет и ожидает обнаружить хоть какие-то указания на то, как эта «версия» соотносится с исходной средневековой традицией.

Как я уже сказал, отец не оставил никаких, даже самых кратких, указаний в том, что касается его соображений и намерений в отношении этой чрезвычайно оригинальной трактовки «Легенды о Ланселоте и Гвиневре», – в отличие от древнеисландских поэм, опубликованных под общим названием «Легенда о Сигурде и Гудрун». Но в данном случае со всей очевидностью нет нужды вступать в лабиринт в редакторской попытке написать всеобъемлющее разъяснение к «артуровской легенде», которое, скорее всего, воздвиглось бы пугающим и грозным бастионом, так, словно без этого предваряющего справочного аппарата прочесть «Гибель Артура» никак невозможно.

Потому я отказался от какого бы то ни было «Введения» в полном смысле этого слова, но, следуя тексту поэмы, добавил несколько комментариев явно необязательного плана. Краткие примечания, приведенные в конце поэмы, по большей части сводятся к сжатому объяснению имен собственных и отдельных слов и к ссылкам на комментарии.

Каждый из этих комментариев, адресованных тем, кому требуются такие разъяснения, посвящен отдельным аспектам «Гибели Артура», представляющим особый интерес. Первый из них, «Поэма в контексте артуровской традиции», прост по замыслу, при всей своей длине очень ограничен по масштабности охвата и не содержит гипотетических интерпретаций; в нем прослеживается происхождение поэмы моего отца от конкретных нарративных традиций и анализируются расхождения с ними. С этой целью я опирался в основном на два произведения на английском языке: на средневековую поэму, известную как аллитерационная «Смерть Артура», и на соответствующие эпизоды из сэра Томаса Мэлори, со ссылками на источники. Не довольствуясь сухим конспективным изложением, я дословно цитирую ряд отрывков из этих произведений как наглядные образчики этих традиций, по форме и стилю радикально отличные от аллитерационной «Гибели Артура» иной эпохи.

По зрелом размышлении я решил, что лучше всего – во избежание лишней путаницы – изложить свои комментарии так, как если бы поэма дошла до нас только в позднем своем варианте (тот, что опубликован в книге), а все черновики, иллюстрирующие причудливую эволюцию этой формы, были бы полностью утрачены. Я не видел необходимости углубляться в запутанные дебри происхождения Артуровского мифа и его бытования в ранние эпохи. Скажу лишь, что для понимания «Гибели Артура» важно отдавать себе отчет: легенда коренится в V веке, когда римскому владычеству в Британии пришел конец и в 410 году легионы были отозваны, и восходит к воспоминаниям о битвах, которые вели бритты, противостоя разбойной резне и разору, что несли с собою варварские захватчики, англы и саксы, продвигаясь все дальше от восточных пределов бриттских владений. Следует помнить, что на протяжении всей книги термины «бритты» [Britons] и «бриттский» [British] относятся единственно и исключительно к кельтскому населению и их языку[5].

За разделом «Поэма в контексте артуровской традиции» следует раздел под названием «Ненаписанная поэма и ее взаимосвязь с “Сильмариллионом”» с анализом разнообразных набросков моего отца, которые содержат в себе какие-либо указания на планы автора касательно продолжения поэмы; и, наконец, раздел «Эволюция поэмы» – это в первую очередь попытка проиллюстрировать как можно четче (учитывая крайне запутанную текстологическую историю) основные изменения в структуре, на которые я то и дело ссылаюсь, и в придачу к ней – множество примеров, поясняющих художественный метод автора.

Примечание. На протяжении всей книги ссылки на текст поэмы даются в следующем формате: номер песни (римская цифра) + номер строки, напр. II.7.