Идол (ЛП) - Каллихен Кристен - Страница 20

Он очарователен. Тем не менее, я замираю в кухонном проеме. Думая о том, как слетела с катушек прошлой ночью. Никто не видел меня в подобном состоянии с детских лет. Даже мои родители. Возможно, Киллиан замечает мое смущение, потому что ставит на стол большую миску с крупно нарезанными фруктами и протягивает вилку.

- Сегодня мы должны наесться до отвала. А затем сыграть в веселую игру с водным шлангом, - он нахально улыбается мне. - Ты даже не представляешь, как сильно я жду возможности отомстить.

- Ага, спорю, что так, - я беру кусочек спелого персика. - И не важно, что таким образом я приобщилась к общественным работам.

- Не волнуйся, Элли Мэй. Я буду милостив. Или что-то типа того.

Мы усмехаемся друг другу, словно идиоты, а затем его телефон приглушенно звонит из кармана шорт. Улыбка Киллиана увядает, когда он достает и отключает мобильник.

- Ты даже не посмотришь, кто звонил? - спрашиваю я.

Он пожимает плечами и накалывает на вилку кусочек персика.

- Мне и не надо. Это рингтон Скотти, моего менеджера.

- И ты не хочешь с ним говорить?

- Не сейчас, - парень гоняет по тарелке кусочки фруктов, словно играет в какую-то игру. - Он просто хочет поговорить о делах и... - Киллиан широко и фальшиво улыбается мне. Гнев и раздражение мерцает в его глазах. - Я в отпуске.

- Ну, тогда всё верно, -я пытаюсь дразниться, но мой язык становится деревянным.

Еда свинцом оседает у меня в желудке. Его менеджер хочет, чтобы он вернулся. Это же очевидно. Независимо от того, что Киллиан жаждет насладиться отдыхом, настоящая жизнь всё еще ждет его. И в конце концов, я потеряю его.

- Спасибо, кстати, - хриплю я, преодолевая боль в горле.

Он качает головой.

- Это ужасный фруктовый салат, детка. И мы оба это знаем.

- Нет, я имею в виду за то, что ты... здесь.

Киллиан смотрит на меня с минуту, его брови хмурятся, а затем он опускает ладонь поверх моей руки. Она теплая и тяжелая, а его пожатие нежное, но сильное.

- Спасибо, что позволяешь мне это.

Иисусе. Я вот-вот могу прицепиться к его руке и разреветься. Мне нужно взять себя в руки. Я поднимаю вверх кусочек изуродованного апельсина.

- Знаешь, добавлять фрукты с кожурой- интересная идея.

Его губы кривятся.

- А что на счет семечек, Марта Стюарт? Они тебе не мешают? - он бросается в меня косточкой до того, как успеваю ответить.

Пока я готовлюсь к ответному броску бананом, напряжение в моей груди немного спадает. С этим я могу справиться.

Глава 8

Либби

Обычно после шторма всё остывает, земля начинает понемногу дышать. Но здесь не так. Жара, словно толстое одеяло, ложится на землю, душит и придавливает всё на своем пути, превращая мир во влажный, вязкий и медленный хаос. В таком состоянии остается только купаться. Хотя ходить на пляж тоже бесполезно. Полное летнее солнце нагревает песок, и как только ты выходишь из вод океана, сразу запекаешься в жаре воздуха и почвы.

Так что я, развалившись на диване в тени террасы, время от времени краду кусочек быстротающего льда из наполненного переносного холодильника. На мне хлопковые шорты и тонкая майка, потому как в такую жару что-то большее было бы слишком. А благодаря моим маленьким сиськам, я могу позволить себе отказаться от лифчика.

Или, может быть, нет. Меня очень сильно раздражает то, как пронизанная резиночками ткань впивается во влажную кожу, подчеркивая мои формы. Но что я могу поделать? Я не готова страдать от этой жары еще сильнее, натягивая больше одежды. Если Киллиана это смущает, то так тому и быть.

В любом случае, он не смотрит на меня. Килл развалился на полу, бренча на гитаре и попивая приготовленный мной лимонад. Неспешная тягучая мелодия убаюкивает меня, и я то засыпаю, то просыпаюсь.

- Если погода не наладится к завтрашнему дню, - говорит он, вытягивая меня из оцепенения. - Мы просто уедем в отель в Уилмингтоне.

Я даже не забочусь о том, чтобы открыть глаза.

- Она наладится.

Судя по издаваемым звукам, Киллианраздражен.

- Нам стоило уехать еще сегодня утром.

- Мы не могли знать, что всё затянется так надолго. К тому же, солнце уже садится. Скоро станет прохладнее.

Киллиан хмыкает, что может служить знаком согласия или звуковым эквивалентом закатывания глаз. Но меня это не волнует. Мне слишком жарко.

Жар внутри и снаружи. В данном состоянии я должна быть вялой. Но это не так. Я неугомонна. Густое тяжелое тепло скользит вокруг, лаская мою кожу и привлекая к себе внимание. Я ощущаю, как опадает и поднимается моя грудь с каждым новым вдохом. Пот стекает вдоль моего позвоночника, лед, которым я медленно тру по грудине, тает и ручейками стекает по впадинке на груди.

Но дело не в погоде. Не совсем в ней. Проблема в сидящем напротив Киллиане, одетом лишь в пару низко висящих на бедрах шорт, и в поте, что покрывает его и блестит на упругой груди. Дело в глубоком звуке его голоса, таком прекрасном, что мои соски торчат, а между ног возникает ноющее ощущение.

Я ерзаю, ненавидя пульсирующий там жар, влажность и нужду. Мне приходится бороться с желанием выгнуть спину и выпятить грудь, обратив тем самым внимание на свои соски. Хочется умолять.

Киллиан тихо поет красивую песню, которую я никогда до этого не слышала. Сосредотачиваюсь на словах. Они о мужчине, у которого нет цели, и, пресытившись жизнью, он находит утешение в улыбке женщины. О сексе, ленивом и томном, который длится в течение нескольких дней.

Я хочу сказать парню петь о чем-нибудь другом. И всё же не желаю, чтобы Киллиан останавливался.

Но он смолкает. Смолкает и начинает петь снова. И я осознаю, что он сочиняет. Мою кожу покалывает.

- Новая песня? - бормочу я, когда он делает паузу, перебирая несколько аккордов. Он пишет песни с тех пор, как впервые сыграл со мной несколько дней назад. И для меня крайне волнительно быть свидетелем сего действа. Когда его посещает вдохновение, песня рождается на свет быстро и стремительно. Но Киллиану нужен отклик, чтобы кто-то поработал вместе с ним над ней. Он рассказал, что обычно эта роль отводится Джаксу. Вот только Джакс сейчас не здесь, так что эта задача ложится на мои плечи.

После второй сочиненной им песни я начала приспосабливаться к данной работенке. И поэтому теперь тихо повторяю припев, ощущая суть слов.

- Всё хорошо. Но, может, слово "жаждать" заменить на "страстно желать"?

Я пою припев снова, пробуя заменить слова.

Молчание.

А затем слышится его хриплый, грубый голос.

- Прекрасно.

Я поворачиваю голову. Его взор прожигает меня, эти темные глаза мерцают жаром. Мой желудок ухает вниз и сжимается.

Килл не отводит взгляда.

- Твой голос такой охренительно красивый, Либерти Белл. Словно воскресный секс.

Прерывистое дыхание срывается с моих уст.

Боже, его темный взгляд будто бы раздевает меня. И это так приятно.

- Тебе следует использовать это, - хриплю я, преодолевая ком в горле. - Словно воскресный секс. Хорошее сравнение для песни.

Киллиан фыркает.

- Прими комплимент, куколка.

- Куколка? - я сердито смотрю в потолок. - Ты пытаешься разозлить меня?

- Честно? Просто вырвалось.

Я бросаю на него шокированный взгляд. Он даже не вздрагивает, поворачиваясь ко мне, тем самым словно бросая вызов опровергнуть любые его заявления.

Смотреть на Киллиана так, словно хочешь сказать "отвали", довольно непросто. Его глаза слишком выразительные. Одно малейшее движение этих густых темных бровей передает целое предложение. Мы разговариваем, даже не произнося ни слова:

"Давай же, признайся, что тебе нравится это прозвище".

"Нет".

"Врунишка. Оно тебе нравится".

"А тебе бы понравилось, если бы тебя называли куколкой?"