Смерть и побрякушки (СИ) - Волынская Илона - Страница 35

Впрочем, кое-что из досье все же удалось извлечь. У Эдичкиного папы, при несомненной пакостности натуры и полном пренебрежении законом, нашлась одна симпатичная черта — убийств он явно не любил. Может, считал их неэстетичными, а может, чем черт не шутит, даже и совестился, но конкурентов он предпочитал подставлять, обыгрывать или сажать, но не мочить.

— Ни о чем не говорит, — пробормотала себе под нос Марина, — Привычкам иногда изменяют. Вдруг ему «Worldpress» до такого зарезу нужна, что он взял и всех перерезал. Вопреки собственным принципам. Опять таки, а если не он — кто? И как с этим кем-то справиться? Полный тупик!

Она в отчаянии ткнулась лбом в шершавую кору дерева.

— Марина, вам плохо? — озабоченный Валера склонился над ней.

— Кому нынче хорошо?

Словно в подтверждение сего банального философского тезиса Сашка оглушительно чихнул. Марина положила ему руку на лоб:

— Э, друг, ты не заболел? Что-то у тебя лоб горячий. Пошли-ка домой.

Едва раздев Сашку, она тут же сунула ему градусник под мышку.

— Тридцать семь и пять! — Марина расстроено воззрилась на термометр, — Что я никак тебе, ребенок, ладу не дам! Дома сидим — ты глаза на телевизоре портишь, гулять идем — простужаешься.

— Он вчера простудился, когда вы по лестнице спускались.

— Надо было его одеть потеплей, — с раскаянием пробормотала она.

— Тогда он был бы не простуженный, а мертвый.

— Замолчите! Утешать вы не умеете.

— Это потому что я словами утешаю, — немедленно заявил неугомонный Валера, — Вот если бы вы захотели утешиться более активно…

— Гребло! — перебил его Сашка.

Валера оскорблено возразил:

— Вовсе я не трепло.

— Гребло!! — требовательно повторил Сашка.

— Мал ты еще, чтобы судить! — взорвался Валера.

— Гребло!!! — со слезами в голосе возопил Сашка.

— Не кричи, вот твое весло, — Марина вытащила из-под кровати игрушку, — А вы, чем спорить с больным ребенком, лучше сбегайте в аптеку.

— Вы знаете, что надо давать? Может, лучше врача вызвать?

— Женщины всегда знают, чем лечить детей, — с надменной уверенностью бросила Марина, — В нас «Справочник фармацевта» генетически заложен. Сейчас составлю список.

Она удалилась на кухню, незаметным движением прихватив с собой телефон. Плотно закрыла дверь и наскоро натыкав заветный номер, спросила:

— Стрип-клуб «Нимфа»? Дарья, ты? У Сашки тридцать семь и пять. Чего делать-то?

Получив очередную порцию советов от многоопытной матери двоих детей и кордебалета стриптизеров, она настрочила список. Шагнула к двери, и остановилась.

— На работу, как можно скорее на работу, — бормотала Марина, составляя второй список — покупок в супермаркете, — Один день без работы — и почти полное одомашнивание!

Она появилась из комнаты, вооруженная двумя списками и мешком, полным мусора.

— Это зачем? — настороженно поинтересовался Валера, поглядывая на мешок.

— В том-то и дело, что в доме — абсолютно незачем. Вот и вынесите его вон, пожалуйста, — и торопясь пресечь возможные возражения, добавила, — Я вас потом обедом накормлю. Вкусным.

Дверь за Валерой захлопнулась, она вернулась в кухню.

— Что со мной происходит — второй раз за день! — полностью сдавшись хозяйственному порыву, она принялась вытаскивать из шкафа давно пылившиеся без дела глиняные горшочки.

Длинная стройная фигура бесшумно возникла в дверном проеме. Кирилл улыбаясь смотрел на нее и Сашку. Марина почувствовала как ей становится спокойно. Только сейчас она поняла, что весь день: и в присутствии болтливого Валеры, и потом, когда он ушел, страх не отпускал ее ни на секунду. Глухой и постоянный, он сидел в душе, и лишь теперь, с приходом Кирилла рассосался, спрятался.

Появился Кирилл как обычно из ниоткуда — вот в квартире они с Сашкой вдвоем, а вот бесшумно, в один миг материализовался третий. Но вместо привычного раздражения беспардонностью господина Валуева, Марине неожиданно стало тепло на душе: давненько уже мужчина не открывал дверь ее дома своим ключом. Собственно, после Павла она никому ключ и не давала, держала дистанцию.

Марина мысленно одернула себя. Дала тогда ключ, теперь и сидишь по уши в дерьме, как в переносном, так и в прямом смысле слова: прямо возле ног Сашкин горшок стоит, срочно вынести надо. А этому бандиту (Кириллу, не горшку) вообще никто ключ не давал, он уже второй раз нахально отпирает ее дверь отмычкой!

— Я, конечно, понимаю, тебе ничего не стоит открыть любой замок, — холодно процедила Марина, — Я даже восторгаюсь такими необыкновенными талантами и чудесами кагебэшной подготовки! Но, может, ты будешь так любезен и станешь звонить? Или стучать? Или, если и то и другое не по силам, напевай, прежде чем появиться из ниоткуда?

— Где Валерка? — не отвечая на выпад, поинтересовался Кирилл.

— Обедом покормила и выставила. Или я целый день должна терпеть его в своем доме? Больному ребенку покой нужен!

— Как он себя чувствует?

— Валера? Не спрашивала. Вроде ни на что не жаловался.

— Саша, — голос Кирилла наполнился бесконечным терпением, словно он дал себе зарок ни при каких обстоятельствах не реагировать на подначки.

— Температура, кашель, насморк. Стандартный набор, — она спустила Сашке штаны и положила животиком себе на колени. Малыш протестующе заорал.

— Что ты делаешь?

— Почему, собственно, вы перешли со мной на ты? — немедленно окрысилась Марина.

— Потому что ты первая начала, — резонно возразила он.

— Да… действительно, — вынуждена была признать она, вспоминая начало беседы, — Тогда ладно. Держи его за ноги.

Марина вытащила из упаковки маленькую фармацевтическую свечечку и примерилась к круглой Сашкиной попке.

— Так что ты делаешь? — переспросил Кирилл, придерживая дергающего ногами Сашку.

Марина хмыкнула:

— Надо же, спрашиваешь, вместо того, чтобы сходу спасать несчастного младенца из рук злобной тетки. Большой прогресс! — одним движением она воткнула свечку Сашке в попу. Мальчишка протестующе вякнул и замолк. Марина поправила ему штанишки, посадила в кровать и лишь после этого соблаговолила пояснить, — Температуру надо сбить. И горлышко у него побаливает.

На лице Кирилла отразилась напряженная, прямо таки выматывающая работа мысли:

— Чтобы вылечить горло, лекарства засовывают в попу?

— Слушай, что ты ко мне пристал? Мне их в аптеке дали. Все претензии к современной медицине. Если теперь принято лечить горло через задний проход — кто я такая, чтобы возражать? — она поцеловала Сашку в щеку, укрыл одеялом и выпроводила Кирилла на кухню.

— Есть будешь?

— Буду! — согласился он так агрессивно, словно еда в ее доме была невесть каким подвигом. — Валерка мне все уши прожужжал, как ты потрясающе готовишь. Клянется, что после нынешнего обеда непременно на тебе женится.

— Ждать предложения?

— Я ему запретил. Никаких свадеб, я не могу доверить ребенка такому легкомысленному субъекту. — заявил Кирилл — и вот это и было истинное легкомыслие.

— Мои желания в расчет не принимаются? — потяжелевшим голосом спросила Марина и демонстративно захлопнула холодильник.

Сдаваясь, Кирилл поднял руки.

— Виноват, больше не буду, исправлюсь, лично доставлю Валерку в упаковке с бантиком.

Ледяной лик женщины не смягчился, холодильник оставался закрытым.

— Не подходит? Сам отнесу ваше заявление в загс. Тоже нет? — и в полном отчаянии предложил, — Чертов мусор вынесу, только смилуйся, не мори голодом!

Марина злорадно усмехнулась: мусор она спровадила с Валерой, до следующих накоплений нет у Кирилла способа к ней подольстится.

— Мусор вечером выносить нельзя, денег в доме не будет. И ты первый обвинишь меня, что я беззащитного ребенка разорила — деньги-то все Сашкины.

— Тогда не знаю, — он горестно поник за столом, — Моя смерть от истощения будет на твоей совести.

— Лишение еды — лучший способ дрессуры. Даже ты на человека стал походить, острить пытаешься. Плоско, но ничего, ближайшие десять лет без обедов и ужинов — научишься, — Марина распахнула холодильник, — Вам Дзержинский что завещал? Чистые руки, горячее сердце и… холодное пиво, — она водрузила на стол запотевшую бутылку и выхватила из духовки раскаленный горшочек. Кухня наполнилась одуряющими съестными ароматами.