Я все исправлю (СИ) - Паг Ольга - Страница 21

— Твои обвинения серьезны, девочка, а как на счет доказательств? — Окса привстала и нависла над Стешей.

— Я доказательство! — Имос ударил себя в грудь. — Перестав пить отраву, я стал другим человеком. Я стал ЧЕЛОВЕКОМ.

— Если хотите еще доказательств, мы выпьем всю воду из ручья за холмом, — добавила Стеша.

— Даже если это так, чего вам надо от нас?

— Окса! — кто-то окликнул хозяйку с улицы. Все повернули головы и увидели около тридцати женщин, стоящих вдоль забора. — Окса, собери совет. Мы хотим знать.

Стеша поднялась и вышла за калитку, Имос поспешил за ней. Женщинам было от семнадцати до тридцати лет, они совершенно не походили друг на друга внешне, но были очень красивы. Так же как и на Оксе, на них были надеты длинные платья и сапожки. Когда Стеша приблизилась к ним, они поздоровались наклоном головы, а следом пронесся шепот: "Это ее раб! Он странный! Такой высокий!"

Жительницы деревни окружили гостей, и Стеша еще раз повторила все, что рассказала Оксе, которая оказалась местным мэром.

Новость бурно обсуждалась, многие высказали недоверие, но в целом совет поселения поверил словам пришельцев, пока снова не прозвучал вопрос Оксы: "Что вы хотите от нас?"

— Примите у себя в деревне беглых рабов.

— Зачем нам это надо?

Имос открыл, было, рот, что бы объяснить все прелести совместного проживания, но Стеша покачала головой, запрещая говорить об этом.

— Им нужна помощь.

Женщины загалдели. Одна из них, полноватая брюнетка с монгольскими глазами, вышла из круга и, хохотнув, сказала: "Нам то, что с них? Кормить? Они же и умеют только, как за золотыми дерьмо убирать". Все засмеялись, а Имос свернув глазами, выхватил из рук у одной из женщин корзину со свежепойманой рыбой и буркнул: "Где вы готовите?" Монголка сделала жест рукой, приглашая пройти в один из дворов. Парень уверенно пошел за ней, а следом потянулись все остальные. К ним стали присоединяться и другие женщины, которые следили за ходом совета издалека. Вскоре вокруг стола, на котором Имос уверенно разделывал рыбу, солил ее, натирал травами, собралось не менее сотни местных жительниц. По привычке он ни разу не попробовал еду, но когда он разжег огонь, прогрел камни и разложил на них приготовленные кусочки, по округе пошел такой аромат, что по толпе покатился восхищенный гул. Через несколько минут, переложив рыбу в тарелку, он прошелся по кругу, угощая всех, кто успел протянуть руку за порцией. Его хвалили, и парень, счастливый от удовольствия, улыбался и краснел. Он поймал взгляд Стеши и не понял, рада она его выходке, или нет. На всякий случай он подошел к ней и взял за руку.

— Вкусно, — продолжила монголка, — ничего не скажешь, но зимой мы и сушеной поедим. А вот без дров не прожить. — Она вынесла топор и показала на кучу неколотых дров.

— А что делать надо? — растерявшись спросил Имос у Стеши.

— Спроси их, я сама не знаю, — засмеялась девушка.

Парень снял кепи, тряхнул головой и развел руки: "Ну, покажите что ли! Этого я не умею". Хозяйка взяла полено, поставила на колоду и ударила по нему топором. Под одобрительные возгласы женщин оно раскололось на две половины. Монголка с усмешкой передала топор парню. Тот взял инструмент, выбрал полено побольше и попытался его разбить. Полено осталось целым и свалилось с колоды. По толпе прокатилась толпа смеха. Имос улыбнулся, снова установил полено на место и бросил топор под ноги. Он расстегнул китель, снял его, стянул футболку и, размяв шею, снова взялся за инструмент. Больше промахов не было, дрова разлетались в разные стороны, а парень уверенно и размашисто работал топором. Его тело вспотело, мышцы играли, грудь вздымалась от учащенного дыхания, и Стеша тихо радовалась, что все эти женщины, с восхищением следящие за ним, еще пьют свою воду.

Имосу явно нравилось внимание женщин, он поигрывал бицепсами и поглядывал на них со снисходительной улыбкой. Расправившись с кучей поленьев, он одним ударом воткнул топор в колоду, и, заложив руки за спину, спросил: "Хорошо»? Женщины наперебой заговорили, вопрос о переселении рабов был решен.

Расходиться никто не хотел, одна из женщин, рыженькая, с веснушками на носу, лет 20, протянула Имосу кружку молока. Он с удовольствием начал пить, а она, с интересом осмотрев его фигуру, вдруг положила ладонь на его грудь и провела по животу прямо к пряжке ремня. Его тело отреагировало мгновенно, он дернулся, облившись молоком, и слегка наклонился вперед, закрыв руками живот.

— У него здесь так крепко, — радостно воскликнула девушка и тут же еще несколько желающих подошли к Имосу, и начали трогать его руки, спину, грудь, восхищаясь силой мышц. Парень оказался не железным, Стеша прекрасно увидела, что объем содержимого его брюк заметно увеличился. И хотя девушки изучали его, как незнакомую зверюшку, а не как представителя противоположного пола, он вальяжно расставил ноги, засунул большие пальцы за ремень, существенно оголив живот, и покусывая губу, с улыбкой наблюдал за действиями любопытных рук. Взгляд его становился все томнее, дыхание снова участилось, и вдруг он протянул руку и провел большим пальцем по щеке рыженькой, которая стояла к нему ближе всех. Этого Стеша вынести не смогла, она как фурия подлетела к парню и залепила ему звонкую пощечину. Под оханье толпы, она всучила ему его одежду, схватила за руку и вытащила из круга любопытных селянок.

— Ну, ты гад, — повернувшись к нему, прошипела Стеша, — я улетаю, а ты можешь развлекаться здесь сколько угодно. Она повернулась, собираясь уйти, но столкнулась с Оксой:

— Зайдите в дом, отдохните, вы, наверное, давно на ногах — там вас никто не побеспокоит.

— Спасибо, не надо, — буркнула Стеша, но Имос схватил ее за руку.

— Спасибо, мы очень благодарны, — поклонился он хозяйке и потащил девушку в отведённый им дом. Он накинулся на нее сразу, как за ними закрылась дверь.

— Отстань, урод, — сопротивлялась девушка, но Имос не отступал. Он целовал ее, страстно прижимал к своему голому телу, и она сдалась. После часа безумных любовных наслаждений Имос, обнимая ее, просил прощения:

— Я не знаю, что на меня нашло, ведь ты самая лучшая.

— Это природа на тебя нашла, на мою голову.

— С этим можно что-то сделать? — он был так серьезен, что Стеша рассмеялась:

— Можно, — у нас за это берут ножницы и обрезают вот это, — она накинулась на парня и схватила его за отдыхающий орган. Незамедлительно взбунтовавшись, он окреп в Стешиной ладони и убедительно потребовал продолжения. Имос повалил любимую на живот и поцеловал в шею.

— Я люблю только тебя, — прошептал он ей на ухо. — Я больше не посмотрю ни на одну женщину, правда.

— Люби меня, — ответила Стеша, и он вошел в нее нежно, но страстно и сильно, он мучил ее любовью, пока она не встрепенулась от нахлынувшей огненной лавины, и тогда сам зарычал, как молодой лев, выгнув спину и хватая воздух открытыми жаркими губами.

А все это время, стараясь ничего не упустить, под окном стаяла девушка, и во все глаза смотрела, на странные, но такие завораживающие движения молодой пары.

Они уснули и проспали несколько часов, сказалась бессонная ночь, да и денек выдался не из легких. Открыв глаза, Имос увидел, что небо в окне уже начало темнеть. Он разбудил Стешу поцелуем, они оделись и вышли во двор. Там их ждали Окса и маленькая Трина.

— Наконец-то, всплеснула руками женщина, — мы уж думали, вы померли там. Как спалось?

— Хорошо, — ребята переглянулись и покраснели. Хорошо, что Окса понятия не имела, о чем они вспомнили.

— А мы вам поесть принесли. — Трина протянула Имосу корзинку. — Здесь хлеб и яйца. Я сама курочек кормила. — Имос взял корзину и погладил девочку по голове:

— Спасибо, ты молодец. — Девчушка прижалась к парню и взяла в ладошки его лицо, — ты уедешь сегодня?

— Да, но я вернусь обязательно.

Пока Стеша и Имос уплетали ужин, Окса, спровадив девочку в дом, спросила их, когда ждать мужчин?