Гобин поневоле или Изменчивый Мир (СИ) - Давыдов Григорий Андреевич - Страница 24

Я спиной почувствовал, как хищная тварь разглядывает меня, беспомощно продирающегося сквозь грязевую ловушку, как паук смотрит на запутавшуюся в его паутине жертву. А затем ощутил её прыжок. Лёгкий, продуманный и… сильный. И в этот миг я разозлился. На свою беспомощность, на то, что вообще во всё в это вляпался, на мерзкую природу, что придумала подобных зверей, на судьбу, в конце концов! И, перехватив Пха наподобие биты, развернувшись, с размаху выпустил эту злость на рожу изумлённо пискнувшей твари. Следопыт — а это оказался именно он — невольно изменил траекторию полёта, плюхнувшись в метре от меня и прокатившись до самой воды, потонув в болотной жиже по холку. Чёрт, в бейсболе я бы имел успел.

Но наивно было предполагать, что удар палкой хотя бы отключит пса. Так, ошарашил, немного подкорректировав время жратвы — не более того. Но я продолжил выбираться. Настырно, не веря в успех, но продолжил спасаться бегством. И, наконец, выбравшись из толстого слоя грязи, провалился в воду, проклиная всех и вся за то, что в этом мире до сих пор не научились делать дороги.

Хрип, что раздался слева, заставил меня невольно обернуться: Следопыт, пошатываясь, вынырнул из воды и отплевался, ища свою добычу взглядом. И, наткнувшись на меня, хрипло зашипел, начав медленно ко мне приближаться, на этот раз став более осторожным.

Я обречённо опустил руки. Всё. Конец. Ну, не положено шаманам сражаться вот так. Им нужно находиться в кругу тяжело вооружённых войск, под надёжной защитой, спокойненько себе творя заклинания, а не так, нос к носу с противником, да ещё и по грудь в воде… Да будут прокляты эти болота!

Но сдаваться без боя я не собирался. Выхватив кинжал, отвёл его в сторону, намереваясь в любой момент использовать по назначению, а Пха выставил перед собой — какая-никакая, а всё-таки защита. Зверь — может, мне показалось? — улыбнулся. Или осклабился? Словно бы говорил мне: «Не-е-е, еда, теперь тебе ничего мне не сделать», и ускорил шаг, отчего вода вокруг него начала расходиться в стороны мелкими волнами.

И тут произошло нечто, что отложилось у меня в памяти смутной, расплывчатой картинкой. Ибо я просто не мог предположить подобного — ну, не укладывалось у меня, попрощавшегося уже с жизнью, это в голове! Посох в руке вдруг начал ярко светиться — настолько, что в сравнение с этим свечение от амулета — птьфу и растереть! А в следующее мгновение… от него отделился яркий голубой туман, своими очертаниями напоминающий какое-то большое животное по типу быка. И этот туман, издав протяжное рычание, кинулся в сторону оторопевшего пса. Следопыта окутало этим сиянием по всему телу, он заскулил и завертелся, словно пытаясь сбросить его с себя. Но ничего особенно у него не вышло: свечение вдруг резко застыло и начало сжимать пса, как будто пыталось раздавить. Следопыт громко завыл, обессилено пытаясь сделать хоть что-то, а затем раздался звук, похожий на хруст, и вой резко оборвался, а мёртвая тушка хищника плюхнулась в воду. Свечение испарилось, словно его и не было, а я всё продолжал стоять, пытаясь понять: сошёл ли я с ума, или всё это только что произошло на самом деле?

Но визг, раздирающий душу, донёсшийся со стороны пещеры, взбодрил лучше любого энергетика: похоже, мелкий кровопийца понял, что посылать одного лишь брата, недооценив мелкого зеленокожего, было, как минимум, опрометчиво, и сейчас сюда топала, вызывая громкое эхо, скала из мяса и клыков — мстить за кровь сородича.

Я попытался не обращать внимание на шум в голове и раздирающие тело изнутри боли: наплевав на всё, стал продираться сквозь болотную жижу к ближайшему островку, богато осыпанному кустарниками. Руки тряслись, ноги подкашивались, но я шёл. Шёл, подгоняемый особенно страшным в этой тьме визгом, думая лишь о том, как же тут много воды, а также о том, что я никогда ни за что не стану чёртовым Водяным шаманом!

Но вот ноги блаженно ощутили твёрдую поверхность земли, а тело захотело рухнуть прямо здесь, забыв о псах, крови и усталости. Ага, разбежалось! Я мысленно дал себе обалденно больнющую оплеуху, и доковылял до кустов, затерявшись в них настолько, насколько позволял мой рост: а в этом плане он позволял многое… И, периодически бросая взгляд в щель между ветвями куста, торопливо отломил несколько и, бросив на землю, дрожащей рукой снял с пояса котелок…

В тот момент, когда из пещеры высунулась оскалившаяся пасть брата только что заваленной мною непонятно как твари, я уже успел поджечь хворост и накалить до нужной температуры котёл, в котором после моего импровизированного заплыва болотной жижи было — хоть впятером хлебай, немного даже пришлось выливать, так что основа для зелья у меня была просто отличная. Но трясущиеся руки… Я сделал вдох-выдох, попытался взять себя в руки. Получилось. По крайней мере, мои пальцы уже не пытались сыграть мелодию на невидимом пианино.

А пёс тем временем, принюхиваясь, спустился к воде и дошлёпал до тела брата. Мерзкая тварь, присосавшаяся к его спине, выглядела особенно мерзко именно сейчас, когда её теперь было видно лучше, нежели в пещере. М-да, здешней природе надо бы показаться психиатру…

Но слишком длительной скорби по усопшему не последовало — точнее, не было вообще никакой скорби: просто огромный пёс раскрыл свою огромную пасть и… сомкнул её на шее мёртвого Следопыта, откусив порядочный кусок. А мерзкая субстанция на его спине начала весело качать ново хлынувшую кровь. Эта жадность, заставившая брата не упустить выгоды даже из смерти родственника и перекусить им, позволила мне найти и высыпать в начавший бурлить котёл нужные ингредиенты. Вспоминать требуемого объёма, или открывать книгу с записями не пришлось — призыв данного духа был выработан мною почти до автоматизма. Ни мгновения нельзя было терять впустую: несмотря на то, что главный нюх среди братьев был именно у Следопыта, второй пёс также был способен вынюхать меня, тем более на таком плёвом расстоянии. То, что он был так занят поеданием родственника и всё ещё не учуял меня — есть ни что иное, как удача. Огромная такая и абсолютно неожиданная, как и тот странный дух, что прятался в моём Пха. А две удачи подряд… чувствую, моя длительная чёрная полоса вот-вот наступит.

И она, стерва такая, не заставила себя долго ждать.

Я только начал нашёптывать заклинание, входя в транс, как край глаза выловил движение, принадлежавшее чему-то большому: пёс окончил трапезу, и теперь решил продолжить преследование зелёного коротышки. Но я не прервал транса, не прекратил читать заклинание. Шанс был только один. Попытаться бежать — значит пойти на стопроцентное самоубийство. А мне лишь недавно так понравилось жить!

«Привет… помоги мне…» — насытившийся дух земли довольно кивнул, и сгусток энергии начал послушно скапливать в руке, а сбоку раздались быстрые шаги. Я вскочил, опрокинув котёл, и отпрыгнул в сторону, одновременно с этим бросая сгусток в землю. В ту же секунду огромный заострённый камень вырвался из земли в том месте, куда только что упал сгусток, и пробил застывшего в прыжке монстра в районе груди. Тот взвыл и забарахтался лапами, как будто пытался достать ими до земли и добраться до ставшего вдруг таким ненавистным гоблина. Но смотреть на эту пантомиму я не собирался: мозг даже ещё не успел что-либо подумать, а рука, державшая Пха, уже выбросилась вперёд, проткнув острой частью посоха голову пса насквозь. Кровь брызнула настоящим фонтаном — монстр ещё несколько мгновений дёргался, но уже скорее поддаваясь мышечной памяти, и застыл, повиснув на камне-ловушке. Живая же опухоль, которая теперь, лишившись братьев, стала абсолютно беспомощной, в последней попытке выжить, начала пытаться взять мой мозг под контроль, но злость и адреналин, которые сплелись во мне воедино, разбили её попытки в пух и прах. А затем я, оскалившись, так что даже на морде этой твари появилось нечто вроде гримасы ужаса, достал нож и сделал шаг в её сторону…

— Вон там! — указал в сторону пещеры Их-руг-Ахт, и охотники с двумя стражниками медленно двинулись через воду к холмику, держа наготове мечи и луки.