Гобин поневоле или Изменчивый Мир (СИ) - Давыдов Григорий Андреевич - Страница 34

Поднявшись с пола, я направился за Отшельником, про себя думая о том, каким же это образом старику метка досталась? Внутренний голос подсказывает: несмотря на внешнюю нелепость и простоту, этот шаман скрывает множество тайн. Да только в первые минуты нашего знакомства он завалил меня ими в таком количестве, что просто ах! Но я доверюсь ему. Ибо он — в этом больше не осталось сомнений — может дать мне Силу. Только сейчас пришло осознание: его способность творить духов безо всяких ингредиентов и есть та Сила, о возможности получения которой я намекал старухе во время нашего последнего разговора. Об этом сохранилось так мало сведений и их так трудно было достать, что сначала я посчитал это не более чем легендой, мифом, пытающимся объяснить чудеса прошлого этого мира. Но вот он, этот миф, идёт передо мной, осознающий, что я не ударю его в спину, не только потому что не хочу, но и потому что не смогу. Он только фыркнет, попытайся я использовать хоть все амулеты разом, и прихлопнет меня как муху. Ибо обладает Силой. Настоящей, неподдельной, напрямую связанной с миром духов. Но я понятия не имел, как этой Силы достичь, а Отшельник сможет меня этому научить. И, именем духов, как же она мне необходима! Без Силы все мои дальнейшие планы накроются медным тазом!

Мы прошли два этажа. Все, как один, повторяли друг друга: всюду беспорядочно разбросаны вещи, словно старика минуту назад ограбили, не церемонясь и переворачивая всё вверх-дном. Но если присмотреться, то можно было понять, что во всём этом беспорядке всё-таки кроется некая система: вон там куча из книг, там наваленные друг на друга котелки, какие-то мешочки на столе с пергаментами, пентаграммы и кости, лежащие в них. Уверен: захоти Отшельник что-нибудь найти в этой жести, нашёл бы моментально! Творческий беспорядок, ёлки-палки…

Наконец, мы оказались в нужной комнате. Похоже, она располагалась на самой вершине дуба, дальше не шло ни лестниц, ни подъёмов, и была наиболее маленькой — периодически мне даже приходилось нагибаться из-за крохотной высоты потолка. Здесь как раз было более-менее чисто — фактически, пусто, видимо, старик не часто сюда захаживал. Я огляделся: ни кровати, ни пуфика, ни вообще чего-то где можно спать. Это что мне, на полу спать, что ли?! Свои мысли я выдал Отшельнику, на что тот многозначительно хмыкнул и махнул рукой. В то же мгновение деревянный потолок затрясся, и образовал небольшую дыру, через которую залетела в комнату болотная сырость и прохлада.

— Создай, — бросил мне старик, покинув моё новое жилище.

Что ж — мне оставалось только пожать плечами — намёк (Намёчище!) понят: дыра для покидания помещения дыма, а, значит, пора шаманить.

Вздохнув, я сел и снял с пояса котелок…

Гоблин закричал так пронзительно, что, будь рядом хоть какая-то живность, то точно бы сбежалась на неожиданно появившуюся невесть откуда пищу. Но рядом с Зубастыми Горами живности не водится…

Лар-ин-Лин, хрипя от боли во лбу, поднял взгляд на возвышающуюся над всем миром чёрную, словно копоть, горную гряду. И сердце его сжалось. Великие, да будут они прокляты во веки веков, отправили его на самый край Пяты, далеко от его родного дома, к самым Горам, название которых было дано им не просто так. Они действительно были похожи на гигантские зубы, клыки какого-то исполинского монстра, который вот-вот готов захлопнуть свою пасть и поживиться непонятно зачем забредшим в эти мёртвые земли маленьким зелёным существом.

Гоблин поднялся, пошатываясь от боли во всём теле. Он выжил, выжил, несмотря на попытки проклятого уродца из другого мира его этой жизни лишить. Но всё равно ему недолго осталось. Он не дойдёт ни до одного поселения с такими ранами, да и даже если вдруг доберётся — кто поможет Нону? Никто… Гоблин ещё раз схватился за лоб и сморщился. Метка болела, постоянно напоминая о том, кем он теперь стал.

Шаман оглядел горную гряду. От неё так и разило ужасом, исходящим от тварей, что живут в раскиданных по всему её протяжению пещерах. Многие века лучшие умы гоблинских и огрских кланов думали о том, почему вся та тьма, что таится в пещерах Зубастых Гор, не покинет своих убежищ и не нападёт на земли Пяты. Ведь для этого у них есть все возможности: и ужас, что наводит одно упоминание о них в разговоре, и сила, и количество… Но всё-таки они не нападают. Почему? Все учёные умы пришли к одной версии: тьма, что таят в себе Зубастые Горы — единственное место, где вольготно тамошним монстрам.

Но бывший ученик шамана не думал об этом. Его не пугали здешние чудовища. А зачем ему, без пяти минут трупу, их бояться? Разве будет бояться умирающий старец опасности, которая влечёт за собой сигарета? Он плюнет на всё и затянется.

Гоблин прислушивался к голосу. Голосу, который доносился сначала как будто бы откуда-то издалека, но затем начав звучать всё твёрже и чётче и, наконец, Нон понял: этот голос звучит у него в голове.

«Приди ко мне. Получи что хочешь. Отомсти…»

Голос был настолько сладостным, и обещал настолько желаемое гоблину, что тот, забыв о боли, поплёлся за голосом, словно прекрасно знал дорогу. И дорога его лежала в сторону Зубастых Гор.

Чем ближе он приближался к горам, тем сильнее становился голос в его голове. Он звучал всё глубже в его мозгу, говорил всё убедительнее, он овладел Ноном. Гоблин и сам не заметил, как перед ним оказалась огромная пещера, как он, не чувствуя ни капли страха, прошёл по её тоннелю и вышел в каком-то зале, позабыв обо всём. Его вёл голос…

Только лишь наступив на попавшую под ногу кость, он пришёл в себя. И в ужасе обернулся, пытаясь понять, куда попал. Огромное пространство пещеры было настолько светлым, что можно было рассмотреть каждую деталь: даже гору из костей, больше похожую на небольшой зиггурат. Но, присмотревшись, сквозь ужас, заполонивший его разум, гоблин догадался, что все эти скелеты были всего лишь беспорядочно разложены вокруг одного определённого скелета, имевшего руки и ноги, но по размерам превосходившего остальные в несколько раз. Именем духов, да даже огры не так огромны!

Нон попятился. Вернулась боль от глубоких ран, вернулся страх, вернулась дрожь во всём теле. Он в логове ужаса, почему он здесь?! Его тут быть не должно!

«Приди ко мне» — вновь возник в голове голос.

И снова все чувства ушли на второй план, и вновь, не помня себя, гоблин пошёл вперёд, к свету, исходившему из центра импровизированного зиггурата. Карлик начал взбираться наверх, цепляясь за выступающие из кучи кости. И наконец добрался до вершины, разглядывая большой идеально круглый камень, помещённый в череп странного гигантского скелета.

«Возьми…»

Словно сквозь сон, не понимая, что делает, Нон протянул трясущиеся руки и вырвал из тут же рассыпавшегося прахом черепа желанный камень. Затем, поднеся его к лицу, начал разглядывать с таким видом, словно это было самое главное сокровище в его жизни. Внутри него разрасталось тёплое чувство к камню, чьи-то чужие, неясные, но такие лилейные мысли врывались в подсознание, твердя: «Возьми…возьми…возьми…». И, повинуясь порыву, порождённому то ли его собственным рассудком, то ли тем, который предложил ему камень, гоблин раскрыл пасть и проглотил своё неожиданное сокровище, со вкусом причмокнув и осознав, что в жизни не пробовал ничего вкуснее.

Но вместе с исчезнувшим в желудке камнем исчез и свет, и в ту же самую секунду стены пещеры сотрясли рёв, гомон и топот. Нон почувствовал испуг. Только сейчас до него окончательно дошло где он и что с ним. Но не успел он окончательно впасть в панику, как раны неожиданной болью врезались в тело, и гоблин, согнувшись в три погибели, отчаянно закричал, раздираемый волной болезненных ощущений. Камень спасал своего носителя…

Горные гоблины — маленькие мерзкие твари с серой кожей и густой шерстью в районе конечностей, некогда, в древности, бывшие процветающим гоблинским племенем, но ныне, давно изгнанные со свободных земель и вынужденные жить в пещерах, растерявшие все свои былые возможности и традиции, и превратившиеся в одетых в обноски дикарей — словно тараканы повылазили из всех щелей пещеры, вторя друг другу: «Реликвия! Зал! Кто-то потревожил священный зал! Убить! Съесть! Убить!»