Права мутанта (СИ) - Кузнецов Бронислав - Страница 25

9. Веселин Панайотов, этнограф

Путь, которым Сопля вёл европейских учёных к мутантскому селению Березань, на первых порах выглядел однообразно. Тот же дурно пахнущий лес из хвойных берёз, о котором ещё в лагере хотелось поскорей позабыть, тянулся почти до самых болот - а там около трёх часов ходу.

В лесу мутант-деревья постепенно вытеснили все другие формы растительности. Ни кустика, ни травиночки - только белые стволы перед глазами, а над головами скрипят ветви да колышется вялая берёзовая хвоя. И вязкая опавшая хвоя мерзко-оранжевого оттенка устилала землю под ногами; эта гадость ещё и обувь пачкала.

Веселин шёл, отвлекаясь от неприятных картин патологии растительного мира, потому невольно прислушивался к разговорам коллег. Кажется, и самим коллегам беседы помогали отвлекаться от болезненно-тошнотворного лесного пейзажа.

Чешские антропологи, по своему обыкновению, шумно восхищались мутацией всего вокруг. Как истые агитаторы, они говорили чуть громче, чем достаточно, чтобы просто слышать друг друга. Предназначали свои речи всем, кто заинтересуется.

Йозеф Грдличка разглагольствовал о том, сколь комплексно влияние мутагенов на дебрянские биогеоценозы. И не поспоришь: да, здесь мутировали не отдельные организмы, а растительные и животные сообщества, не говоря уже о человеческих. Вкупе с резко изменённой средой обитания, эти мутантские системы затрудняют выживание особей из не мутировавших покамест видов.

- Так ведь - и у людей с мутантами! - поддержал Грдличку Карел Мантл. - Некоторые (более сильные) из людей сумеют приспособиться, другие уйдут.

- В смысле, насовсем? - переспросил Братислав Хомак. Мог бы и не переспрашивать. О человечестве, которое должно потесниться, Карел при нём пространно рассуждал не далее, как вчера - в ходе паломничества к мамонтовым следам и выделениям.

- Кто не в силах адаптироваться - тот насовсем! - твёрдо заявил Мантл. - Но избранные люди, сильные духом, среди мутантов выживут.

Что за глупость? Какова же она - связь между силой духа и способностью приспособления? Если тут и есть какая-то зависимость, то скорее всего обратная!

Захотелось хлёстко ответить, но - пришлось отложить до привала. Не кричать же! Чехи шли здорово впереди, чтобы встрять в их беседу, Веселину понадобилось бы обогнать на узкой тропинке нескольких человек с объёмистыми рюкзаками, а среди них, между прочим - и пана Щепаньски.

Только и осталось, что сердито буркнуть себе же под нос:

- Какой бред!

- Вижу, и вас эта проповедь задела! - с понимающей улыбкой обернулся к Панайотову серб Славомир Костич, поправляя лямку рюкзака.

- Вы правы, - Веселин обрадовался случаю выговориться, - задела - не то слово! Очень сомневаюсь, что к миру мутантов приспособятся сильные духом. Скорее наоборот. Сила духа - она ведь в том и состоит, чтобы продвигать свой собственный дух, а не приспосабливаться к чужому.

- Удачно сказано, - покивал Костич, - однако, Мантл говорил не только о силе, но и об избранничестве. Это, как я понимаю - дополнительный "фильтр" для сильных. Если, скажем, отобрать из сильных духом только тех, кто приспособится...

- Это будет искусственный отбор! - заметил Веселин. - Своего рода выведение пород домашних животных! - тут он невольно улыбнулся собственному сравнению. - И где же у домашних животных сила духа?

- Домашние животные порой весьма сильны духом, - полувозразил Костич, - только дух-то у них - человеческий. Вот им они и сильны.

Веселину тут же вспомнилась философская сказка Киплинга - о кошке, что гуляет сама по себе. Там шла речь о свободных видах животных, переходивших на службу к человеку в миг соблазнения щедрыми благами его культуры. Собака, корова, конь - все они безоговорочно приняли прививку человеческого духа. И только кошка пришла к человеку на своих условиях. Кто-то силён заёмным духом, а кто-то - собственным.

- Послушайте, - сказал он Костичу, - к чему мы с вами пришли: люди, прошедшие искусственный отбор по признаку "сила духа", будут допущены в мутантское сообщество на почётных правах домашних животных.

Славомир Костич хохотнул:

- Утешает одно: к этой глупости пришли не мы с вами. Мы всего лишь реконструировали путаное мировоззрение коллеги Мантла. Привели его в состояние полной и окончательной ясности.

- Окончательной? - включился в разговор и Ратко Милорадович. - Нет, коллега, вы себе льстите. Ваша реконструкция едва зацепила важную тему "избранничества", не учла её исторического контекста. А ведь именно на этой идее базируется духовность большинства протестантских сект... - не чуждый тактичности профессор остановился заблаговременно, чтобы прямо не указать на очевидное: особая манера держаться у Карела Мантла и ещё троих чешских антропологов (рассуждения напоказ, страстная убеждённость речений) указывает на их принадлежность к единой секте.

- И то верно! - увлёкшись, Костич, казалось, даже не заметил, как его хлестнула по лицу колючая ветка мутант-дерева. - Мы с коллегой Веселином рассуждали об искусственном отборе, но упустили важный вопрос: кто будет отбирать? Боюсь, ни Мантл, ни его единомышленники прямо не ответят.

- Такой вопрос выведет на сакральный уровень их верований, - согласился Милорадович, - Всерьёз обсуждать его с профанами адепты поостерегутся. Отделаются общими фразами.

- Сошлются на "мировой закон", - припомнил Веселин.

- Вот-вот! - Костич утёр платком капельки крови, что выступили на щеке после удара низко расположенной хвойной веткой. - Одно несомненно: на собственное избранничество коллега Мантл надеется, иначе всё бессмысленно. И верует в избранный народ - то есть, в мутантов. А вы что скажете, коллега Чечич?

Горислав Чечич из Македонии действительно приотстал, но не для того, чтобы присоединиться к разговору. Он молвил со строгостью:

- Коллеги, убедительно прошу вас не обсуждать верования других участников экспедиции, - тут он сильно понизил голос, - а то пан Щепаньски - я заметил - к вашей дискуссии давно прислушивается и вот-вот вспылит. Оно вам надо?

- Благодарим за предупреждение, - полушутливо поклонился старик Милорадович, - и на сегодня дискуссию закрываем. Кстати, Славомир, вашу щеку стоит продезинфицировать.

- А, пустяки! - отмахнулся тот.

Дальше шли молча, и Веселин раздумывал об идее избранничества людей для жизни в мире торжествующих мутантов - идее, бредовой по сути, но милой сердцу Карела Мантла.

Что же получается? Есть некая, скажем, инстанция, которая избирает людей к подобной - уже не вполне человеческой - жизни. По каким признакам идёт отбор? Мантл упоминал о высокой способности к адаптации. А ещё - о "силе духа". Только дух имеется в виду заёмный, не человеческий. И ради подобного "избранничества" - какая муха ужалила? - человек готов отказаться от человеческого в себе.

Нет-нет, господа антропологи из древней уютной Праги. Что-то не ладно у вас в Карловом университете. Верно, ваши надежды на "избранность" не от хорошей жизни. От вовсе несчастливой. И, главное, господа естественники, сама природа - ваших надежд не подтверждает.

Чем судачить о силе духа в процессе адаптации - поглядели бы вокруг. А вокруг - законченный мутантский биоценоз. Не слишком разнообразный: хвойные берёзы, ещё хвойные берёзы, ещё очень много хвойных берёз - и в общем-то, всё. Где тут, спрашивается, "избранники" из числа прежних растений дебрянского леса - простых, без мутации? Может, где за ствол берёзовый спрятались? Может, в опавшую хвою зарылись?

Нет, не видно их - приспособленцев, исполненных "силы духа".

10. Горан Бегич, этнокартограф

Если бы в прежние времена кто из знакомых упрекнул Горана Бегича в чрезмерной чувствительности, они с Зораном дружно бы расхохотались прямо в лицо наглецу. А лет пять назад, когда не выветрилась ещё из них задиристая юность - могли бы и кулаком приложить. Шутка ли - терпеть, когда тебя обзывают сентиментальной барышней. Нет, братьев Бегичей изволь не трожь. Они ездят на курсы в крутую разведшколу под Любляной!