Виннипегская Стена и я (ЛП) - Запата Мариана - Страница 20

Серьезно? Он думает, что сделала бы? Я знала, что он практичный, но это возмутительно.

Но он не слушал. Могла точно это сказать. У него было это задумчивое выражение.

— Ванесса, ты должна это сделать.

Разве он не понимал, что мы не друзья? Что он обращался со мной противоположно тому, как обращаются с людьми, о которых заботятся?

— Нет. Я не должна. И не буду.

Если я встречу правильного человека, я не смогу выйти замуж в ближайшем будущем. Я не часто думала о браке, но когда делала это, мне вроде как нравилась сама идея. Родители Дианы — идеальный пример отличных отношений; конечно, я хотела нечто подобное в будущем, если возможно. А если честно, я знала, что мне и самой будет хорошо.

И я не собиралась вычеркивать детей из своего списка, если в моей жизни появится правильный человек. Я знала, что хотела видеть в своем партнере, но больше всего знала, чего не хочу.

И Эйден даже в свои лучшие дни не был этим человеком. И даже близко не стоял. Конечно, он красивый; все, у кого есть глаза, видели это. Одно его тело заставляло женщин всех возрастов поворачиваться на своих сидениях, чтобы получше посмотреть, потому что Эйден дышал мужественностью, и какой женщине не понравился бы мужчина, который выглядел так, будто пьет галлоны мужественности?

Он — океан холодной воды, или мне так говорили. Ладно, у него есть деньги, но не это необходимое условие для будущего парня или мужа. Я могла сама заработать деньги.

Вот так.

Я только в первые три месяца своей работы на него думала, что у меня есть чувства к Виннипегской Стене. Он физически привлекал меня, конечно. Но для меня, особенно после всего, что я видела, через что прошла моя мама, всю жизнь прыгая из одних отношений в другие, этого недостаточно. Мой последний парень был не самым симпатичным парнем на планете, но он был забавным и милым, и нам нравились одни и те же вещи.

Мы ладили. Единственная причина, по которой мы расстались, — ему предложили работу в Сиэтле, и я не была уверена, что безумно влюблена в него, чтобы переехать через всю страну, еще дальше от людей, которые важны в моей жизни. Однажды я уже так сделала, уехав в колледж в Теннесси.

Эйден не соответствовал ни одной характеристике, которыми обладал мой бывший. Он не был забавным или милым, нам нравились разные вещи и, основываясь на последних двух неделях нашей совместной работы, мы не ладили.

И почему я вообще думала над тем, почему это плохая идея? Это ужасная затея. Та, которой я не собираюсь поддаваться. Никогда, ни за что.

Эйден, с другой стороны, не обращал внимания. Ему даже не надо было ничего говорить, чтобы я знала: он игнорирует все, что вылетает из моего рта.

— Эйден, послушай меня... — «во второй раз в своей жизни», — добавила я в своей голове. — Уверена, Тревор найдет кого-то. Просто попроси.

Этот комментарий привлек его внимание. Его широкие темные брови распрямились.

— Я не собираюсь говорить Тревору.

Я поправила очки, несмотря на то, что они были на месте.

— Ты сделаешь это? — спросил он.

Да, из-за этого я поморщилась. Я не доверила бы Тревору даже отправить мне что-то по почте.

— Что насчет Роба?

Никакого ответа.

Ха. Туше́.

— Зак?

Эйден просто отрицательно покачал головой.

— Твои друзья?

— Я бы уже сказал им, если бы хотел, чтобы они знали, — объяснил он осторожным тоном, в котором было слишком много смысла.

После этого комментария кое-что обрело смысл. Конечно, он серьезно был настроен на возвращение после травмы. И, самое главное, его ужасное настроение из-за страха, что его депортируют из страны, если он уйдет из футбола. Плюс, разборки с его менеджером и агентом, которые не поддерживали то, чего хотел Эйден после окончания контракта, и от этого становилось только хуже.

Но было кое-что, что не укладывалось у меня в голове, как только я над этим задумалась, и это не причина, почему он не хотел вернуться в Канаду или почему не хотел остаться в Далласе.

— Почему ты мне об этом рассказываешь? — спросила я нерешительно.

Карие глаза взглянули на меня, его широкий лоб прорезали линии.

Прежде чем смогла отговорить себя, я нахмурилась в ответ.

— Раньше ты мне никогда ничего не рассказывал, — я моргнула. — Никогда. Но теперь я ушла, и ты неожиданно появляешься у моей квартиры, просишь вернуться к тебе на работу, когда тебя совсем не заботило, что я ухожу, и ты хочешь, чтобы я вышла за тебя замуж, чтобы оформить твои документы. Ты рассказываешь мне то, о чем не хочешь говорить никому другому... это странно, чувак. Не знаю, какого черта ты ожидаешь от меня в ответ.

— Я рассказываю тебе, потому что... — он открыл рот и также быстро закрыл его. Снова открыл, прежде чем закрыть, мускулы на его щеке двигались, как будто он не знал, зачем на самом деле делал это. Черт, я этого не знала. Наконец, Эйден пожал этими массивными, округлыми плечами и встретился своим взглядом с моим. — Ты мне нравишься, если мне вообще кто-то может нравиться.

Черт возьми.

Боже мой, черт возьми.

Диана однажды сказала, что у меня нет стержня. Вообще-то, я уверена, ее точные слова были: «Ты идиотка, Ван».

«Ты мне нравишься, если мне вообще кто-то может нравиться», — такое не должны считать комплиментом. Правда, не должны. Я не была настолько тупой. Но...

Неожиданно из меня вырвался грубый смешок, потом я засмеялась и подняла глаза к потолку.

От такого, как Эйден, полагаю, это самый большой комплимент, который я когда-либо слышала.

«Ты мне нравишься, если мне вообще кто-то может нравиться». Боже мой.

— Что смешного? — спросил Эйден, его рот хмуро изогнулся.

Я закрыла глаза рукой и склонилась над столешницей, смеялась и нервно потирала основание брови.

— Существует огромная разница между мной, чертовски не раздраженной из-за тебя, и между нами-друзьями, Эйден. Ты все четко прояснил, ты так не думаешь?

Он невинно заморгал, так искренне, и я не знала, что с этим делать.

— Мне все равно.

«Мне все равно».

Я разразилась смехом — правда, взорвалась от смеха — и уверена, казалось, будто я плачу, когда на самом деле я смеялась.

— Ты самая уравновешенная женщина, которую я когда-либо встречал.

«Уравновешенная». Он убивал меня.

Вот, чем стала моя жизнь. Принимаю полукомплименты от мужчины, который заботится лишь об одном — о себе. Мужчины, с которым я снова и снова пыталась подружиться, но безрезультатно.

К его чести, он немного подождал, прежде чем осторожно, слишком спокойно и мягко произнести:

— Это не смешно.

Пришлось присесть, потому что живот скрутило спазмом.

— Ты просишь меня — о, черт, у меня болит живот — совершить уголовное преступление, и объясняешь это тем, что «я тебе нравлюсь, если тебе вообще кто-то может нравиться», потому что «тебе все равно» и потому что я «уравновешенная», — я подняла руки, чтобы показать в воздухе воображаемые кавычки. — Черт возьми, не думала, что у тебя есть чувство юмора, но это так.

Лучший защитник НФЛ не засомневался из-за слов, что я ему высказала.

— Так значит, ты это сделаешь?

После такого я даже не могла найти в себе раздражение от его настойчивости. Я до сих пор слишком сильно смеялась из-за его таких важных аргументов в качестве фальшивой жены.

— Нет, но для меня это величайшее событие — узнать тебя. Правда. Я бы хотела, чтобы ты с самого начала был таким со мной. Работать на тебя было бы немного веселее, и я, возможно, задумалась бы над тем, чтобы вернуться к тебе ненадолго.

Хотя этого до сих пор недостаточно. Я не планировала постоянно работать на него, особенно не после всего, что случилось, и всего, о чем он просил меня сейчас. Выйти за него.

Он выжил из своего чертова ума.

В мой план после начала работы на саму себя в качестве графического дизайнера входила выплата ужасающего количества студенческих займов, которые у меня до сих пор были, покупка дома, новой машины и остальное... все встанет на свои места, когда придет время. Попутешествовать, найти кого-то, кто понравится мне настолько, чтобы завести с ним отношения, может быть, родить ребенка, если я захочу одного, и продолжить укреплять свою финансовую независимость.