Жандарм. На пороге двадцатого века - Саликов Андрей - Страница 22

Выстрелы постепенно прекратились, однако к китайцам никто не спешил подходить, поскольку в руках у части отряда ещё были винтовки. Но сначала один, потом второй положили их на землю и подняли руки, это было словно камешек, вызывающий лавину. И вот уже летят на землю винтовки, штыки, подсумки с патронами. Разгром и пленение этого отряда, очевидно, сказались на моральном духе обороняющихся китайцев. Зато освободившаяся после этого вторая полурота закрепилась у уничтоженной вражеской батареи. В бинокль было видно, как противник попытался контратаковать, но вяло, и после непродолжительной перестрелки отступил назад в город. Сергеев, наоборот, получив время спокойно осмотреться, вызвал огонь артиллерии на скапливающихся для атаки «боксёров». Дым от «файера» служил хорошим ориентиром, и после трёх залпов в небо взвилась зелёная ракета.

– Сейчас будет ясно, прав я или нет, – тихо произнёс себе под нос.

– Правы, Сергей Петрович, правы, – успокоил меня Милютин, услышавший мои слова. – Иначе нам уже давно пришлось бы бросать в бой роту Суботина. А может, и остальные отзывать.

Я сжал свой «цейс», хитрая система линз услужливо приблизила ко мне идущий бой. Вот, прижимаясь к стенам, метнулись вперёд фигурки и, ловко держась в мёртвых зонах, оказались у окон фанз. Секунда – и крыша оседает, а из окон валит дым. Дальше я могу только представить, как пулемётчики, пыхтя под тяжестью своего оружия, бегут вперёд. Вот взята на прицел улица, очередь по мелькающим впереди фигуркам… И снова бег, стрельба, гранаты в окна.

На противоположной стороне Ашихе «боксёры» вперемешку с правительственными войсками попытались уйти. Кто-то крикнул страшное слово «Окружили!». И теперь все стараются убраться подальше от этих страшных «белых дьяволов». Жиденькая цепь русских их не испугала, наоборот, они, по-видимому, решили выместить на них свой страх. Строя, дисциплины – уже ничего не существовало. Было только одно желание – добраться до этих колдунов и отомстить за страх, за позор.

Меркулов спокойно подпустил их на четыреста метров, а после тщательно замаскированные пулемёты буквально за минуту выкосили не менее восьмисот человек. Ну а потом стрелки занялись уцелевшими китайцами. Ибо я лично отдал неофициальный приказ, чтобы не предлагали сдаваться.

– Что же, Иван Трофимович, – обратился я к Милютину, который вместе с капитаном Крамаренко осматривал захваченные пушки, – ждёт вас дорога дальняя и казённый интерес. – Увидев неподдельное удивление своего начштаба, пояснил: – Берите роту Суботина, вторую роту Дёмина и, пожалуй, Александра Фёдоровича, – указал я на нашего артиллериста, который чуть ли не облизывал орудия. – Навестите город Ашихе, и если будут попытки нападения, то не церемоньтесь там.

– Слушаюсь…

– Так, Дмитрий Александрович. – Верный адъютант просто светился от радости. Его можно было понять: сколько лет нас откровенно презирают от правящей верхушки до простого обывателя. И тут именно мы смогли переломить ход событий. Не стоит огорчать парня, это его день. – Уточните наши потери. Раненых и убитых отправить в Харбин. Собрать всё оружие и рассортировать. Пленных держать отдельно. Провести облаву, а то китайские солдаты имеют милую привычку, скинув форму, выдавать себя за гражданских обывателей[14]. Запишите текст телеграммы. – Дождавшись, пока он приготовит блокнот и карандаш, продиктовал: – Начальнику охранной стражи генерал-майору Гернгроссу. Станция и город Ашихе очищен от противника, отряд стражников деблокирован. По показаниям пленных, возможны новые провокации. Все части охранной стражи должны быть готовы отразить нападение китайских войск. Для этого необходимо немедленно построить полевые укрепления с возможностью круговой обороны и подготовить запасы провизии и воды на случай осады. Командир батальона осназа Дроздов. Записали? Зашифровать и отправить немедленно.

«Трость, канотье, я из нэпа», – вспомнилась песня Высоцкого. Мимо проходили пленные солдаты, и головные уборы на них и навеяли легкомысленное настроение. Примерно столько же шляп валялось вместе с владельцами, создавая сюрреалистичную картину. Бродящие среди трупов стрелки собирали оружие и амуницию. Изредка доносились одиночные выстрелы. Китайский гарнизон правительственных войск перестал существовать. В плен попало около трёхсот солдат и офицеров. Живыми нам досталось и командование. Убито в бою не менее пятисот, остальные разбежались, скинув курни[15]. Разведчики прочёсывают городок, но всех вряд ли выловят.

Постепенно заполнялся вагон, отданный под перевозку трофеев. А они были значительны. Только пушек было захвачено шесть штук, правда, старенькие С-67, но вполне исправные. Лошади и зарядные ящики достались нам в полной сохранности. Кроме того, было взято почти две сотни винтовок Маузера образца 1884 года с трубчатым магазином и триста винтовок образца 1871 года. Вот однозарядки были, как говорится, «не фонтан». Но оружейные мастера их вытянут. Четыреста карабинов 1871 года были как раз очень даже ничего. Ну и «россыпью» винтовки Пибоди, Энфилд, Лебель. Плюс различное военное имущество. И патроны в большом количестве. Теперь проблема, где взять оружие для ополчения Харбина, была решена.

– Хайлар и Хинган удерживать любой ценой, – ткнул в карту карандашом, с трудом сдерживая гнев. Было видно, что Югович не хотел влезать в сомнительное на его взгляд мероприятие. Начальник охранной стражи, наоборот, был рад, осадное сидение его не прельщало. – Эти станции – ключи, удержим их, и все телодвижения китайских войск будут бесполезны. Противник понимает это не хуже нас…

Всё началось на следующий день после возвращения батальона. Встречали нас толпы простых людей, ликование было, словно вернулись времена последней войны. Тогда эшелоны с войсками забрасывали цветами, служивым совали в вагоны немудреную снедь, угощали втихую бражкой. Только градоначальники Харбина предпочли «не заметить» и сделали вид, что ничего не произошло. А вот охранная стража удивила: сводный взвод, исполнивший роль почётного караула, во главе с офицером для поручений главного начальника штабс-капитана Перевераева, построенный вдоль маршрута движения, ясно показал, что его превосходительство признал нас за своих. Видимо, успех под Ашихе заставил многих задуматься о правильности своих действий. А потому адъютант командующего поручик Глухов передал мне его просьбу, когда я закончу со своими делами, встретиться для совместного разрешения проблемы сохранения КВЖД.

– Что это с ними? – Милютин удивлённо смотрел на меня.

– Сильным будет – признают, – на автомате процитировал я ливонца из «Ивана Грозного». Офицеры, хоть и не были знакомы с картиной, но суть уловили правильно. – Что же, господа, упускать такой момент – непростительная глупость. Иван Трофимович, вы готовы? – Хотя у меня и была грозная бумага, но светить её постоянно не стоило. Могли начать саботировать, причём так, что не подкопаешься, всё согласно букве закона. Сам так делал не раз.

– Да, Сергей Петрович.

– Артемий Сергеевич? – Взгляд направлен на нашего сапёра.

От того, как он сможет укрепить захваченные станции, зависит, по сути, исход операции.

– Готов. – Извольский внутренне ликовал, что наконец-то он сможет проявить себя в войне (ведь из-за этого он и выбрал карьеру военного), но внешне был невозмутим.

– Александр Фёдорович?

– Готов. – Наш «бог войны», получив неожиданно немецкие «Каноне-67», был весь в заботах, формируя из отставных артиллеристов вторую батарею.

– Курт Генрихович? – Его можно было и не спрашивать, но порядок есть порядок.

– Готов…

И вот мы теперь совместно со стражей и железнодорожниками разрабатываем стратегию удержания и сохранения дороги.

– Но китайцы, как вы нам сообщили, нападут на нас. – Главный инженер нервничал. Основным его желанием было сохранить людей, и, по возможности, ценности. Ну а остальное, как Бог даст.