Церебральный сортинг - Савельев Сергей Вячеславович - Страница 18

Огромную эволюционную пользу приносят расовые различия людей. Они порождают уникальные по нелепости, глупости и дикости конфликты, но стимулируют церебральный сортинг в масштабах всей планеты. Однако эволюционный процесс не ограничивается столь очевидными способами отбора мозга. Его механизмы работают на всех уровнях, начиная с глобальных расовых, религиозных и межгосударственных конфликтов и заканчивая бытовыми семейными отношениями. Трагедия этой ситуации состоит в том, что, не понимая причин событий, мы с завидным упорством ищем поводы для создания очередного цикла самоотбора. При этом используются все механизмы ускорения эволюции: от религиозных конфликтов до бытовой поножовщины.

Вполне понятно, что наилучшим способом раскрытия потенциала каждого человека являются экстремальные условия жизни. В стабильном сообществе бытовые конфликты, трагедии индивидуального развития, мелкий бандитизм и частное душегубство слишком медленно влияют на динамику церебрального сортинга. Такой отбор хорош и ценен своей методичностью при большой продолжительности действия, но снижает изменчивость и играет роль стабилизирующего фактора, как и в мире животных. Этот стагнационный тип сортинга типичен для Северной Америки и для Европы, где давно не было глобальных поводов для самоистребления. Интуитивно понимая замедление эволюции мозга, обитатели этих территорий пытаются стимулировать отбор миграционными процессами и внешними конфликтами. Однако для масштабного и быстрого церебрального сортинга людей с востребованным строением мозга и поведением нужны более сильные и проверенные временем средства. Если они никак не возникают естественным путём, то по законам искусственного отбора их начинает создавать наш добрый и изобретательный мозг. Тут ему на помощь приходит буйная фантазия, которая в сочетании с инстинктивным стремлением к доминантности и социальной исключительности даёт прекрасные результаты.

Простым и эффективным способом начать очередной цикл отбора является целенаправленное формирование любых особых правил, традиций и языковых особенностей в локальной популяции людей. Самыми очевидными примерами такого рода могут быть молодёжная субкультура общения и уголовная речевая среда. Подростки даже в интернете умудряются создавать свой ленивый язык, состоящий из буквенных сокращений слов и даже фраз. Разбойники дифференцируются от обывателей целыми лексическими системами и традициями оригинального понимания значения обычных слов. Тех же способов обособления и социальной исключительности добивались и целые народы, когда создавали и культивировали очень сомнительные обычаи речевой независимости от ближайших племён и родственников.

При этом не было никакой необходимости каким-то образом принижать или обижать окружающие народы и страны. Стремление любой популяции гоминид быть отдельным и самым лучшим народом очень роднит нас с низшими приматами. Тот же эффект достигается самостийным бахвальством, подчёркиванием своей планетарной исключительности или верой в особо заковыристый культ. При этом содержательная часть культа может быть тривиальным плагиатом из набора каких-либо общеизвестных правил или вывернутыми наизнанку традициями ближайших соседей. Зато форма соблюдения неких социальных правил или культа должна быть исключительно оригинальной.

Например, сторонники одного культа должны каждое утро с песней поднимать на палку тряпицу странного вида, другого — ориентируясь по компасу, встречать солнце, а третьего — музыкально попукивать, отбивая чечётку с телефоном в зубах. Ещё лучше, если для достижения нужного тембра испускания анальных газов последний оригинал будет обязан покупать у пастыря особые продукты и заглатывать их по часам. Подобные диковатые фокусы и ужимки есть во всех культах, а их содержательная часть спрятана в самом человеке. Обманувшись, человек приобретает возможность не думать о проблемах, а просто выполнять предложенные правила. В результате экономии на расходах мозга он обильно получает внутримозговые наркотики как награду за лень. Кроме того, принадлежность к любому культу или обладание сложным социальным инстинктом повышает статус участника процесса.

Системная поддержка такого способа внушения тривиальной обезьяньей исключительности очень эффективна, поскольку поощряет один из самых архаичных инстинктов — доминантность и социальную уникальность. При этом совершенно неважно, что «боевой гопак» полезен только как физическое упражнение, а американские военные герои после антидепрессантов и «таблеток смелости» становятся наркоманами. На девушек и женщин подобные инстинкты действуют ещё более эффективно, чем на мужчин. Особенности строения их мозга автоматически переводят любой часто повторяемый набор алгоритмов поведения в систему принятия решений. По этой причине они сами начинают внушать любые привычные нелепости своим детям, инстинктивно усиливая их адаптацию к новой социальной ситуации. Подобная забота о детях позволяет быстро насаждать любые необходимые сообществу правила и традиции. Отсроченные последствия искусственно привитых инстинктов населением не осознаются, хотя они могут привести к самоуничтожению наивную популяцию или целую страну. Вполне понятно, что такие проекты целенаправленно и долго готовят, добиваясь выращивания целого поколения людей в новой среде. В конечном счёте эти эволюционные процессы ориентированы на создание масштабных конфликтных ситуаций, приводящих к началу быстрого физического отбора.

Проблема состоит в том,что после выполнения частных задач, полученных от создателей новых социальных инстинктов, в таких популяциях начинаются неконтролируемые процессы внутреннего отбора. Это связано с тем, что обезьянье желание попользоваться незащищённым населением и пограбить собственную страну намного сильнее, чем стремление истребить неизвестных и опасных внешних конкурентов. Иначе говоря, прививая любые новые социальные инстинкты, мы автоматически запускаем механизм искусственного отбора мозга. Опасность таких экспериментов состоит в том, что, кроме ожидаемых геополитических плодов, неизбежно возникает большое число объединённых обладателей модифицированного мозга. В лучшем случае эти плоды селекционной работы расползаются по планете и становятся индукторами новых процессов отбора. В худшем — они объединяются и устанавливают свой собственный механизм искусственного отбора, построенный на широком применении оружия.

Следовательно, автономное или искусственное создание нового набора любых социальных инстинктов крайне эффективно для ускорения эволюции нервной системы. По этой причине наш мозг является организатором жестокой эволюции, стремясь создать более справедливое, честное и процветающее сообщество людей. С самыми лучшими намерениями он создаёт новые социальные инстинкты, которые формируют национальную, религиозную или государственную исключительность. Она быстро превращается во внешние амбиции, конфликты и эффективный отбор с помощью самых современных танков, ракет, самолётов, кораблей и подводных лодок.

В противовес этим некрасивым и разрушительным инстинктам среди наиболее агрессивных и аморальных популяций гоминид сложилась гуманистическая модель отсроченного церебрального сортинга. Эта система никакого отношения к своему поэтическому названию не имеет и осуществляется с совершенно иными целями. В социальных структурах изобретаются и внушаются населению идеи, которые должны объединить или уравнять всех на свете. В этом случае кажущиеся правдивыми, неподкупными и справедливыми социальные системы создают иллюзию той же исключительности, но на несколько изменённом фоне. В таких ситуациях основными признаками человеческой доминантности объявляются полный гуманизм, абсолютное равноправие и соблюдение многочисленных прав людей, ослов, дубов и клопов.

На первый взгляд системы такого типа выглядят человеколюбивым торжеством разума и гармонии. На самом деле избыток равноправия и свободы неизбежно приводит к праздности, сексуальным извращениям и изобретению необычных форм социальной конкуренции. Иначе говоря, попытки локального воссоздания райского периода эволюции развращают, а нарочитый гуманизм лишь немного маскирует архаичные инструменты искусственного отбора. Без биологически мотивированных причин сытые и похотливые гоминиды никакой сознательности, тяги к труду или желания интегрироваться в благородное сообщество не проявят.