Рубиновое сердце (СИ) - Бердичева Екатерина Павловна - Страница 19

Художник, наконец, смог разлепить не желающие никак открываться, веки. Пока он пытался встать, мозг испуганно вспоминал, какие рисунки сейчас пролистывает его брат.

Когда он уселся на краю постели и осмысленными глазами посмотрел на Берната, то в первую очередь спросил:

— Ты привез историю нашего рода?

Бернат бросил на столик листы с рисунками и кивнул на стоящий около кровати кейс:

— Вот. Все, что только смог раздобыть. Скажи, зачем тебе все это?

— Много свободного времени. — Пожал плечами Иржи.

Брат подозрительно посмотрел на младшенького:

— Ты мне зубы не заговаривай. Обычно ты его тратишь на баб и алкашей-неудачников. А тут, — он повел рукой, — ни одной бабы за все время. Что случилось, Иржи?

И старший сел рядом с младшим.

Черные, не выспавшиеся, глаза с длинными пушистыми ресницами открыто взглянули в лицо Берната.

— Не знаю, брат. Вокруг нашего рода идет какая-то возня. Причем, достаточно грязная и с мистической подоплекой. И я хочу посмотреть, может ли кто-нибудь, кроме нас, претендовать на графский титул и родовые поместья.

— Какая ерунда, Иржи! Если бы в нашем роду были такие люди, мы бы об этом знали. В конце концов, есть суд!

— Есть большая вероятность, что право это ничем не подтверждается, кроме устных рассказов, либо они — слишком дальние родственники.

— С тобой связывались?

— Напрямую — нет. Но есть некоторые вещи, которые я не могу объяснить, а тем более, рассказать тебе. И я просто стараюсь разобраться, почему меня пытаются напугать.

— Ерунда! Ты — наследник второй очереди. Сейчас у тебя ничего нет и без моей подписи получить ничего не сможешь. Ты — просто носитель графского титула, без земли, без недвижимости и денег, кроме тех, что зарабатываешь сам.

— Тогда объясни, как можно воздействовать на тебя, если со мной что-то случится.

— Иржи! Ты это серьезно? Тебе угрожают?

— Я не могу объяснить. Прямой угрозы нет. Есть только косвенные намеки, пугающие меня. И связано все это с нашим далеким предком. Каким — не знаю. Время событий — тоже. Но должны остаться какие-то зацепки, чтобы понять, что хотят эти люди или человек.

— Странно. Скажи, когда это началось?

— Когда ты отправил меня на «отдых» в этот отель.

— Дома, в квартире, такого не было?

— Нет, Бернат. Все началось здесь.

— Собирайся. — Граф Измирский — старший побарабанил по подоконнику. — Едем в наш дом. Пока поживешь со мной.

— Братик! Я тебе очень быстро надоем. Ты будешь сердиться. А если твои девушки узнают, что я живу у тебя… Мне придется ставить на окна и двери решетки. — Невесело улыбнулся Иржи.

— Плевать на девушек. Твоя жизнь для меня дороже. — Бернат подошел и взлохматил черные кудри на голове младшего.

— Давай сделаем так. Со мной же всегда твой охранник. Так что бояться особо нечего. Я пока посижу и от нечего делать поизучаю родословную. Все равно врагов надо знать в лицо.

— Для этого есть специально обученные юристы и служба безопасности, получающие у меня зарплату. Вот они пусть и изучают.

— Пойми меня правильно. Чужой человек, в любом случае, подойдет к делу формально. И от него может ускользнуть то, на что обращу внимание я.

— А ты подойдешь творчески, — хмыкнул Бернат, — после чего на тебя заведут уголовное дело о ложных обвинениях, нарушении права собственности и клевете.

В дверь постучали.

— Кто? — рявкнул Бернат.

— Завтрак, господин. — Робко высунул голову Игнац Ковач.

— Сейчас! — махнул рукой старший Измирский.

— Клянусь, что буду осторожен, и любые действия предприму только после консультации с тобой.

Иржи, наконец, встал с постели и ушел в гардеробную переодеваться. Зайдя в ванную комнату для утреннего туалета, он, первым делом, взглянул на зеркало. Крови на нем не было.

«А, может, мне подмешивают в пищу психотропные препараты? И все, что я видел — это только бред воспаленного воображения?! — вдруг подумал Иржи. — Но кому надо свести меня с ума? Так. Спокойно. — Художник вытер полотенцем выбритое лицо и обработал щеки и шею лосьоном. — Кроме меня странности подмечали несколько людей. И, потом, зеркальная дверь… А проверю-ка я ее на брате!»

И он, зажав кусок обломанного лезвия между пальцами, открыл дверь и крикнул:

— Бернат, подойди!

Когда брат вошел в двери ванной комнаты, Иржи стоял с задранной рубахой и пытался заглянуть себе через плечо.

— Взгляни, что там у меня чуть выше поясницы чешется?

Бернат смерил его странным взглядом, но подошел и поднял рубаху:

— Где?

— Вот здесь, справа! Вчера был на этюдах, боюсь, не подцепил ли клеща? — Крутясь и изворачиваясь, Иржи легонько полоснул лезвием по пальцу брата.

— Ай, черт! — Зашипел Бернат. — У тебя здесь кусок проволоки!

Капля крови шлепнулась на белый кафель. Брат облизал пораненный палец.

— Возьми перекись! — Иржи аккуратно избавился от лезвия и, нагнувшись, впитал кровь куском бинта. — Ну как?

— Нормально! — буркнул Бернат. — Меньше лазай по чужим заборам. Целее будешь!

Как только он вышел из ванной, Иржи мазнул кровавым бинтом по зеркалу и во все глаза приготовился смотреть. Но… зеркало, не меняясь, ехидно отражало его вытянувшееся лицо. Тогда художник, сморщась, словно во рту оказался кусок лимона, проколол палец себе. И приложил к гладкой поверхности. Черный затхлый проход немедленно открыл свой зев.

Иржи наступил ногой туда и поставил ее обратно на кафель. Зеркало снова стояло на месте. И пятен на нем не было.

— Ты уплыл в Тихий океан? Завтрак стынет, а мне пора ехать! — в дверях снова появился брат.

— Уже иду! — ласково улыбнулся Иржи и вышел с ним в гостиную.

Поздоровавшись с охраной, Иржи присел вместе с братом к столу. С аппетитом поедая творожный пудинг с изюмом, Бернат сказал:

— Я решил тебе оставить постоянного охранника.

— Зачем? — удивился Иржи.

— Знаешь, когда люди долго работают парой, они притираются друг к другу и быстрее реагируют на любую опасность, в том числе, касаемую партнера. Правда, эти рвутся охранять твою драгоценную личность оба…кого бы из них хотел оставить ты?

— Как скажешь, братик. Ты знаешь лучше.

— Хорошо. — Бернат вытер губы и сложил салфетку. — Пока оставлю Фаркаша. К Ковачу я привык больше.

— Отлично. — Иржи обворожительно улыбнулся охранникам. — Выйдите на минутку. Нам надо посекретничать.

— Что ты еще хотел? — подозрительно спросил брат.

— А скажи мне, дорогой Бернат… ты мне — родной брат?

Граф Измирский подавился, закашлялся и пошел пятнами.

— И все же? — с ласковой улыбкой допытывался младший. — Мы и похожи-то не очень!

Старший отвел глаза и, вздохнув, снова опустился на стул.

— Я не думал, что об этом придется когда-либо рассказывать… Понимаешь, после смерти родителей ты у меня остался один. Любимый и единственный. Я всю жизнь посвятил тебе, и ближе у меня нет никого. Я не хотел, чтобы ты знал… Мне казалось, ты тогда разлюбишь меня и начнешь поиски других родственников… Прости.

Бернат поднял глаза и посмотрел на Иржи.

— У моей матери была сестра. Когда ей было шестнадцать, она влюбилась. С кем встречалась девушка, осталось загадкой. Но вскоре она родила. Тебя. И погибла при загадочных обстоятельствах. Мои родители назвали новорожденного мальчика своим сыном, дав фамилию и титул. Ну, и всю возможную любовь.

— С ума сойти… — прошептал Иржи. — Значит, я — не Измирский и не граф?

— Нет. У матери была фамилия Барток. Про нее найдешь в бумагах. — Бернат спрятал свое некрасивое лицо в ладонях и прошептал: — Там же найдешь портреты сестер.

— Прости. — Сказал впечатленный Иржи. — Но я должен разобраться в этой безумной истории. Похоже, мой кровный отец все-таки был достаточно знатен, если его потомков и близких кто-то целенаправленно убирает.

— Но ты не оставишь меня одного? — сдавленно спросил Бернат. — Если кого-то найдешь?