Рубиновое сердце (СИ) - Бердичева Екатерина Павловна - Страница 43

Давай закончим о нас, Саминьшах. Если останемся живы, продолжим о мирах.

Итак. Жили мы себе потихонечку, растили детей, внуков. Магии становилось все меньше, поэтому наши потомки, большей частью, рождались простыми людьми. Ведь они принадлежали этому миру. О своем мире мы не знали ничего.

А однажды нас пригласили в гости к Королю соседней страны. Там затевалась то ли свадьба, то ли возведение на престол… Не важно. И мы туда отправились. Все было замечательно. Обеды, балы… И нас познакомили с одной дамой, женой какого-то графа. Прелестные синие глаза, длинные черные волосы, молочная кожа… За пару столетий мы с женой расслабились и все забыли. И эта женщина так увлекла меня, что я снова оказался с ней в одной постели. И после страстной ночи, утром, я снова на стенах увидел черное пламя. И я все вспомнил.

— Это снова Ты? — в ужасе сказал я.

— Конечно, милый! Я же сказала, что ты мне понравился. Теперь ты мой!

Я подошел к одежде и начал собираться.

— Ты не хочешь спросить, где твоя супруга?

И тут у меня словно лопнуло сердце.

— Что ты с ней сотворила?

— Только то, что сотворили со мной инквизиторы по твоему доносу. Они почти лишили меня моей магии, убили меня! Они выслали меня в этот грязный, бедный мирок! Я так хотела быть первой среди равных, но ты испортил, погубил все мои замыслы! И я никуда не могу отсюда уйти. И жить мне осталось всего одну человеческую жизнь. А я не хочу, понимаешь? Я хотя бы поживу за ваш счет! Это совсем не то, что потрошить людишек!

— Где моя жена?

— Пойдем! — Эвангелина встала, нацепила платье и взяла меня за руку.

— Руки убери! — прошипел я.

— А если в обморок упадешь? Кто поднимать тебя будет? — усмехнулась она.

Мы спустились в подвал дворца. Там было темно, только из маленького оконца под потолком падал узкий солнечный луч, освещая длинный камень, на котором лежала моя мертвая жена. У нее были перерезаны вены, и кровь ручейками стекла в прорытую в земле окружность. Я хотел оживить ее, но сначала попытался поймать убийцу. Верткая змея постоянно ускользала от моего драконьего пламени и когтистых лап. По стенам снова заплясал черный огонь, и я сам не заметил, как наша яростная борьба снова превратилась в безумное совокупление. Очнулся я уже в человеческой ипостаси, накрепко прикрученный к стене древесными побегами. А Эвангелина стоит передо мной с ножом. Увидев, что я пришел в себя, она забормотала заклинания и со всего размаху всадила под ребра нож. А дальше происходило нечто адское. Периодически мое сознание застилала красная пелена чудовищной боли. Ребра, под ее все более громкие выкрики, расходились, выворачиваясь из позвоночника, пока перед ней не появилось мое сердце. Она, пылая огненными глазами, с безумным выражением лица подошла ко мне и обрезала все сосуды. Но я продолжал все видеть. Кровь вытекала из моего тела. Я уже не понимал, что со мной и кто я. Но мое живое сердце билось в ее руках. Она осторожно положила его на грудь моей мертвой жены. Несколько слов — и ее тело начало усыхать, сворачиваться, словно лепестки гигантского цветка, вокруг моего сердца. Помешанная ведьма с нездоровым интересом, высунув изо рта раздвоенный язык, смотрела на процесс. Наконец, тело Лайрины исчезло, а на камне остался сияющий и, пульсирующий внутри, черный алмаз. И тут, наверное, я умер.

Теперь мы вдвоем с моей женой стояли рука об руку у алтаря, глядя на ведьму. Она трясущимися пальцами подхватила страшное дело своих рук и подняла его над головой:

— У меня получилось! Я теперь проживу долго…

Она поискала нас глазами, но кроме моего трупа в ветвях не увидела ничего. Но сказала:

— Я знаю, что вы оба здесь. Юори Саминьш. Я тебя проклинаю за мою неудавшуюся жизнь, за невозможность достичь тех высот, которых бы достигла, не повстречайся ты на моем пути. Теперь ты со своей женой будешь привязан к этому миру телом духа, периодически воплощаясь, чтобы снова подкормить меня энергией жизни. Но в каждом проклятии есть условие отмены. К сожалению. Так вот условием я объявляю… — она немного подумала и расхохоталась, — рождение в твоем роду дракона, соединившего в себе белую и темную магии! Только он сможет вернуть тебе твой облик, сможет противостоять черному пламени и сможет… убить меня! Но, дорогой Саминьш, я твоих потомков с даром буду убивать первой! Учти. А твои воплощения снова станут моими донорами!

Вот так и получилось. — Закончил свой печальный рассказ Юори. — Когда мы с Лайриной воплощаемся, то она повторяет все то, что проделала с нами тогда. Рождаясь, мы просто все забываем. Снова встречаемся, влюбляемся. Она — убивает, создавая очередной камень. А потомков с даром — убивает, как только они начинают что-то чувствовать.

— Сколько камней? — простучал зубами Иржи.

— Три. Алмаз, сапфир и рубин. Юори, Иштван, Кареш.

— Моих родителей…

— Тоже она. У твоего отца был магический дар видеть сквозь землю руды, камни… она испугалась, что он может развиться.

— А почему ваша магия так называется: темная, светлая, а не как-то по-другому?

— Таковы ее внешние проявления. Смотри. — Юори поднес к нему свою призрачную ладонь. На ней вспыхнул темный огонек.

— Смотри! — это Лайрина поднесла к руке Юори свою ладошку. На ней загорелось ярко-белое пламя.

— Это просто внешнее выражение действующих сил. Ничего больше.

— Я так понимаю, вы снова хотите сразиться с ведьмой и вернуться домой. Правильно?

— Не совсем, драгоценный наш потомок. Сражаться будешь ты. Мы в проявленном мире можем только быть рядом и что-то тебе подсказывать.

— Но вернуться было бы здорово! — мечтательно улыбнулась Лайрина. — Мир двух красивейших солнц, разноцветные тени, мама и отец, свобода!

— А вы уверены, что там все живы и простили вас?

— Да. Мы живем долго! Мы выбирали мир, чтобы у нас прошло несколько лет. Но такой мир, как этот, мы нашли только один. К счастью, время здесь идет намного быстрее, чем у нас. Но…

Они оба посмотрели на Иржи.

— Шансов у нас практически нет. Ты — последний Саминьш.

— Что мне надо сделать? Собрать камни? А дальше?

— Ты сначала собери, а мы тебе потом подскажем. Иди, Иржи. Ты замерз.

— Выгоняете?

— Нет. Но в проявленном мире я чувствую какую-то проблему. А решать ее придется тебе.

— До свидания, Юори, Лайрина!

— До свидания, Иржи!

Спускаясь в темноту башни, он оглянулся. На фоне полной луны стояли, обнявшись, два прозрачных силуэта: женский, с длинными белыми волосами, и мужской, с черными. Ее рука обнимала его талию, а он крепко держал хрупкое девичье плечо. А над ними раскинулась от края до края горизонта вечная ночь.

Возвратившись к себе, Иржи обнаружил, что прошло только двадцать минут времени. Поразившись и порадовавшись этому обстоятельству, поскольку бессонные ночи ему уже надоели, он разделся, погрелся в ванной и, надев пижамные штаны, завалился на кровать поразмыслить над увиденным и услышанным. Закрыв глаза всего на минуту, как ему показалось, он почувствовал сквозь сон, как разрывается звонкой трелью его коммуникатор, и кто-то настойчиво ломится в дверь.

В окно щедро светило весеннее солнце, пробивая яркими лучами даже занавески. Одной рукой граф нащупывал беснующийся аппарат, другой пытался попасть в рукав халата, чтобы в приличном виде открыть дверь.

— Слушаю! — Рявкнул он хриплым со сна голосом.

— Иржик! — Услышал он голос брата в коммуникаторе. — Ты что, еще спишь?

— Сплю! — Угрюмо отозвался тот, всовывая ноги в шлепки, чтобы не вставать теплыми ногами на холодный пол. В дверь продолжали долбить так, что она, похоже, собиралась развалиться. — Я перезвоню!

Он нажал на сброс и открыл замок. За дверью стояли Ковач и Фаркаш.

— Что случилось? У нас в отеле пожар, наводнение, землетрясение и цунами одновременно?

— Кража! — громко сказали они хором.

— И что? Какое это имеет отношение ко мне лично?