Успеть изменить до рассвета - Литвиновы Анна и Сергей - Страница 10

– А я футболист, но на стотысячнике еще не играл никогда. И потом, современные стадионы – что «Маракана», что «Сантьяго Бернабеу» – они орут! Кричат, вопят, скандируют. А тот стадион, что я слышал в коме, – он был небывалый, совсем иной. Можно сказать, социалистический, без ажитации. Когда люди спокойно себя ведут, сдержанно. Так вот, тот стадион не гремел, не вопил – он просто гудел тихонько: буууу. Я никогда такого по жизни не слыхивал, только там, во сне. Или, например, бутсы. Я там кожаными, старинными играл. Простенькие такие, коричневые. И пахнут. Сейчас так бутсы не пахнут. И никакая обувь современная тоже так не пахнет. А там я этот запах впервые почувствовал – только там! – и до сих пор его помню. И вкус, например, тамошнего коньяка армянского. Ты знаешь, я по жизни не пью, но иногда себе позволяю. Так вот, наяву я никогда ничего подобного не пил. Или девчонки тамошние, из прошлого, из пятьдесят шестого года. Я ведь там, во сне, иногда с другими футболистами в самоволку убегал, с разными поклонницами встречался. Вроде бы девчонки как девчонки, а когда их разденешь… – тут глаз игрока хищно блеснул, – они пахнут по-другому, чем современные, дезодорантов ведь тогда не было, они по-своему, по-натуральному пахли. И трусики-лифчики у них такие, знаешь… Совершенно олдскульные, как из какого-то музея, просто тряпочки, более-менее по груди или по заднице скроенные… Так что не-е-ет, это совсем не сон был!

– Так, значит, что тогда? Что ты видел? Не сны, не галлюцинации, не видения… А – что?

– Знаешь… – Сырцов огляделся по сторонам и облизал губы. – Ты только не говори никому. И дурку не вызывай. Я об этом никому – только тебе, потому что ты вроде дело мое расследовала. Но это и правда были не сны, не видения. Я по правде был там.

– Что ты имеешь в виду? – нахмурилась Варя.

– Что имею, то и введу, – ухмыльнулся центрфорвард. – Я был там, в пятьдесят шестом году, играл там в футбол, будучи в теле великого футболиста Стрельцова, ел там творог со сметаной, ходил в самоволку, пил коньяк, с девчонками кувыркался. Все это был НЕ сон. Это была явь. Как будто я туда перенесся на машине времени.

– Но как это может быть? – развела руками Варя.

– Я не знаю! Вы следствие, вы наука – вы и разбирайтесь.

– Но тело твое лежало, безвылазно и беспробудно, на спине в госпитале, с трубочками разными питательными, – а сознание что? Само по себе путешествовало?

– Выходит, что так, – хмыкнул Игорек. – Я, во всяком случае, другого объяснения не нахожу.

– А потом с тобой что-то подобное бывало? После того, как ты из комы вышел?

– Никогда, – убежденно проговорил Сырцов. – Теперь я сны вижу, как все нормальные люди. Сны как сны. Все путается, несется, дергается, падает.

– А почему это с тобой случилось? – Варе было интересно послушать версию голеадора. – И почему вдруг кончилось?

– А это Корюкин нахимичил, – без тени колебания назвал футболист фамилию олигарха, который и в самом деле имел отношение к тайне происхождения футболиста. Однако самого Сырцова в эту тайну так и не посвятили, поэтому его догадка была тем более ценна.

– А почему ты эти сны, похожие на реальность, видеть перестал?

– Из комы вышел, – безапелляционно припечатал центрфорвард. – Душа, как говорится, вернулась обратно в тело.

На секунду Варя позавидовала ему: все ясно, понятно и очевидно. Все имеет объяснение, и нет никаких сомнений.

– Теперь ты мне скажи, – в свой черед задал свой вопрос футболист. – Тех бойцов взяли, кто меня покалечил?

Варвара видела по разговору, что мастер ногомяча – парень хоть и молодой, не шибко образованный и не самый воспитанный, но смышленый и с большим природным умом. Если будет работать над собой, учиться и книжки читать, сможет вырасти со временем в хорошего тренера или спортивного деятеля.

– Взяли этих подонков, да и осудили уже. В колонию строгого режима все трое поехали, от девяти до четырнадцати годков.

– Но это не они сами придумали меня отоварить, правильно? Был заказчик?

– Правильно, был заказчик, и ты его знаешь. Беглый олигарх Корюкин.

– А с ним что?

– Пока проживает в городе Нью-Йорке. Одних только показаний разбойников для его экстрадиции маловато будет. Роем, ищем, на чем его еще можно зацепить.

– А у него какой мотив был меня отметелить?

– Не знаю. Ты сам вроде мне говорил, что это потому, что ты отказался питерскому «Всполоху» матч сдать.

– Как-то мелко это на самом деле. А может, я думаю – знаешь, на базе и в самолетах много времени бывает думать – может, это он специально меня в кому отправил, чтобы я такой вот трип необычный в прошлое совершил? Типа, он знал, в принципе, что я это могу, вот и отправил?

– Сильная идея, – не шутя, кивнула Кононова. – Вот только зачем олигарху это надо было?

– Ты же сама мне о нем рассказывала: он, типа, из серии «хочу все знать». Неугомонный изобретатель. И половину бабла своего на разные опыты истратил. Вот и со мной тоже.

– Может быть, – вздохнула Варя, – эту версию надо проработать. С этим Корюкиным я ничему не удивлюсь.

– А ты не хочешь со мной опыт провести? – вдруг, чуть глумливо улыбаясь уголками рта, предложил Игорек. Глаз его блеснул совершенно откровенно, похотливо, раздевающе. – Сны, типа, вместе посмотреть?

Кононова в первый момент даже не поняла, а потом раскраснелась – проклятое свойство тонкой кожи мгновенно выдавать все мысли!

– Не поняла, – нахмурилась она. – Ты куда это меня сейчас приглашаешь?

– А ко мне в номер подняться, – без обиняков, по-простецки выговорил голеадор. – Сейчас возьмем пару-тройку баттлов «Моета», пойдем ко мне и воспарим. А после мои сны поизучаем.

– Мальчик, – строго сказала Варя, – ты в паспорт свой смотрел? Тебе двадцать-то есть?

– Ну и хорошо, что ты старше! Значит, опытная, гы. Поучишь меня уму-разуму. И еще ты очень красивая, – убежденно бухнул футболист. – Такая мощная и красивая, ух! Сливки с персиком!

«А он поэт», – усмехнулась про себя Кононова, – уподобление сливкам и персику ей понравилось.

– Иди ты в сад! Это раз. А два – я замужем.

– А почему кольца не носишь?

– Не твое щенячье дело.

– А, просто бойфренд. Ну и ничего. Один разок согрешить можно. Больше любить его будешь, – футболист стал буравить ее взглядом, накрыл ее немаленькую кисть своей лапищей, но девушка вырвала. Рявкнула:

– В сад – значит, в сад! А то сейчас руку сломаю!

– Можно подумать! – воскликнул гладиатор зеленых полей, однако руку все-таки убрал.

– Нужен быстрый секс – тебя поклонницы ждут. Одна там тебе телефончик оставила.

– Ах да! – воскликнул футболист, будто бы забыл (а может, и впрямь забыл), и полез в карман спортивных штанов за листочком.

Распрощались они с Варей дружески.

Неожиданное и совершенно неприемлемое предложение футболиста, хоть и было постыдным, вдруг подняло ей настроение.

Кононова шла зимними яркими улицами к метро «Китай-город», и в душе у нее все пело: значит, она блеск – молода, красива и желанна, раз юные глупые мальчики на нее с такой силой ведутся! Не все еще, значит, потеряно в ее жизни, и многое еще впереди.

У «Китай-города» Варя позвонила по своему «левому» мобильнику Петренко.

Кто бы мог подумать, что им придется таиться – не в ходе спецоперации, не от злодеев-ворогов, а от вроде бы своих! И ничего ведь они не замышляли, просто хотела Варя с полковником посоветоваться – по работе. Но – с какой вдруг стати? (Мог бы возникнуть вопрос у тех, кто теперь власть в комиссии взял. Почему это она не непосредственному начальству докладывает, а сотруднику, который до ее дел официально никакого касательства не имеет? Давай, Кононова, пиши рапорт, подавай по команде.) Но шалишь, не готова была Варя вот так, за здорово живешь, от своего старшего товарища отказаться. И перестать бегать к нему советоваться, как заведено было в течение пятнадцати почти лет.