You're All I Want (СИ) - "Paula.M." - Страница 52

Утром этого самого знаменательного дня я наконец-то вздохнул спокойно, предвкушая скорейший конец этого ужаса. Все же дни подготовки не прошли зря, и выглядеть я должен был более или менее сносно, поэтому пришлось откопать у себя в шкафу что-нибудь строгое и официальное. Я в последний раз взглянул на себя в зеркало и даже ужаснулся своему слишком учительскому внешнему виду, все еще недовольно поправляя галстук, который то был слишком туго затянут, то, наоборот, болтался не к месту.

В школе тем временем творился настоящий хаос, среди которого было трудно разобрать людей в смешавшемся в одном потоке учеников, учителей и родителей. Я спешно миновал этот пиздец, взял ключи на вахте и побежал в тридцать восьмой кабинет, который на сегодняшний день абсолютно законно стал моим. Я бросил свою сумку у стола, включил свет и, расположившись в учительском кресле и закинув ноги на стол, самодовольно улыбнулся, взглянув на часы. Ну хоть какие-то плюсы в этом дне есть. До урока тем временем оставалось пятнадцать минут, и я, решив, что нужно попользоваться положением учителя по полной программе, пошел в лаборантскую и достал оттуда ее запасы разных видов чаев и кофе, надеясь вкусить все это за пятнадцать минут.

Надо сказать, что дети мне попались довольно смекалистые и вполне понимающие. Я даже заметил, что они с каким-то не присущим подросткам их возраста отвечают на поставленные мною вопросы, рвутся к доске, да и вообще знают о человеческом мозге и его функциях все же больше, чем я.

Ну да, он у них, в отличие от меня, хотя бы есть.

— Ебаные дети, — пробормотал Шнайдер, заходя в мой кабинет после всех уроков и кидая учебник на стол. — Они слишком умные для того, чтобы я у них вел сегодня. У тебя что?

— Окно, — бросил я, прибираясь на учительском столе. — Я уже закончил. Ты не видел Рихарда?

— Он в сорок первом. Кстати, занеси ему, пожалуйста, журнал девятого класса, а то у них химия была, а он ни хуя не заполнил там.

— Да без проблем, — я выхватил синюю книгу из его рук и побежал на четвертый этаж.

Интересно, что он делал все эти дни? Как готовился к урокам, и как все прошло? Представляя себе Рихарда в роли учителя, я сам усмехнулся своим мыслям, совсем забыв смотреть вперед и под ноги, и внезапно почувствовал, как кто-то пнул меня в область грудной клетки, сбивая с пути, и — неожиданно даже для себя — я свалился на пол, роняя журнал. Понадобилось несколько секунд, чтобы я наконец-то встал, отряхнулся и понял, в чем, блять, дело.

— Ландерс, смотри, пожалуйста, куда ты идешь, — презрительно фыркнул Томас, окидывая меня оценивающим взглядом.

— Задумался, — я неловко улыбнулся при всей моей искренней неприязни к этому человеку и собирался продолжить свой путь, но Браун резко схватил меня за плечо. Карие глаза сверлили меня, а хватка руки чувствовалась все сильнее.

— Держись от него подальше, — бросил он, глядя мне прямо в глаза. Конечно же, я сразу понял, о ком речь. А с хуя ли я должен?

— А не пойти бы тебе на хуй? — усмехнулся я ему в лицо, несмотря на весь внутренний страх, и, с силой убрав его руку со своего плеча, на ватных ногах пошел в сторону кабинета, стараясь не оборачиваться вопреки всем своим желаниям. Он что-то знает. Нет, я уверен в том, что он знает о нас.

Или снова паранойя?

Наконец оказавшись в сорок первом кабинете, я остановился на одном месте, уже собираясь повернуться на сто восемьдесят градусов и быстренько пойти отсюда, пока меня не заметили, но мне это не удалось. Рихард сегодня выглядел так же солидно, как и я, прямо под стать учителю. Он что-то объяснял Эмили, вырисовывая какие-то формулы на доске, в то время как та только мило улыбалась, наверное, даже не понимая, что за хуйню тот вообще несет. Я только сейчас понял, что вообще не видел ее утром и она ушла, возможно, еще задолго до моего пробуждения.

На моей сестре были короткое черное платье и мамины туфли на каблуках, волосы — завиты щипцами, а на лице торжествовала все та же мамина косметика.

— А что тогда с медью? — кокетливо спросила она своего «учителя», облокачиваясь на стол.

— Это так называемый «провал» электрона, милая, — мягко улыбнулся Рихард, поворачиваясь к доске снова и что-то показывая ей на электронных орбиталях. — Электрон просто перейдет на уровень ниже.

— А-а-а, — протянула она, усиленно кивая. — Тогда я поняла, спасибо.

— Привет, — только в тот момент они оба заметили меня, и Рихард, положив мел на стол, подошел ко мне, а Эмили, пользуясь моментом, быстренько миновала преграду в виде меня у двери и оставила нас наедине. Ну-ну, беги. Я еще расскажу отцу, в каком виде ты в школу пришла.

— Господи, как она одета, — в шоке пробормотал я, глядя вслед уходящей сестре. — Оделась как… как… на панель, — последние слова я произнес особенно тихо.

— Пиздец я скучал, — неожиданно пробормотал он, в нужный момент игнорируя мои слова и мгновенно подлетая ко мне, как только Эмили покинула кабинет и хлопнула дверью. Его голос звучал внезапно ласково, а всегда безразличные к эмоциям глаза теперь говорили о каком-то неожиданном воодушевлении, желании или же тайне, которой он будто бы хотел поделиться со мной. Сделав несколько быстрых и широких шагов, он оказался ко мне слишком близко. — Ебаная химия, как я устал, — Рихард внезапно прижался ко мне, утыкаясь носом мне в висок, в то время как его руки почти невесомо легли на мои плечи.

— Я… — мямлил я, не смея пошевелиться и даже вдохнуть. Сильные руки Круспе все так же не отпускали мои до безобразия сжавшиеся плечи, пока я пытался восстановить в один момент сбившееся дыхание. — Я тоже.

Когда он обнимал меня так и я чувствовал его теплое, слегка щекотавшее щеку дыхание, я забывал обо всем, что меня беспокоило, и даже не думал о том, что я вообще могу о чем-то беспокоиться в этой жизни. Ладонь Рихарда плавно скользнула к моему галстуку, провела по нему рукой, задев излишне чувствительную кожу на шее, и принялась поправлять немного мятый воротник моей белой рубашки.

— Хорошо выглядишь, — прошептал он мне прямо в лицо, и в ту же секунду я ощутил, как его руки умело затягивают мой галстук потуже. — Так вообще отлично.

Я снова смотрел в его глаза и теперь видел в них нечто новое — не такое злое и отчужденное, как раньше. Он смотрел на меня так, будто бы я поведал ему о чем-то радостном, волнительном и невероятном, и мне было неловко от этого требовательного взгляда, который сейчас так беспокойно метался по моему лицу. Наверное, я слишком задумался о его мягком поведении сегодня и поэтому даже не заметил, когда он резко наклонился ко мне и, придерживая мой подбородок указательным и большим пальцами, прикоснулся своими губами к моим. Мои руки уперлись ему в грудь, резко сжимая мягкую ткань его новой рубашки до боли в суставах, в желании то ли оттолкнуть его от себя, то ли притянуть ближе, несмотря на всю противоречивость ситуации. Мы находились в школе — в школе, мать ее! Здесь то и дело шныряют маленькие детишки, здесь, в конце концов, люди получают знания, а мы занимались совершенно другим делом.

Его рука властно легла на мой затылок, скользя все выше, зарываясь в волосы и оттягивая мою голову чуть назад. Мои губы застыли в немом стоне, полностью пропуская влажный горячий язык в свой рот, позволяя ему углубить поцелуй и заставить меня жадно и громко втягивать воздух носом, чтобы не задохнуться от его бешеного напора. Мои трясущиеся от волнения ладони уже давно ослабили свою хватку и просто находились на его часто вздымающейся груди. Простой поцелуй вызвал во мне бурю эмоций в виде сильнейшего возбуждения, которое отдавалось прекрасно знакомой мне теплой тяжестью внизу живота. Стон предательски сорвался с моих губ, когда он прильнул ко мне всем телом, заставляя все мои физиологические параметры на хуй сбиться из-за бешеного порыва.

— Какого хуя здесь происходит? — когда я услышал грозный голос Линдеманна, мои руки мгновенно оттолкнули Рихарда от себя, заставляя того чуть пошатнуться в сторону. В голове не было никаких мыслей, кроме слова «пиздец». Абсолютно ахуевшие от происходящего Шнайдер и Тилль стояли в дверях кабинета, внимательно изучая перепуганных и запыхавшихся нас. Я сразу же посмотрел на Рихарда: он был напуган и растерян. Наверное, даже сильнее, чем я. Конечно, его оружием в таких ситуациях были злость и язвительность, которые он так умело и направил на Шнайдера.