Фельдегеря генералиссимуса (СИ) - Ростов Николай - Страница 45

— А теперь вы, — обратился старый князь к бывшему управляющему, — объясните, что вы с нашим капитаном проделали?

— Ничего особенного, — усмехнулся бывший управляющий. Он весь сиял. — Просто ваш капитан почему-то сошел с ума. — И посмотрел в глаза старого князя.

— Стар я уже. Даже взгляды прелестных француженок на меня не действуют! — засмеялся старый князь и подмигнул Жаннет: — А он меня своим взглядом хочет с ума свести.

— Помилуйте, ваша светлость, — в тон ему, насмешливо, проговорил бывший управляющий. — Я не претендую на первенство. Мне далеко до нашей очаровательной Жаннет!

— Верно, далеко, — ответил старый князь. — Потому вы и попались! — И взметнул брови: — Не ваши ли это пули серебряные? Не ими ли вы хотели графа Ипполита убить? Разве сей граф оборотень, что его только серебряной пулей и возьмешь? — И открыл шкатулку.

— Ваша светлость! — вскрикнул бывший управляющий. — Это опять подлог…

— Мадмуазель, — не обратил внимание на вопли бывшего управляющего старый князь, — объясните ему, что он проиграл.

— А надо ли, — засмеялась Жаннет, — ему объяснять? Ведь он, надеюсь, не дурак, чтобы отпираться от всего, что он проделал. Хотя, думаю, всем остальным будет интересно это знать! — И она заговорила серьезно, перейдя с французского языка на русский язык.

Я на этом месте опять прерву описание обеда.

Думаю, вы уже сами догадались, как управляющий совершил, вернее — хотел совершить это серебряное убийство. К тому же он был всего лишь орудием в руках настоящего убийцы.

По законам детективного жанра этот настоящий убийца должен был присутствовать на этом обеде, но я пишу не детектив, а исторический роман, поэтому на этом обеде ему не обязательно быть. Хотя, господа читатели, кто его знает! Может, все-таки он здесь? И если уж совсем откровенно, то я и сам не знаю, что Жаннет рассказала о проделках бывшего управляющего.

Скажу только, что когда она закончила говорить, управляющий посмотрел на Бутурлина — и двумя пальцами достал из кармана восковой шарик; потом он посмотрел на Жаннет и на князя Андрея.

Бутурлин понял отлично, что он тем шариком хотел сказать ему.

Помните ту записку? Если вы ее забыли, то вот она.

Легкий бриз стоял в парусной комнате, а палубный пол уходил из под ног Бутурлина, словно в сильный шторм.

Конногвардеец был пьян. Пьян безобразно.

Напился на обеде. Напился тотчас — как управляющий показал ему восковой шарик.

— Что ты, Вася, творишь? — вошла к нему в парусную комнату Жаннет.

— Жаннет… Милая! — шагнул к ней навстречу Бутурлин, но пьяная волна швырнула его в сторону — и он рухнул в кресло. — Жаннет, — проговорил он в пьяном умилении, — прости, но тебе и Андре угрожает страшная опасность. Видишь, как штормит! — И он вцепился руками в кресло. Даже в нем его швыряло из стороны в сторону. — Но я вас всех спасу. Вот только бы переждать этот шторм.

— Ах, Вася, Вася! — сочувственно посмотрела на него Жаннет. — Протрезветь тебе надо.

— А я разве пьян? — посмотрел на нее Бутурлин. — Да, пьян! — согласился он через секунду. — Но почему я так пьян? Прости, прости, Жаннет. Но я протрезвею — и застрелю этого подлеца, чтобы он не смел больше свой восковой шарик… — Он не договорил.

Дверь распахнулась — и в комнату бесцеремонно вошел управляющий!

Почему его не арестовали или не выгнали тотчас из поместья?

Не за что было арестовывать.

А не выгнали из поместья князя Ростова потому, что завтра у него была дуэль с Бутурлиным. Вот Бутурлин и настоял, чтобы он до завтра остался!

Он презрительно посмотрел на Бутурлина и сказал Жаннет:

— Ваш друг пьян, поэтому передайте ему, когда протрезвеет, что мы стреляемся с ним на следующих условиях. Первое. Никаких секундантов. Второе. Предсмертные записки с обеих сторон. Свою — я уже написал. — И он протянул Жаннет вдвое сложенный листок.

— Нет, господин управляющий! — Не взяла Жаннет его предсмертную записку. — Вы напишете ее завтра на нашей бумаге и нашими чернилами.

— Хорошо, — согласился управляющий, — напишу. Но тогда и он должен будет написать свою предсмертную записку на моей бумаге и моими чернилами! И третье условие. Самое главное. Мы кинем жребий. Кому не повезет, тот и застрелится. — И он, развернувшись, пошел к двери.

— Погодите! — остановила его Жаннет.

— Что вы желаете мне еще сказать? — снисходительно посмотрел на нее управляющий.

— Я вам обещаю, что застрелитесь завтра вы!

— Правда? — расхохотался управляющий. — Каким образом?

— До завтра, — сухо ответила Жаннет. — потерпите. Завтра и узнаете, каким образом я заставлю вас застрелиться. Пошел вон… дурак! — И она выпихнула управляющего из комнаты.

И тут, чуть не сбив с ног Жаннет, в комнату ворвался князь Андрей!

Вид его был ужасен. Он был в бешенстве.

— Бутурлин! — подбежал он к пьяному конногвардейцу и, схватив его за грудь, вынул из кресла. — Бутурлин!

— Что, Андре? — спросил его тот.

— Бутурлин, я вас убью!

— За что? — удивился Бутурлин и тут же добавил: — Конечно, прости и ты меня, что я так напился. Но я обещаю и тебе, что обязательно протрезвею и застрелю его… — и Бутурлин пьяно обмяк — и захрапел.

Юный князь с негодованием швырнул его в кресло.

— Андре, что случилось? — спросила его Жаннет. Князь не ответил. — Возьми себя в руки, — сказала она тогда ему и кивнула головой на пьяного Бутурлина: — Хватит нам его одного. А с твоей Парашей я завтра поговорю.

— Вот этого делать не надо! — взревел князь Андрей. — Все кончено. Все кончено. — И он раненым медведем заметался по комнате. — Все кончено. — Потом остановился перед Жаннет и выкрикнул: — Что он ей сказал? Я убью его!

— Да кто сказал? Управляющий?

— Нет, Бутурлин! — гневно ответил он. — Что он ей сказал? — И выбежал из комнаты.

Да, господа читатели, Бутурлин сказал такое Параше, такое, что!..

Выйдя после обеда из-за стола, он остановил Парашу, идущую с сияющими глазами навстречу князю Андрею, и нарочито твердо выговаривая каждое слово, как обычно это делают пьяные, произнес:

— Мадмуазель, вы обворожительны даже потеряв свою невинность. С кем вы ее потеряли? Скажите!

От этих слов Параша растерялась, взгляд ее померк — и она опрометью бросилась из столовой залы.

Князь Андрей догнал ее уже на улице.

Раздетая, в белой своей легкой тунике (в тот год вошло в моду античное, греческое), она безутешно рыдала возле мраморной колонны.

— Ах, оставьте меня, оставьте! — крикнула она ему сквозь слезы.

— Вы простудитесь, Прасковья Ивановна, — сказал ей князь Андрей. — Пойдемте в дом.

— И хорошо, что простужусь. И хорошо, что умру! — выкрикнула она и перестала плакать, посмотрела на него и сказала: — Уйдите, пожалуйста. Уйдите, прошу вас. Неужели вы не видите, что между нами все кончено?

— Почему?

— Почему? — гневно воскликнула Мария, оказавшаяся вдруг рядом с Парашей. — Спросите своего жеребца Бутурлина… почему между вами все кончено! — И обняла за плечи Парашу. Та опять зарыдала.

На улицу вышел граф Ипполит.

Увидев Парашу, он подошел к ней и, как истинный джентльмен, набросил ей на плечи свою иссиня-черную шинель.

— Поезжайте скорей домой, — сказал он Марии.