Фельдегеря генералиссимуса (СИ) - Ростов Николай - Страница 48

Вот еще одна загадка! И ответа на нее у меня нет.

А привидения мои опять замолчали, так что сам попробую все наши загадки разгадать.

Бутурлину всю ночь снились кошмары, и проснулся он утром в прескверном настроении. Голова его раскалывалась от боли, и во рту была такая похмельная гадость, что ни огуречным рассолом, ни водкой ее не вытравишь!

«Что же я так напился вчера?» — подумал он мрачно и привычно опустил руку вниз. Бутылка с шампанским в серебряном ведерке со льдом стояла рядом с креслом. Он ее откупорил и выпил в один глоток.

Ему стало легче, но мысли стали еще мрачнее.

«Скотина я последняя, — сказал он вслух. — Так напиться. Скотина!»

Он не помнил, что с ним было вчера. И это было так скверно, это был такой позор, что он бы непременно застрелился, будь у него пистолет под рукой.

— Проснулся? — вошла Жаннет к нему в парусную комнату. — Вот и превосходно! — добавила бодро. Что творится с Бутурлиным, она отлично видела и понимала, и сказала, улыбнувшись: — Понишь, что у тебя через полчаса дуэль с управляющим?

— Смутно, — улыбнулся в ответ Бутурлин.

— Ничего, Вася. Могло быть хуже. Капитан Миронов до сих пор не пришел в себя. А ты даже похмелился! — И они оба весело расхохотались.

Потом она рассказала Бутурлину, на каких условиях он стреляется с управляющим. И о серебряных, фокусных, его монетках рассказала.

Как она ему о них рассказала, так Бутурлин пришел в свое обычное состояние — в насмешливо-уверенное и спокойное.

— Жаль, конечно, так умереть, — сказал он Жаннет. — Но ничего, видно, не поделаешь, раз я таким дураком оказался. А ловок он, согласись, Жаннет! Бестия! — И он опять захохотал.

Захохотало и привидение хохочущее.

— Цыц, — сказал я привидению.

А что я ему еще мог сказать? Как с теми монетками сладить, я не знал. Да даже если бы знал, что с того? Ведь почти два столетия прошло с той дуэли, вернее — с того убийства шулерского! Но почему-то мой окрик на привидение подействовал, и оно вдруг серьезно мне сказало:

— Это не я сшулерничал, господин писатель, в том убийстве. Куда мне до вашей Жаннет! Карманницы вашей. Это она монетки передернула. И Бутурлин хорош. Они на пару играли.

— Неправда! — заявил я приведению. — Бутурлин честную с вами игру вел.

— Честную? — возмутилось привидение. — А что же он тогда?..

— А вы? — перебил я привидение. — Так что молчите!

— Значит так, Бутурлин, — сказала ему Жаннет решительно. — Перестань хохотать и выслушай меня. — Бутурлин перестал хохотать, и она продолжила: — Чтобы эта, как ты справедливо заметил, бестия застрелилась, а не ты, — сделаешь так. Загадаешь, и загадаешь на то, что я тебе скажу, когда он свою монетку в воздух подбросит. Понял? Только тогда!

— Не понял, Жаннет, но сделаю, как ты велишь. И все же объясни, почему непременно загадаю на то, что ты мне скажешь?

— Да потому, Бутурлин! — И Жаннет фокусно выхватила прямо из воздуха его карманные часы. — Оп-ля-ля! — И часы тут же исчезли, растворились в воздухе — и опять оказались в его кармане! — Теперь понял?

— Теперь понял, — мрачно ответил Бутурлин.

— Но ты мне обещал! — выкрикнула Жаннет и еще что-то хотела сказать, но раздался требовательный стук в дверь, и она приложила палец к губам.

— Пора! — выкрикнул управляющий за дверью.

Через пять секунд они вышли в коридор.

— Я же сказал, что без секундантов, — недовольно проговорил управляющий, увидев Жаннет.

— А я не секундант, господин управляющий, а свидетель! — решительно ответила Жаннет. — Предсмертные записки вы писать не будете. Согласитесь, это смешно и пошло… вам их писать! Кому не повезет, тот застрелится на моих глазах. И я засвидетельствую, что сами вы застрелились! — И она подошла вплотную к управляющему. — Согласны?

— Согласен! — отпрянул от нее управляющий и чуть дуэльный пистолет, что он под мышкой держал, на пол не выронил.

— Так бросайте свою монетку, господин управляющий! — решительно заявила Жаннет и помогла ему не уронить на пол пистолет — и тут же сказала Бутурлину: — Я не предсказательница, но всю ночь мне снилось, что Порфирий Петрович по комнате парусной ходит — и поет: «Взвейтесь, соколы, орлами!..» Сладко так поет, уверенно!

Вот оно что, господа читатели. Это ей, оказывается, Порфирий Петрович шепнул на обеде, что на орла Бутурлин должен будет загадать! Да к тому же, наверное, и монетку с решками из кармана управляющего она вытащила, когда помогла ему пистолет на пол не уронить. А вторую монетку, разумеется, ему с орлами оставила.

— Порфирий Петрович? — криво усмехнулся управляющий. — Кто такой?

— Потом скажу. А вы бросайте свою монетку. Бросайте!

— Так пусть он сначала загадает. — ответил управляющий. — Тогда и брошу.

— Нет, он загадает, когда вы ее в воздух подбросите! Или?.. — засмеялась Жаннет.

— Хорошо, — поспешно согласился управляющий, — я подброшу. — Он был растерян. Дрожащей рукой он полез в карман — и улыбнулся гадливо. — Хорошо! — Достал монетку из кармана и подбросил ее высоко в воздух.

Монетка сделала серебряный высверк, а Бутурлин спокойно и обстоятельно сказал:

— Я загадываю на решку!

— Браво, Бутурлин! — крикнула Жаннет — и прихлопнула ногой монетку, упавшую на пол.

Управляющий, было рванувшийся к ней, стал пятиться от нее спиной в глубь коридора и выхватил пистолет из подмышки.

— Неужели, мадмуазель, вы думаете, что я застрелюсь у вас на глазах? — И он навел пистолет на Жаннет. — Не подходите ко мне. Убью! — И опрометью бросился на лестницу, что вела на балкон. — Мы еще с вами поквитаемся, — крикнул ей с балкона.

— Непременно! — насмешливо ответила ему Жаннет. — В Лабиринте Веры не заблудитесь только.

— Не заблужусь, будьте уверены, — захохотал управляющий.

А все-таки, кажется, заблудился.

Или нет?

— Разумеется, не заблудился, — зло подтвердило привидение. — Я еще им много крови попортил. И они сами своей глупостью этому способствовали! — И оно захохотало, но уже не так разнузданно и нагло. Тоска в том хохоте была и печаль настоящая.

Подлецом и бестией был в жизни управляющий, а привидение его, вот ведь как вышло, лучше его оказалось, человечней! Мне, по крайней мере, оно гадости не устраивало — и даже, вы не поверите, всю правду выложило о тех событиях двухсотлетней давности — все о пропавших фельдъегерях рассказало. И замечу, что другие привидения от меня ту правду утаили.

— Что это с ним? — подошел Бутурлин к Жаннет.

— Так монетка, Вася, на решку легла, — ответила Жаннет — и отняла ногу.

Хорошо, что Бутурлин поверил ей на слово, и не стал смотреть, на что легла эта фокусная серебряная монетка.

Монетка легла на орла!

Порфирий Петрович в своих пророчествах никогда не ошибался.

А какую же тогда монетку вытащила Жаннет из кармана управляющего?

А ничего она не вытаскивала.

Она и не собиралась вытаскивать. Ведь Бутурлин бы это никогда ей не простил! Правда, кое-что фокусное она с управляющим все-таки проделала, но обо этом потом — в третьей части моего романа расскажу, если не забуду.

А что же управляющий убежал тогда?

Да просто он сам себя переиграл. Подбросил монетку с орлами, думая, что с решками монетку подбросил.

Обознался, одним словом. На ощупь обознался. В карман свой вспотевшую руку свою дрожащую опустил. Вот эта дрожь его подвела. И все из-за того, что Жаннет его до состояния нервического довела. Крепче его оказалась!

Но все же и ее переиграли. Пакет-то с письмом государя нашего к Наполеону драгун Марков забрал — и скоро его по назначению и отвезет! И армии Александра Васильевича Суворова конец придет. А ведь ради этого пакета, ради спасения этой армии Жаннет к старому князю и приехала.

Или не ради этого?

Коренной вопрос, скажу я вам, мой любезный читатель.

Коренной!

Печально все это.