Латинские королевства. Трилогия (СИ) - Рюриков Алексей Юрьевич - Страница 37

Кроме податей сеньору и короне, христиане платили церковную десятину, а лица иных вер — подушный налог, один безант в год за каждого мужчину старше шестнадцати лет. На этой почве возникали коллизии, поскольку где-то выгоднее была десятина, а в других местах подушный, но в целом налогообложение стало несколько меньшим, чем при турках.

Латинское Заморье (включая графство Эдесское и Алеппо), в рассматриваемый период населяло около четырех миллионов человек. Крупнейшими городами являлись Дамаск (около 60 тысяч человек), Алеппо (около 50 тысяч человек), Рамла и Антиохия (примерно по 40 тысяч человек), Эдесса (30–35 тысяч человек), Акра, Хама, Хомс (примерно по 25–30 тысяч человек), Иерусалим (около 25 тысяч человек). Латинян здесь проживало 80 — 100 тысяч, а разбивка остального населения по этно-религиозному признаку малореальна.

Доходы Леванта составляли около трех миллионов безантов в год, включая сюда общий доход двух корон и их вассалов от податей (включая торговые), без учета трофеев, выкупов пленников и побочного бизнеса. Для сравнения, в Фатимидском Египте аналогичные доходы составляли 5–6 миллионов безантов, при населении около 5,5 — 6 миллионов человек.

Теперь поговорим о разнице между сеньориями. Ко времени появления крестоносцев, элиту Леванта составляли в основном турки, в прибрежных городах египтяне, в редких местах арабские или арабизированные шейхи, плюс существовали покоренные Балдуином де Боргом, на тот момент графом Эдессы, армянские горные княжества. Сельджуков и египтян франки уничтожили или вытеснили. В Иерусалимском королевстве в труднодоступных местах еще сохранялись единичные мелкие держания покорившихся местных мусульманских шейхов, но в целом элита сменилась. В Эдессе вышло немного иначе, вот с нее и начнем.

Важность Эдессы заключалась в двух вещах. Графство служило щитом от турок на востоке, и — о чем упоминают редко, житницей Латинских королевств. Его потеря означала, что зерно и мясо придется закупать у противника — сельджукской Эдессы или Египта, либо возить из Европы.

Мусульман тут и до прихода латинян было немного, а населяли те места в основном армяне, с вкраплениями сирийцев-христиан. В городах имелось сильное патрицианское самоуправление, в основном из купцов, поднявшихся на перепродаже продуктов земледелия.

К 1118 году, графство фактически состояло из трех частей.

Заевфратье — равнины к западу от Евфрата, представляющие идеальные в тогдашнем понимании рыцарские сельские домены, с богатыми землями, на которых достаточно лояльное христианское население выращивало понятный европейскому феодалу продукт, а обычаи напоминали европейские. В описываемый период регион процветал, поскольку его никто не разорял — сельджуки реку переходили редко, с других сторон врагов не имелось. Латинские сеньоры, получив фьефы от графа, представляли собой очень узкую прослойку земледельческой верхушки, и по своей малочисленности, незнанию языка подданных и постоянной занятости в походах, на сложившийся порядок влияли незначительно, а обычные феодальные повинности население воспринимало спокойнее прежнего, поскольку — они стали меньше на мусульманский налог с иноверцев. В этих условиях немедленно, началась ассимиляция франков, причем уже с первого графа, женившегося на армянке. Пусть тот брак Балдуина I, как ранее излагалось, не задался, зато его преемник служил лучшей рекламой франко-армянских семейных союзов, и их примеру следовали многие.

Следующей частью стала Осроена — область к востоку от Евфрата, в которой располагалась и столица графства. Земли она имела еще более плодоносные, те самые, которые колыбель цивилизаций — Междуречье, между Евфратом и Тигром, где, строго говоря, многие культуры вообще впервые и одомашнили. Но в отличие от Заевфратья, регион стал постоянным полем боя с соседями, редкий год не подвергался набегам, отчего с доходами, несмотря на урожаи, дело обстояло плохо.

Править и ассимилироваться там рыцари успевали редко, в связи с высокой текучкой — владение фьефом в тех краях было делом практически самоубийственным, вакансии имелись постоянно и заполнялись обычно свежеприбывшими из Европы и еще горящими желанием сразиться с неверными. Впрочем, редкие выжившие получали повышенную прибыль с домена, почет окружающих и богатые трофеи, так что желающие не переводились. Да и укрепление замков здесь графы спонсировали и подкрепления посылали, так что перспектива оставалась.

Третьей составной частью графства, стали недавно завоеванные Балдуином де Боргом горные княжества. Тамошние армяне беспрерывно воевали уже около века, сперва с византийцами, вытеснившими их предков из Армении, затем с сельджуками (и порой с теми же ромеями), и граф их, строго говоря, не то чтобы завоевал, скорее принудил к умеренному вассалитету.

Часть горских воинов вытеснили, оставшиеся поддержали франков, ведь поводом для войны стал союз армянских князей с Мосулом, что их окружению понравиться не могло. Признание сюзеренитета графов Эдессы давало возможность продолжать традиционную войну с турками, но уже с сильным союзником и отделившись от их ответа равнинной частью. Большинство земель там так и осталось за армянами, а небольшое количество франков, попавших в горы, ассимилировалось еще быстрее, чем в Заевфратье. Горная часть служила постоянным резервом пополнений для равнин и быстро стала вполне лояльна пришельцам.

При малочисленности франков и незнании ими местных языков и обычаев с бизнес-процессами, в городах самоуправление пришлось сохранить. Без местных кадров графы править не могли и оказались вынуждены опереться на городские советы ишханов.

К 1118 году графство насчитывало в теории около 600 рыцарских ленов, плюс примерно 3 000 местных всадников из свободных подданных (выставить в строй разом могло, разумеется, меньше), не считая набираемой нерегулярно пехоты и наемников (которых в том числе нанимали из турок, деньги отрабатывавших честно). Собственно франков в графстве постоянно проживало всего около четырех тысяч (включая женщин и детей), и число их росло медленно.

Первое время эдесский патрициат вообще открыто считал сеньора «нанятым князем», и Балдуин I в начале правления по этому поводу провел верхушечные репрессии в средневековом стиле, с казнями, пытками и вымогательством выкупа за непричастных, после чего состав совета сменился. Народ, конечно, кровопускание богатых и властных одобрил, так почти всегда и везде бывает, но новых ишханов набрали из того же контингента и с теми же идеями. Потому через некоторое время Балдуину II пришлось теми же методами объяснять понимание властной вертикали и роли лидера, разве что в этот раз под стражу взяли и армянского патриарха.

Пастыря, впрочем, выпустили за выкуп, совет в очередной раз назначили новый, после чего установился консенсус. Подданные признавали верховную власть графа, а сеньор правил не нарушая местных обычаев (что для латинян было нормой, кутюмы в Европе тоже требовалось соблюдать), не вмешиваясь в текущую хозяйственную деятельность патрициата. Примерно так же вели себя его вассалы, в связи с чем систему правления следует назвать скорее франко-армянской.

С 1118 года, графом стал Жослен де Куртене, сподвижник и кузен Балдуина II. Женат он был на армянской княжне, сестре правящего князя Киликии, рыцарем слыл отважным и опытным, но именно рыцарем, управленческими и стратегическими талантами новый граф не славился. Впрочем, его основной задачей считалось удержание границы и крепости Харран.

Вторым верным иерусалимской короне доменом, считалось графство Триполи.

После многолетней осады, штурма и его обычных средневековых последствий, коренное население в городе и округе поредело, а провансальцев наследники Сент-Жилля привезли по заморским меркам много. Часть города за помощь в осаде отошла генуэзцам, традиционным союзникам графов Тулузских еще с Европы и в итоге сеньория стала самой латинизированной в Леванте. Кроме регулярно поступающих южных французов и северных итальянцев, в графстве проживали в основном сирийцы-христиане, но в ходу были больше кутюмы Тулузы и Генуи, чем местные обычаи. При этом город сохранил сильных ремесленников, через порт шел регулярный поток товаров и паломников из Марселя, Генуи и Барселоны, так что люди и деньги в Триполи не переводились, а врагов на границах не имелось. По этой причине графство прославилось и наибольшей легкостью нравов (разумеется, официально это звучало как тех нравов падение, с эпитетами «полное»), вертепами и лояльными священниками, что для тылового порта во время почти непрерывной войны, согласитесь, объяснимо. Франков тут «в моменте» насчитывалось не менее пяти тысяч и количество их росло, регион смотрелся привлекательно.