Отражение в глазах (СИ) - Ермаковец Наталья - Страница 38

Неожиданно все запахи заслонил новый: цветочный и одновременно пряный, мускусный. А мелькнувший рядом с Таней изумрудный цвет ознаменовал появление еще одного одногруппника. Вернее, одногруппницы. Эля…

Спокойно! Она просто посмотрит на нее, один раз, из вежливости, и все. Черт! Лучше бы не смотрела. Где Эля нашла такой облегающий лыжный костюм, что фантазии остается только раскрасить его в телесный цвет — и вуаля, девушка обнажена?! А в этих узких брюках разве можно кататься на лыжах? И зачем она наклоняет голову так, чтобы рыжеватый мех капюшона ласково касался щеки? Черт, что же чувствуют мужчины, глядя на эту… на эту..?!

— Привет, дорогой. — Эля приподняла свои солнцезащитные очки, поцеловала Егора в щеку и большим пальцем вытерла легкий след от помады. — Рада тебя видеть.

— Привет, дорогая, — в тон произнес Княжев и ответно тронул губами подставленную щеку. — Как добралась вчера?

— Нормально.

Нет, они совсем не похожи на бывших любовников. Обычные вежливые вопросы, дружеские касания. Никаких косых взглядов или язвительных намеков. Может, она зря записала Элю в стервы?

В избушке что-то лязгнуло, и на порог вышел отряхивающий ладони Марк. Он беззвучно пошевелил губами и потом недовольно уточнил:

— Мы еще кого-то ждем? Раз нет, то приглашаю всех к нашему шалашу. Водку все же лучше пить, а не грызть.

Все заговорили разом, потянулись внутрь, внося с собой хрусткий морозный воздух и легкий запах дыма.

Несмотря на горевшую лампочку, после улицы пришлось поморгать, чтобы привыкнуть к свету. Осмотревшейся Тане стало ясно, что длинные скаты крыши играли роль стен, надежной защиты от ветра, дождя и чужих взглядов. Пространство между дальними столбами было плотно заколочено. Получившаяся полноценная комната казалось небольшой из-за нагроможденных в ней деревянных лавочек, по форме скопированных с парковых, и невысоких чурбачков. Наверное, они служат табуретками или просто подставками. У стен выстроилась вереница открытых коробок с мелкими шляпками разномастных бутылок. Но центром картины, безусловно, был огромный стол. Да-а, собравшиеся здесь люди не ели минимум неделю, а то и больше.

На пластиковых тарелках небрежно лежали толсто нарезанные куски копченой колбасы; свиная грудинка с яркими прожилками мяса и одуряющим чесночным запахом; хрустящие горбушки ноздреватого хлеба; скромные бутерброды со шпротами, вызывающие щемящую ностальгию; тонкие пластины плавленого сыра; все семейство помидоров — от миниатюрных черри до громадных мясистых с подходящим названием «бычье сердце»; болгарский перец, выложенный по цветам светофора; репчатый лук и его собрат зеленый; пучки душистого укропа и терпкой кинзы. Кто-то не поленился напечь блинов, и теперь они высились аккуратной горкой, а внизу ждала своей очереди начинка: кусочки красной рыбы и жгутики натертого беловато-желтого сыра. Названия соусов завораживали своим напевностью: ткемали, сациви, чимичурри. Вкусовой аккорд завершался скромными аджикой и кетчупом.

«Закрыть глаза и просто вдыхать щекочущие ноздри запахи, бороться с волнами слюны и заглушать урчание живота». При таком изобилии хотелось послать к черту все диеты и предаться греху чревоугодия. А ведь здесь отсутствовал еще главный виновник встречи — квадратные брусочки запеченного мяса, пускавшие при укусе легкий душистый сок.

Услышав приглушенный полустон, Таня не сразу сообразила, что он ее собственный. В руки мгновенно ткнулась тарелочка с бутербродом и помидором, на который уютно положила хвостик соскользнувшая с батона рыбка.

— Даю голову на отсечение, что ты даже не позавтракала.

Егор добавил к композиции кружочки колбасы, разлохматил веточку укропа и подмигнул получившейся съедобной рожице.

Запахи раздразнили не одну Таню, и в беседке воцарилась благостная тишина жующих людей. Первым от еды оторвался Марк и потянулся к примостившейся под рукой бутылке.

— Накатим?

В морозном воздухе запах водки разлился особенно остро, но, вопреки обыкновению, не вызвал у Тани отвращения, а лишь раззадорил аппетит. Куснув поджаристый край хлеба, она отмахнулась от протянутого Костей стаканчика.

— Нет, спасибо, я не пью.

— Чисто для профилактики гриппа. И не говорите, что присоединитесь потом: в нашей компании алкоголь исчезает с астрономической скоростью. Как в черной дыре. Только вместо радиации мы излучаем тепло и заразительную радость.

Растерявшуюся Таню выручил сидящий слева Егор:

— Костя, отстань. Мы идем другим путем.

Перед Таней вырос стальной термос. С усилием открутив туго завинченный колпачок, Княжев осторожно наполнил кружку, и от коричневой жидкости поднялась струйка ароматного пара.

— Некрепкий черный чай, без сахара. В твое личное пользование.

Остальные быстро определились, что будут пить, и с криками «За нас! За встречу!» чокнулись над серединой стола. Приглушенно треснул пластик, и из одного стаканчика закапало прямо в репчатый лук. Марк одобрительно хмыкнул и поелозил ложкой в тарелке, распределяя водочный маринад по всему содержимому.

— Эх, богатые Буратины, денег на нормальные бокалы пожалели… — Кристина с досадой вернула стаканчик на стол и начала скрупулезно разматывать шарф.

Незадачливый Жора успел опрокинуть в рот остатки алкоголя и затряс головой в приступе раскаяния, а потом облизнул горе-фужер.

— Виноват, но сам и пострадал. Как говорится, Тинка, вспомним студенческое бытие.

— Тогда и закуска должна быть иной: селедка, пельмени. На худой конец, сосиски, а не эти разносолы, — не унималась она и положила рядом с собой снятую ткань.

Эля картинно подняла вверх большой палец как знак одобрения. А Таня так и не поняла, к чему была странная маскировка Кристины. Открывшееся лицо было прехорошеньким: огромные кукольные глазища с предлинными ресницами, от которых на щеки в солнечную погоду наверняка падают тени; точеный носик с островатым кончиком; пухлые губы из разряда тех, что девушки любят закусывать в моменты отчаяния и этим расчетливо привлекают внимание мужчин; и резковатые скулы, вносящие в общий образ Барби нотку затаенной хищности.

— Егорка, а с каких это пор ты отбиваешься от коллектива? — Марк подцепил кусочек рыбки, ловко закрутил ее в блин и принялся упоенно жевать. — Записался в трезвенники?

Таня скосила глаза на стаканчик Егора. Там плескалось что-то ярко-оранжевое. Рядом подмигивала большим апельсиновым глазом пачка сока.

— А я за рулем принципиально не употребляю. И посмотрю еще, как ты, пьяный, будешь выезжать отсюда по таким сугробам.

— Так я же об этом подумал и забронировал услугу «трезвый водитель». — Жора сосредоточенно, но безуспешно ловил пластиковой вилкой мелкую помидорку. — Нас отвезут домой на наших же машинах…

— Если вообще найдут место, куда их вызвали клиенты, — хихикнула Кристина и с интересом проследила за свободолюбивым овощем, который в этот момент нырнул с блюда в заросли лука на соседней тарелке.

— Я их встречу. — «Мушкетер» бесцеремонно полез руками в блюдо с зеленью.

— Ага, а потом мы тебя встретим уже по весне, в виде подснежника, — включился в обсуждение Костя и звучно хлебнул из стаканчика.

— Нет, Жорик дело говорит, — убежденно хмыкнул Марк и снова вернулся к Княжеву. — Ну что, пьем? Нет? Ну ты, Егорка, и редиска!

Вопль «мушкетера» возвестил, что помидору так и не удалось спрятаться. Но через секунду тональность крика изменилась, и раздосадованный Жора потянулся к салфеткам, чтобы вытереть брызнувший на куртку сок.

— Один ноль в пользу овощей, — не сдержался Костя и пригнулся, чтобы не получить скомканной бумагой в лицо.

Со стороны улицы захрустел снег, и к столу поплыл одуряющий запах готового мяса. Все зашумели и задвигали тарелками, освобождая место для шашлыков. Вошедший Максим покачал головой на какое-то предложение и начал с шампуров снимать кусочки, аккуратно протаскивая их по металлу и опуская на подставленное блюдо.