Северное буги - Пушкарев Яков - Страница 17

Стриптизерша плавно отражала теплые цвета — игра втертого в кожу масла и светомузыки. Она проводила языком по шесту, обнимала его бедрами, крутилась вокруг шеста, показывала свой шпагат, ничком падала на сцену и изгибалась кошкой, переворачивалась на спину, поднималась подрагивающим движением. Ее волосы казались то огнем, то водорослями, то конской гривой, и все это в отточенном ритме музыки с акробатической пластикой. Из-за этих движений ее тело казалось очень упругим и жарким внутри, но в нем не чувствовалось никакой сокровенности, лишь танец очень легко вызывал ту реакцию, ради которой он и был создан. Она кувыркалась, показывая ягодицы и тонкую белую полоску стрингов между половинками, и тут же перед глазами возникали блестящие в масле груди, а потом разворот плеча, мельком обжигающий взгляд, лицо с мягкими славянскими чертами. Очень хорошо пить текилу и смотреть стриптиз.

Раздался звонок.

— Слушаю, — сказал я и пожалел, что сразу не посмотрел на номер.

— Здравствуй, милый. — Это был голос Вики. Он звучал очень нежно и трогательно. Какая же я свинья, что за неделю ни разу не позвонил ей, так что теперь она звонит мне сама.

— Привет, — как можно ласковей ответил я.

— Извини, что не отвечала на твои звонки. — Я напрягся. — Мне надо было о многом подумать. Я решила, что мы вряд ли сможем быть вместе. Дима, все прошло. Я встретила другого. Я сука, я знаю. Как сука, я попала в западню. Не перебивай. Ты стал отстраняться, ты стал словно чужим, твои недомолвки, твой жаргон, они пугают меня. И я хочу, чтобы ты знал. Я встретила его недавно, в загородном доме, где мы встречали Новый год, мы прожили там пять счастливых дней, и за эти дни я повзрослела, я поняла, что хочу быть и женой, и матерью. Да, я хочу простого бабского счастья. Я устала, я очень устала, твой телефон то не отвечает, то занят, то отвечает какой-то ужасный человек, который мне хамит! Мне все это надоело! Я буду рада, если он заберет меня из этой… из этой… — Она помолчала. Я потрясенно молчал. — Он твоя прямая противоположность, он ласковый, чуткий, все пять дней он заботился обо мне… он… — Она вдруг заплакала. — Я люблю тебя!!! Люблю!!! Но я не хочу больше этой любви… Скажи что-нибудь!!

Что мог сказать ей я? Что она ошиблась номером? Разъяснить, что произошла такая вот роковая путаница? Что это я извел своего несчастного двойника и ее парня?

Я молча прервал разговор, отключив сотовый. Я почувствовал, что вращающаяся дверь между внешним и внутренним миром сейчас рухнет и рассыплется, я смотрел на стриптизершу, и взгляд мой был, видимо, таким, что в ее глазах я увидел страх. Оставив стакан с текилой, я вышел в холл, забрал одежду и оказался на улице. По дороге я думал, что, возможно, с этим парнем все образуется, что не может быть, чтобы из-за нескольких неверных звонков у человека могли возникнуть действительно серьезные неприятности. Почему мне было его жаль? Она его любит. Вселенская большая любовь, надо же. Понятно, что это не так, интонация голоса, эти характерные истерические нотки, последний виток до разрыва. Не так-то просто сказать любимому парню «Я встретила другого». Как же она трогательна! А ведь для нее все это очень сложно. Я вспомнил моего сотрапезника, этого самого Диму. Такому сказать про другого? Поистине Вика дошла до какого-то предела. Я снова почувствовал себя свиньей. Завтра же надо будет сменить сим-карту и перезвонить Вике, а в пятницу поехать и забрать ее к себе. В любом случае нужно купить несколько комплектов постельного белья.

P.S.

Запись, сделанная мной в ЖЖ спустя неделю, после возвращения из Хабаровска.

Vолодя Rонин (v_ronin)

@ 2004-01-25 22:47:00

Прошла неделя

Наконец-то купил карточку, появился Интернет, и я могу написать, что со мной произошло за неделю. А случилось, дорогие товарищи, вот что: в моей жизни произошла бархатная революция. В моей жизни, размеренной, измеренной по линейке «работа-дом-телевизор-бар-кое-что (что вам не обязательно знать) — Интернет-работа» взошло новое солнце. Это солнце зовут Викой. Прошу вас любить ее и жаловать, как меня. «Расскажи нам о своем солнце, — попросите вы, — и как оно у тебя взошло?» — «Все в лучших традициях любовных романов», — отвечу я и буду отчасти прав. Почему отчасти? Потому что в любовных романах не едут за любимой на автобусе, не носятся как угорелые по городу в поисках ее дома, чтобы сделать сюрприз, а она не встречает в бигуди, не делает огромных глаз при виде цветов и не убегает тут же в соседнюю комнату, чтобы привести себя в порядок, в любовных романах любимая всегда начеку, ОНА всегда в сексуальном белье, на ЕЕ ногах узорные чулки, а в комнате всегда горят свечи. В любовных романах не устраивают любимую на работу посредством перевода в свой офис, себе под крылышко — это уже скорее служебный роман. Но в целом, конечно, любовный. Конечно. Очень. Люблюнемогу.

Ну а теперь по порядку. Хотя какой порядок, когда люблюнемогу. Мы приехали в Комсомольск ночью. Всю дорогу Вика спала у меня на плече, а я то дремал, то смотрел боевики восьмидесятых. Приехав, мы тут же завалились спать.

— Как же у тебя запущено, — сказала она, увидев утром мою берлогу.

Здесь надо учесть, что я еще постарался привести квартиру в порядок. Очень интересно, дорогие друзья, как меняется вокруг мир, когда рядом появляется женщина. В стаканчике в ванной комнате появляются розовая зубная щетка, новый шампунь, бальзам для волос, ароматические свечи, соль для ванны, кремы, лаки, гели, коврик, потому что кафель холодный. Мир меняется с быстротой снежного кома, спущенного с горы, и ты, как сторонний наблюдатель, смотришь, широко открыв глаза, а твое сердце наполняется упоительным ощущением какой-то нежной катастрофы. Любопытно, как обычные предметы меняют всякую накопленную ауру, стоит их передвинуть, переставить, положить рядом женский журнал или салфетку, а на салфетку поставить вазочку, а в вазочку букет. Спальня и гостиная, две, в общем-то, одинаковые комнаты, поменялись предназначением. Оказывается, в какой-то из них больше света. Появилось огромное покрывало, две пуховые подушки («как же ты спал на тех комьях?») и жаркое пуховое одеяло, на столе в кухне — скатерть, на всех окнах новые шторы. И ведь все это очень основательно, так что невозможно представить, что могло быть иначе или что это можно повернуть вспять. Когда я жил с Надей, ничего подобного не было. Она вошла в мою жизнь незаметно: пара вешалок с одеждой, словари восточных языков, косметичка, несколько учебников. Словно проездом. Впрочем, не стоит вспоминать то, что теперь от меня далеко. Да, еще мы с Викой ходили покупать пижамы. Очень это было смешно. Еле уговорил ее купить персиковую и оливковую, все хотела то с микки-маусами, то в утятах, но от пижамы с гоночными машинками я так и не смог отвертеться, «ах так, раз ты мне выбираешь, я сейчас тебе выберу, будешь Шумахером!». Продавщица чуть с ума не сошла. На выходе из магазина заглянули в бутик, где всякие магические книжки-амулеты, купили брелоки с половинками инь и ян и Камасутру. Но все это: покупки, перестановка, походы по магазинам и прочее — лишь одна сторона всех приятностей прошедшей недели. Самое важное — это ощущение второй половинки. Я вот читал в женском журнале (что таиться — грешен), что человеку просто необходима «приватная зона», то есть такое место, где он может ощутить свою территорию, это личная, обособленная зона, место, где он может побыть наедине с собой. Для кого-то это отдельная комната, для кого-то гараж, кто-то может закрыться в ванной. Речь там шла о молодых парах. Так вот, кажется мне, что это, по крайней мере, очень эгоистичная позиция. Или, может быть, я уже пресытился своим одиночеством? Как бы там ни было, я не могу себе представить, что я удалился бы от Вики, чтобы уединиться где-нибудь в квартире. Мне приятно просыпаться и видеть плавный изгиб ее тела даже ночью, проснуться и дышать ее волосами, кожей, чистым запахом ее пижамы, обнять, но так, чтобы не разбудить, и снова уснуть, ощущая ее тепло, как свое. Проснуться утром и начать осторожно целовать ей шею, гладить волосы, а потом пробраться под одеялом и целовать ей пяточки и пальчики, но так, чтобы это не было щекотно, а они такие гладенькие, мягкие и круглые, сонные и немного смешные. В этот момент я уже знаю, что она проснулась, она переворачивается на живот, и это значит, что рукой можно проникнуть ей под пижаму и гладить спину, между лопаток, и если опустить руку чуть ниже, ладонью можно услышать, как бьется ее сердце. Это очень тонкая эротика, буквально на грани дыхания, когда еще не было сказано ни слова, это начало нашего дня. И только через час нежностей сказать друг другу: «Доброе утро, что тебе снилось?» По сути, это и есть «приватная зона», то место, где можно почувствовать другое сердце, где можно прямо под одеялом стягивать пижаму и, листая Камасутру, показывать пальцем на картинку, на такую, где теснее прижимаются тела. После таких моментов можно отчетливо почувствовать гнетущую ущербность жизни без близкого человека. Конечно, тут не до этого, быстрей бы собраться, позавтракать, бежать на работу по морозцу. Как мы за все время ни разу не опоздали, для меня так и осталось загадкой. Вика хорошо ладит с людьми, каких-то три дня — и: «Вика!», «где Вика?», «Вика, пойдем с девочками пить чай», «Вика, — а не Володя, — где договор с?..». Мой кабинет стал нашим кабинетом, появился еще один рабочий стол, цветы на подоконниках, грейпфрутовый аромат духов и тепло чая с бергамотом. Ну и я стал уже начальником юридического отдела, ввожу Вику в курс запутанных дел фирмы.