Все рассказы и повести Роберта Шекли в одной книге - Шекли Роберт - Страница 80

Когда он вернулся домой, было уже поздно: Дженис вышла замуж. Мэтьюз, человек традиционных взглядов, не мог строить счастье на обломках чужого.

Впрочем, чужое счастье потерпело крах задолго до того, как они с Дженис снова встретились. Не то чтобы Дебнер тиранил жену — тогда он обращал бы на нее хоть какое-то внимание. Нет, супруги для него будто вовсе не существовало. Его интересовала лишь приличная ежемесячная выручка от семейных прядильных фабрик Лэйтонов.

— Давай уже взглянем правде в глаза, Дебнер, — прямо заявил Мэтьюз. — Ты испортил Дженис жизнь. Скажи, ты любишь ее?

Удивленный таким вопросом, Дебнер посмотрел на раздутый грот и только потом ответил:

— Любовь — для наивных юнцов, мистер Мэтьюз.

Мэтьюз побагровел:

— Тогда зачем ты на ней женился?

— Дженис приятная женщина, — сказал Дебнер. — Да ты и сам знаешь. Были, впрочем, и другие соображения.

— Деньги?

— А что тут плохого?

— Надо же, — сокрушенно произнес Мэтьюз. — Я думал, ты в этом ни за что не признаешься.

— Ну почему же? Это ведь останется между нами. А теперь потрави, пожалуйста, шкот.

Мэтьюз — на этот раз осторожнее, не ослабляя натяжения, — распустил узел. Дебнер отвязал гика-шкот, выставив парус под прямым углом к ветру, и яхта понеслась, взрезая носом гребешки волн. Дебнеру приходилось наваливаться на румпель всем весом — море сильно задирало подзор, будто стараясь сбить судно с курса. Небо темнело, и вода покрылась белыми прожилками пены.

— Признаться, — сказал Дебнер, — этот бардак меня порядком раздражает. Вы с Дженис, должно быть, оскандалили меня на весь тот городишко. Сидели, наверное, в темных уголках баров, держались за руки? Обжимались в кино на последних рядах?

Лицо Мэтьюза окаменело.

— Все не так. Никто не знает о наших отношениях.

— Не верю.

— Я говорю правду, хотя это не главное. Ты дашь развод Дженис?

Дебнер пожал плечами:

— Подумаю. А теперь готовься, мы следуем обратным курсом. Найдешь свистящий буй?

Достав из ящика бинокль, Мэтьюз снова прижался к комингсу и поднес окуляры к глазам. Вокруг не было видно ничего, кроме пенных волн. Когда лодка ныряла вниз, перед глазами у Мэтьюза поднималась испещренная белыми прожилками стена воды. Прикрыв бинокль рукой от брызг, он вглядывался в даль. И вдруг заметил что-то — но что? Буй или другую лодку? Вот если бы яхту не кидало вверх-вниз…

Дебнер закричал:

— Пригнись!

Мэтьюз обернулся и, будто во сне, но очень отчетливо, увидел, как на него, подобно тупому ножу гильотины, со скоростью железнодорожного экспресса летит подгоняемый ветром в парусе гик. В последний момент Мэтьюз прильнул к палубе, и гик слегка чиркнул его по затылку.

— Держись! — крикнул Дебнер. Чуть не задев бакштаг, гик дошел до конца, и натяжением в застопоренном гика-шкоте его чуть приподняло. Правда, от удара стопор вырвало из комингса. Мачту выгнуло, будто молодой побег, но она не сломалась. Яхта накренилась, зачерпнув бортом воду, и снова выпрямилась, повинуясь действиям рулевого.

— Ветер меняется, — заметил Дебнер. — Повезло еще, что не остались без мачты. Назад вернуться будет непросто.

Мэтьюз еще не оправился. Гиком его едва не прибило насмерть.

Ветер достиг скорости штормового и рвал гребни волн в пенные клочья. Каждый раз, как яхта скатывалась вниз по волне, ее нос окунался в зеленоватую воду и та стекала по водобойному молу. Дебнер продолжал уверенно править, натянув кливер и ослабив грот. Переводя паруса, он исправно ловил меняющийся ветер и не позволял яхте остановиться.

— Так ты дашь ей развод? — повторил Мэтьюз.

— Да что ты заладил: развод, развод!.. — рассмеялся Дебнер. — Оглянись! Разве не впечатляет?

Он обвел море широким жестом руки.

— Если честно, меня это пугает. Ты ведь вернешь нас на сушу?

— Думаю, да. Если только шторм не усилится. Видишь вон ту рукоятку? Это рычаг трюмной помпы. Поработай им…

Откачав воду из трюма, Мэтьюз огляделся. Ветер крепчал. Тогда Мэтьюз снова приник к окулярам бинокля, стараясь держать голову пониже. Буев порта Эверглейдз он так и не обнаружил, зато разглядел вдали силуэт другого судна.

Дебнер тем временем завел мотор, но даже на полной скорости с трудом правил яхтой среди крутых волн.

— Я дам Дженис развод, — сказал он неожиданно.

— Правда?

— Да. Почему нет? Последнее время мне скучно, да и доход от прядильных фабрик Лэйтонов, что бы ты ни думал, совсем не фонтан. Правда, я уступлю при одном условии.

— Да? И что за условие?

— Яхта переходит ко мне.

Мэтьюз против собственной воли расхохотался:

— Уверен, Дженис она не нужна.

— Вот и славно, — подвел итог Дебнер. — Браки не всегда удаются, и, если тебя постиг крах, не стоит убиваться. Я рад, что мы обсудили нашу проблему как цивилизованные люди. А теперь позволь мне сосредоточиться и вернуть нас домой.

Он взглянул на северо-запад, где клубились жирные черные тучи.

— Боюсь, худшее еще впереди. Вот, держи руль и правь против ветра, я опущу грот.

Не успел Мэтьюз ничего сказать, как у него в руках оказался румпель. Казалось, он пытается удержать живое существо. Яхта стонала, двигаясь полным ходом против ветра. Нос кидало из стороны в сторону.

Держась за штормовой леер на крыше каюты, Дебнер с трудом пробирался к мачте. Вот он схватился за нее одной рукой, а другой принялся разбираться с концами. Наконец вернулся и сам сел за румпель.

— Грота-гардель заело, — сообщил он.

— Что это значит? — не понял Мэтьюз. — Что за гардель?

Дебнер очень спокойно объяснил:

— Гардель — это снасть, конец, который тянет парус вдоль мачты. Грота-гардель проходит через лебедку на вершине мачты. Должно быть, когда мы перекидывали парус, грота-гардель сорвало. Теперь я не могу опустить грот.

— А с поднятым парусом дальше никак?

Дебнер покачал головой:

— Уже сейчас нам надо взять два рифа. Дальше будет только хуже. — Отыскав отвертку, он встал. — Принимай румпель.

— Что ты намерен делать?

— С поднятым парусом долго мы не протянем. Без парусов тоже никак. Остается мне забраться на мачту и посадить гардель обратно на лебедку.

— С ума сошел! — воскликнул Мэтьюз, глядя, как дико раскачивается мачта. — Ты наверху и минуты не продержишься!

— Не преувеличивай, — ответил Дебнер. — Это не так уж и сложно. Почти каждый яхтсмен время от времени проделывает этот трюк. Раньше, когда ходили под прямыми парусами, моряки каждый день взбирались на мачты и в погоду похуже.

— А мачта не сломается под твоим весом?

— Она еще и не то выдержит. Теперь бери румпель и слушай внимательно: держись как можно круче к ветру, сохраняя малый ход. Не позволяй яхте уклоняться от курса, или нас перевернет. Но самое главное: не давай ей зависать в левентике, не то нас затрясет так, что управление потеряем навсегда. Понял?

— Нет. Я не смогу править яхтой, лучше дай мне отвертку.

— Что? Э нет, дружище, ты вряд ли сумеешь взобраться на мачту.

— Если эта чертова мачта меня выдержит, сумею, — мрачно ответил Мэтьюз. — Зато с управлением мне точно не совладать. Так что давай сюда отвертку.

— Ну хорошо, — согласился Дебнер. — Но учти, это тебе не забава. Я за тобой туда лезть не хочу. Поправил гардель — сразу вниз.

— На обед я там точно не задержусь, — сострил Мэтьюз и, заткнув отвертку за пояс, побрел к мачте.

Забраться на нее оказалось не так уж и сложно — не на отвесную же гору. Мэтьюз развернулся спиной к парусу, чтобы можно было спиной упереться в наполненную ветром холстину. Обхватив ногами деревянный стержень, руками он перебирал по гарделю. Добравшись до нижних краспиц, перевел дух. Внизу Дебнер сидел, согнувшись над румпелем, а вдали виднелся идущий в их сторону серый моторный катер.

Дальше пришлось тяжелее: мачта гнулась и дрожала под весом Мэтьюза; парус сузился, и упираться спиной было не во что. Ветер вовсю старался сбросить Мэтьюза вниз, на палубу, которая с высоты казалась чудовищно маленькой.