Виртуальность (СИ) - Воронкин Игорь - Страница 14

— Эй, сдайте жетон! — окликнул его кто-то из охранников.

Васильев полез в карман, но жетона не обнаружил. Только сейчас он заметил, что не переоделся и на нем все еще оранжевая тестерская униформа. Жетон остался в его собственной одежде. Правила корпорации были строги. Выходить, не сдав жетон-пропуск, запрещалось.

— Оставил наверху, — рассеянно произнес Васильев. — Я сейчас переоденусь.

Охранник повернулся к своим товарищам. Они продолжали что-то оживленно обсуждать.

Дмитрий нырнул в лифт и нажал кнопку своего 11-го этажа. Лифт заскользил вверх. «Надо предупредить Светку, что задерживаюсь», — вспомнил Васильев.

На одиннадцатом было так же тихо и пустынно, как во всем здании. Охранник, дежуривший на этаже, окинул его неприязненным взглядом:

— Куда?

— В двадцать первый, — ответил Васильев.

— Давай быстро, — охранник отключил сигнализацию.

Дмитрий припустил по коридору. На настольных часах охранника было тридцать семь минут одиннадцатого. Дмитрий вбежал в комнату тестеров и кинулся к телефону.

— Света!

— Ты где? — спросил на другом конце взволнованный голос. Потому как быстро Света сняла трубку, Дмитрий догадался, что она ждала звонка.

— На работе. Я задержался.

— Двенадцатый час ночи!

— Извини, так получилось…

— Мог бы позвонить раньше. Я уже не знала, что и думать…

— Прости, любимая. Просто не мог… — щемящее чувство жалости подступило к горлу.

— Ты приедешь? — спросила Света. Ее интонация означала одно: «Приедешь ли ты вообще?»

— Любимая, дорогая, единственная! Я люблю тебя! Я уже лечу домой. Приеду и все расскажу!

— Байки уже придумал?

— Нет, — оторопел Дмитрий.

— Хорошо, Васильев, я жду. И постарайся по дороге придумать что-нибудь убедительное.

В трубке загудели частые гудки. Она назвала его — Васильев. Это как пароль. Она еще гневается, но готова простить. Дмитрий облегченно вздохнул. Он быстро переоделся и побежал к выходу. Охранник на этаже проводил его недовольным взглядом и щелкнул тумблером, включая сигнализацию. На первом этаже Дмитрий бросил жетон охраннику и выбежал на улицу. Было холодно. На прояснившемся ночном небе стали видны звезды.

Васильев глубоко вздохнул и быстрым шагом пошел к остановке метро.

В метро было пусто. Электропоезд набрал ход и понес Васильева домой. Его ждала еще пересадка на «Садовой», и он как сомнамбула пересек подземный переход. Дальше поезд домчал его до конечной станции «Приморской». Васильев вышел из метро. Стало зябко. Ярко светились витрины павильонов и магазинов и и окна домов. Людей на улице почти не было. Дмитрий устало перешел дорогу и встал на трамвайной остановке. Вдалеке показались огни, возможно, последнего трамвая. «Что скажет Света? Хорошо бы разбор полетов отложить на завтра», — подумал Васильев. В последнее время темп его жизни переменился. Он перестал замечать, что происходит вокруг. Планета крутилась, в мире случались какие-то события, но сведения о них доходили до Васильева, как вести о победах Юстиниана в Пунических войнах. Весь мир остался за стеклянными дверями «Перста Петра». Внутри «Перста» была другая реальность. Реальность, которую они творили своими силами. «18 000 000 пользователей во всем мире!» — хвастливо светился транспарант на входе в корпорацию. Цифры на транспаранте постоянно росли. Чем занимались эти восемнадцать миллионов? Были ли среди них такие же погруженные в этот мир, как Васильев и его товарищи? «Я совсем стал забывать о Светлане», — корил себя Васильев. Он уходил, когда она еще спала. Возвращался поздно. Целый день его жена сидела дома одна. Чем она занималась? Может, предложить ей устроиться на работу? Но где она найдет работу с ее педагогическим образованием? Путь только в продавщицы. А обращаться к родителям Света не хотела.

Трамвай шел почти пустой. На переднем сиденье Васильев заметил знакомую спину. Он прошел вперед. «Так точно, горбатая спина Прыгунова», — понял он.

— Привет, Лева! — Васильев подошел сзади и сильно хлопнул по зеленой аляске.

Прыгунов испуганно вздрогнул и обернулся. В его подслеповатых глазах, скрытых стеклами круглых очков, мелькнул испуг, но тотчас сменился радостным узнаванием.

— Ты Димка?!

— Я! Привет! Как живешь?

Прыгунов поднялся с сиденья. Он был на полголовы выше Васильева, но от своей неизбывной учености всегда выглядел жалким и беззащитным. Прыгунов был из тех «ботаников», на которых крутые пацаны в школе совершенствуют мастерство кулачного боя.

— Ты откуда так поздно? — спросил Васильев.

— С семинара по философии. Только что закончился. Был такой диспут! Обсуждали трансцендентальное… — улыбнулся своим мыслям Лева.

— Все ясно с тобой, студент! А почему пивом пахнет?

— Пиво — спутник философа. Вспомни великих людей: все диспуты проходили за кружечкой пива.

— А чем еще, кроме философии, занимаешься? — спросил Васильев.

— Ты затронул интересную тему. Древние считали, что философия это не столько наука, сколько образ жизни. Ты посмотри, стоики или эпикурейцы…

— Ой, Лева, не надо! Как ты был ботаником, так и остался!..

— Я не понимаю таких слов, Дима. И мне не нравится…

— Мне тоже много что не нравится. Однако существует. Как там философия на это смотрит?

Взор Левы поплыл куда-то в философские дали, и Дмитрий понял, что сейчас на него обрушится часовая лекция.

— Ты понимаешь…

— Потом, Лева, а то остановку проедем. Встретимся как-нибудь и поговорим о чем-нибудь мудром. Расскажи вкратце, как живешь, что делаешь, кого из наших видишь? — прервал друга Васильев. Трамвай, скрипя на поворотах, приближался к его остановке.

— Я слышал о тебе, Дима. Ты вроде в «ДиАй!» работаешь?

— Работаю.

— Мне бы хотелось узнать об этом. Эта чужая реальность, она уже захлестывает наш мир. Еще немного, еще несколько технических достижений, и человек может полностью порвать с реальным миром. Мне кажется это страшным. Расскажи о своей работе, что там у вас происходит? — попросил Лева.

— Обязательно поговорим обо всем, Лева. Твое философское осмысление — это интересно. Выдастся свободная минутка, я тебе позвоню. Номер прежний?

— Прежний, Дима. Только не забудь. Мне очень хочется с тобой поговорить.

— Ладно, Лева, увидимся! — попрощался Васильев, направляясь к выходу. Леве предстояло проехать еще одну остановку.

Во всех окнах его квартиры горел свет, хотя обычно в это время Света смотрела телевизор. Васильев по высоким ступеням влетел на третий этаж. На площадке было темно, и он не сразу попал ключом в замочную скважину. В квартире звучала приглушенная музыка. Их любимый диск из «Романтической коллекции». Пела Танита Тикарам: «Twist in my sobriety».

Васильев разделся и прошел в комнату. На диване лежала Светлана. У нее на глазах были очки виртуальной реальности. Те первые очки, которые ему вручили в магазине. Светлана двигалась всем телом в такт музыке. Ее обнаженные ноги скользили по шелковому покрывалу кровати.

— Света, что с тобой? — подошел к жене Васильев.

— You'll never be more than twist in my sobriety… — прошептала она. Ее руки гладили обнаженные ноги, поднимаясь все выше. С губ вслед за песней слетел сладкий стон.

— Света! — Васильев сорвал с нее очки.

Света долгое мгновение не могла вернуться. Затем в ее глазах мелькнуло раздражение.

— А это ты… — презрительно произнесла она.

— Зачем ты взяла это? — спросил Васильев.

— Думаешь, только тебе можно?

— У меня это работа.

— А у меня наслаждение, как у девятнадцати миллионов других. Они теперь каждый миллион отмечают. Об этом даже в новостях показывают.

— Света, что с тобой! — Дмитрий обнял жену.

— Мне надоело! Надоело быть одной и ждать тебя! — сказала Светлана, отстраняясь от него.

— Прости, Света, я не мог вырваться раньше. Я тебе все сейчас расскажу.

— Ты думаешь, я хочу это знать? У меня был ты, а теперь у меня вот это! — Света подняла очки. В ее руке они казались черной повисшей гадюкой.