Соблазнение строптивого (СИ) - Замосковная Анна - Страница 13

Грань надвигалась на тракт, мы неслись по левому ответвлению, ещё левее — кусты и деревья длинного перелеска, не свернуть, не выиграть время. Вертикальный край чёрного полотна отрезал пространство перед нами, отрезал деревья впереди.

«Ну же, немного!» — нам не хватало времени проскочить…

Из тёмного вырвался поток чёрных бабочек, налетел на грань, и у земли край её отогнулся. Вверху она уже отсекла тракт, но внизу, у самых деревьев, зияла медленно закрывающаяся щель. Тёмный с вьючным успевал, я — нет.

Он освободил второго коня и направил в сторону.

«Успеваем», — улыбнулась я.

Дёрнувшись, Резвый ухнул вниз. Сердце обмерло. Я летела. Удар в плечо, бок, ногу, полёт, хруст в руке, удар везде — и темнота. Тишина.

Болело всё, на лодыжку давил Резвый.

Тьма-тьма-тьма. Руку не чувствовала, всё-всё болело, ужас душил, мне нужна помощь, нужно увидеть что со мной, я всей душой потянулась к спрятанному в браслете кристаллу и воззвала к Свету.

Шар холодного слепящего света вспыхнул надо мной, я зажмурилась.

Свет! Слепил сквозь веки.

— Прекрати! — Тёмный больно навалился на меня. Обжёг пощёчиной. — Хватит! Мы уже в грани! В грани!

«Внутри замкнувшейся грани нельзя использовать магию», — вспомнила я.

И отпустила кристалл. Свет погас, но глаза ещё жгло. И у Резвого, кажется, сломаны хребет и левая передняя нога… меня передёрнуло от этого ощущения, пробиравшегося ко мне через соприкосновение с конём.

— Чем ты думала?! — проорал тёмный.

Он давил на руку, которая жутко хрустнула.

— Больно, — выдохнула я. — Отпусти.

Старалась не думать о том, что нас замкнуло в грани, но не могла.

Тёмный выдернул мою лодыжку из-под конского плеча (мне сразу стало легче дышать) и сел рядом:

— Нужно уходить. Быстро. Сможешь?

— Нет.

— Где болит?

— В-везде.

Я в грани! Я в грани! Что делать?! Хлынули слёзы. Рядом хрипел конь. Звуки здесь были совершенно нормальными, но трава не шелестела.

— Так!

Властный голос тёмного заставил широко открыть глаза.

По чёрному беззвёздному небу петляла дорожка из полупрозрачных лун, словно ребёнок проложил её штампами со светящейся краской, не особо заботясь о ровности линии, только о том, чтобы каждый следующий отпечаток перекрывал предыдущий на треть.

На отсёкшей нас стене грани, на конях, тёмном, кустах и траве что-то светилось, точно нас обсыпали фосфоресцирующим порошком.

Тёмный поднялся:

— Ты хоть что-нибудь о том, как вести себя за гранью, знаешь?

Во рту пересохло:

— Я… я никогда не… далеко от Г-гранографов не отъезжала…

— Понятно, — процедил тёмный и огляделся, его светящееся лицо казалось маской.

— Что случилось?

— Конь твой кривоногий споткнулся. — Тёмный присел и пробежался пальцами по ноющей руке, слегка надавил, я вскрикнула.

Отойдя к своему коню, он привесил меч на пояс, вытащил. Глядя на тускло мерцающее лезвие, я мигом забыла о боли и попыталась отползти. Тёмный срезал молодое деревце, отсёк часть ствола и вернул меч в ножны.

«Что с рукой?» — я безуспешно пробовала шевельнуть пальцами.

— Это в зубы, — опускаясь передо мной на колено, тёмный протянул срезанную палку. — Давай.

— Чего?

— Поверь, я знаю, что делаю.

Открыла рот возразить, а он коварно всунул мне эту палку.

— Расслабься, — приказал он, и в голосе была такая сила, что я сразу расслабилась.

Он потянул мою руку, и я, давясь криком, до хруста стиснула палку зубами. Что-то щёлкнуло, и боль отступила, а пальцы зашевелились, и вся рука. Во рту была невыносимая смоляная горечь. Сплюнула палку.

— Спокойно, — тёмный помог сесть, прижал к мерцавшей из-за порошка груди. — Верхом сможешь ехать?

— Думаю, да, — склонила голову на его плечо, постаралась думать о том, как он приятно пахнет, какой он соблазнительный мужчина, как смешно выглядит в светящейся пыли, а не о том, что мы застряли в грани. Я в грани! Снова потекли слёзы. — М-мы… выживем?

— Чем быстрее уйдём отсюда, тем больше шансов спастись.

Тёмный понёс меня к своему серому в яблоках коню. Сердце переполнила щемящая благодарность за то, что не упрекнул в применении магии, из-за чего наше пребывание за гранью стало в разы опаснее.

Точнее, моё — тёмный-то после замыкания контура вроде не колдовал… Извернулась, заглядывая в его сияющее строгое лицо.

— Что? — Он всунул мою ногу в стремя, я охнуть не успела, как оказалась в седле. Тёмный заковыристо свистнул.

— Ты… — выдохнула я и облизнула пересохшие губы.

— Что? — он отступил к кустам.

Вдали послышался цокот копыт. Сглотнула, разглядывая топтавшегося в светящемся кустарнике тёмного.

Он замедлил грань.

Ни в жизнь не поверю, что он посвящённый только третьего уровня: я — пятого, и так не могу. Даже не потому, что не утруждалась освоением сложных трансформаций магического потока, а просто сил не хватит.

— Почему ты так на меня смотришь? — Тёмный удостоил меня вопросительным взглядом.

Я отвела взгляд на Резвого, лежавшего в стороне светящейся тушей (мда, долг растёт… побольше бы на моём пути встречалось всяких Нья). Подбежал вьючный конь, ткнулся в плечо тёмного, и тот принялся стремительно освобождать его от тюков.

Даже изо всех сил сосредоточившись на тёмном, я совсем не ощутила ни малейшего колебания его эмоций, и от этого чувствовала себя слепой.

Вдали что-то защёлкало. Сердце встало. Тёмный забросил поклажу в гущу кустов, одним ударом добил Резвого и сумки с него швырнул к своим. Я растерянно смотрела на мёртвого коня, в груди странно тянуло…

Вскочив в седло, тёмный присвистнул. Оба коня рванулись назад по тракту.

Почти каждый скачок отзывался болью в каком-нибудь ушибе. Сцепив зубы, я следовала за тёмным, старательно вспоминая всё, что знала о пребывании в грани.

И память услужливо, но запоздало, просветлилась.

Грани раскалывали мир ещё до нашей эры, тогда их считали гневом богов весьма обширного пантеона, теперь, в зависимости от принадлежности к тому или иному ордену, — последом тёмной или светлой магии, проклятием изгнанных богов, гневом Сущего.

Известно только три достоверных факта:

Возле Гранографов они не появляются.

С помощью Гранографов в большинстве случаев можно определить, когда и где возникнет грань (но как это делается — секрет ордена Противостоящих).

Существа из грани убивали оказавшихся внутри магов, если те имели глупость выдать свои способности.

Всё остальное варьировалось: грани могли накрыть огромное пространство или маленькое, на минуту или несколько часов, всё внутри могло остаться прежним, а могло исказиться, существа грани, однозначного описания которых нет, на некоторых людей нападали, а некоторых будто не замечали. И порой исчезнувшие в одной грани вдруг выходили в другой.

Сквозь цокот копыт послышалось жуткое пощёлкивание, вдалеке кто-то отчаянно взвыл.

«Ну зачем, зачем призвала свет?» — я стиснула поводья.

Тёмный скакал впереди, воздух почти полностью стряхнул с него светящуюся пыль. Снова что-то защёлкало.

Обернулась и оторопела: за мной тянулся шлейф фосфоресцирующей пыли, она вылетала из меня и оседала на траву яркой полосой.

Вот Тьма!

Дала шенкелей:

— Эй, тёмный! Вейлеран!

Он повернулся не сразу, и я мельком подумала, что, возможно, «Вейлеран» не его имя. Вскинула руку с браслетом:

— Если выкину кристалл, будет лучше? — Старалась не думать о том, что с руки летит проклятая пыль.

Тёмный кивнул:

— Это их отвлечёт!

Сорвала браслет с запястья и отшвырнула. Обхватив коня, зажмурилась.

«О великий Свет, защити, стань преградой на пути беды, окутай меня животворящим сиянием своим, отведи ножницы Смерти от нити моей судьбы…»

Сзади что-то оглушительно взорвалось. Оглянулась: точно фосфоресцирующий гриб от земли поднимался огромный фонтан пыли, она оседала медленномедленно, покрывая траву, кусты, тракт. В пронизанном мерцающими крупинками воздухе что-то двигалось, перетекало, кружилось.