Казаки. Между Гитлером и Сталиным
(Крестовый поход против большевизма ) - Крикунов Петр - Страница 28

Естественно, казаки не могли остаться в стороне от этого события. Многие авторитетные в казачьей среде генералы приветствовали набирающее силу власовское движение. Е.И. Балабин писал 6 декабря 1944 года полковнику С.В. Маракуеву: «Движение генерала Власова — это единственная надежда на спасение нашей измученной Родины, и все верные сыны ее должны отдать все свои силы для поддержания этого движения. Надо включиться в борьбу с большевизмом и не ждать того часа, когда придет жид-комиссар и грубо поставит к стенке…»[181]«Казачество пойдет с Вами, — написал Балабин Власову 25 октября 1944 года, — на освобождение России не для создания своей особой государственности. Эта мечта утопистов и авантюристов не имеет корней в сознании казачьего народа и культивируется численно ничтожной группой безответственных»[182]. В том же послании Е.И. Балабин выразил надежду, что Власов привлечет к сотрудничеству как можно больше казаков, и даже порекомендовал в качестве представителя донского казачества при создаваемом Комитете генерал-лейтенанта Ф.Ф. Абрамова. 6 ноября 1944 года он подал рапорт в Штаб Вооруженных сил КОНР с просьбой о приеме на службу.

В конечном итоге генералы Ф.Ф. Абрамов и Е.И. Балабин вошли в президиум созданного А.А. Власовым «Комитета освобождения народов России» (КОНР) и приняли участие в его учредительном съезде, состоявшемся 14 ноября 1944 года в Праге.

Многие влиятельные представители казачьей эмиграции также склонялись к поддержке власовского движения. 14 ноября 1944 года в Праге был обнародован знаменитый Манифест Комитета освобождения народов России, который провозглашал либерально-демократические принципы строительства новой государственности в России после войны. Этот документ от лица казаков-эмигрантов подписали генерал-лейтенанты Е.И. Балабин и Ф.Ф. Абрамов, а также Шамба Балинов. Позднее и другие казачьи руководители вступили в КОНР и выступили в поддержку А.А Власова, среди них были атаман Донского войска генерал Г.В. Татаркин, генерал-лейтенант А.Г. Шкуро, генералы И.А. Поляков, В.И. Морозов и атаман Кубанского войска В.Г. Науменко.

Однако против КОНР и генерала А.А. Власова выступило Главное управление казачьих войск и лично генерал П.Н. Краснов. Атаман увидел во власовском комитете прежде всего не «спасителя России», а опасного конкурента в борьбе за симпатии нацистского руководства и развернул против него бурную агитацию в казачьих массах. Основным лейтмотивом его выступлений был тезис о том, что «Россия погибла безвозвратно» и казачество может существовать на территории Европы только в виде самостоятельного территориального образования, только под покровительством Германии и под именем «Среднеевропейского казачества». П.Н. Краснов также крайне отрицательно отнесся к созданию КОНР и его вооруженных сил, ибо усмотрел в этом угрозу казачьим вольностям, обещанным декларацией германского правительств от 10 ноября 1943 года. Он объяснял несостоятельность идеи объединения казачьих войск с РОА тем, что казаки уже принесли присягу на верность фюреру и Германии, и критиковал манифест КОНР за то, что «там мало говорится о православной вере и нет ни слова о жидах». «Неужели, — вопрошал генерал в одном из публичных выступлений, — жидам оставят и дальше право распоряжаться Россией?»[183]

Вражда генералов Власова и Краснова уходит своими корнями еще в 1943 год, когда при посредничестве С.Н. Краснова и К.Г. Кромиади должна была состояться, но так и не состоялась их первая встреча. Основная суть разногласий заключалась в том, что казачий генерал выступал за полное уничтожение всего, что было создано в России в годы советской власти, за продолжение тесного сотрудничества с немцами, за протекторат Германии над казачьими территориями и требовал признания РОА частью немецкой армии. Он считал, что германское руководство является гарантом предоставления казакам прав, привилегий и неприкосновенности их земель. П.Н. Краснов также полагал, что для освобождения России от власти коммунистов нужно сначала твердо обосноваться на казачьих землях и только потом общими силами двинуться на север (он был уверен, что центр и север России гораздо больше коммунизированы, чем казачьи земли). Генерал А.А. Власов в свою очередь выступал не за протекторат Германии, а за равноправные союзнические отношения и за сохранение многих порядков, установившихся в СССР. Кроме того, он расценивал казачество как важный фактор стабильности на юге России, но не как национальность с претензией на автономию и собственное государство. Соратник А.А. Власова К.Г. Кромиади в своих мемуарах привел следующие слова руководителя РОА по поводу взглядов П.Н. Краснова: «Во-первых, трудно сказать, какая часть населения России больше и какая меньше коммунистическая при настоящем смешении населения, во-вторых, коммунизм надоел всему населению, но есть и люди, устроившие свое благополучие на порядках коммунистов, и те будут бороться за него. Что касается наступления с юга на север, — это битая карта Белых армий времен Гражданской войны. Казаки бесспорно прекрасное войско, но ими и центр и север России не покоришь! Иначе говоря, голой силой коммунистическую власть в России не уничтожим. Для этого нужно, чтобы население центра и севера, как и южане, было бы уверено, что в борьбе против коммунистов творится его воля. Немцы во время этой войны своим обманом многому нас научили»[184].

После учредительного съезда Комитета освобождения народов России П.Н. Краснов и его окружение в категоричной форме потребовали, чтобы вступившие в эту организацию генералы Ф.Ф. Абрамов и Е.И. Балабин сделали заявление в прессе о том, что представляют лишь собственное мнение, а не являются представителями каких-либо казачьих групп. Потрясенные таким напором старого атамана, оба генерала согласились с его требованиями, так как действительно не были избраны в комитет казачьими кругами, а вступили в него исключительно по личному приглашению А.А. Власова. П.Н. Краснов тем временем передал в президиум КОНР и лично А.А. Власову записку, в которой еще раз обозначил свои крайне прогерманские позиции: «Все казаки собираются в свой Казачий Корпус под казачьим и немецким командованием. Они идут, как и шли, сражаться против большевизма, лютыми врагами которого являются. Если будет тот счастливый час, когда Русская Освободительная Армия, пойдет на Восток, чтобы сломить большевизм, они будут счастливы идти на ее правом фланге, но пойдут под немецким командованием, ибо они присягали Германии и ее фюреру и освобождение родных краев видят только при помощи Германии»[185].

Несмотря на то что Е.И. Балабин на словах «признал свою вину» перед Красновым и «его казачеством», он тем не менее продолжал тесно сотрудничать с А.А. Власовым. Пытаясь выяснить отношение простых казаков к Русскому освободительному движению и своему вступлению в КОНР, он запросил об этом атаманов всех эмигрантских станиц, входящих в «Общеказачье объединение в Германской империи». Результаты опросов были неутешительными для П.Н. Краснова и его соратников. Квартира Е.И. Балабина была буквально завалена примерно одинаковыми по своему содержанию письмами: «Общеказачья станица в Пльзене, приветствуя Вас, Ваше Превосходительство, как члена Президиума Комитета Освобождения Народов России от большевистского режима, присоединяется к национальному народному движению, возглавляемому генерал-лейтенантом Власовым для свержения большевизма, и считает своею обязанностью примкнуть к этому движению и поддерживать его всеми зависящими способами»[186]. Но самым большим разочарованием для П.Н. Краснова было то, что он начал понемногу терять популярность среди простых казаков, еще недавно буквально боготворивших старого залуженного генерала. «Суждения генерала Краснова, — писал рядовой казак атаману Е.И. Балабину, — очень далеки от казачьих настроений, которые он извращает на свой аршин, и принимает за действительность то, что дает ему его письменная фантазия и его пристрастие»[187].