Казаки. Между Гитлером и Сталиным
(Крестовый поход против большевизма ) - Крикунов Петр - Страница 52

Как бы то ни было, в октябре 1942 года состоялось заседание инициативной группы Возрождения Кубанского Войска, на котором были распределены все должности, расписаны права и обязанности всех членов этой казачьей организации. Временным руководителем (атаманом) назначался полковник Белый, начальником штаба — полковник Тарасенко[290].

Немцы в Краснодаре, впрочем, как и везде, относились к казакам и их организациям более чем благосклонно. Вскоре немецкая полевая комендатура попросила полковника Белого разработать и представить на рассмотрение проект управления Кубанской областью, который вскоре и был передан немецкому командованию (основой при разработке послужила известная книга профессора Щербины «История Кубанского казачьего Войска»).

Члены инициативной группы принимали активное участие в жизни города. Кто-то работал в газете «Кубань», кто-то, как Белый и Тарасенко, служил в полиции, кто-то работал в системе здравоохранения. Именно с подачи этой казачьей организации был создан «Ансамбль кубанской песни и пляски», пользовавшийся огромной популярностью. Несмотря на всю симпатию со стороны немецкой администрации и командования, группа по Возрождению Кубанского Казачьего Войска по неизвестной причине формально так и не была признана немцами. Именно поэтому ее штаб объявил о создании так называемой Кубанской канцелярии, которая и должна была стать своеобразным исполнительным органом инициативной группы по возрождению Войска Кубанского. В задачи канцелярии входили: 1) регистрация всех казаков, офицеров Белых армий и Первопроходников. Учет казаков-специалистов; 2) ходатайство перед немецким командованием об освобождении из плена всех казаков и жителей казачьих областей; 3) связь со станицами. Образование на местах станичных отрядов и обеспечение станиц информационными и руководящими материалами; 4) установление связи с командующим немецким фронтом[291].

Сразу после вышеописанных организационных преобразований с согласия немецкого командования во все сельскохозяйственные области Кубани/(всего их было 7) были отправлены представители Кубанской канцелярии со специальными воззваниями. Вот как описывает подобный визит в небольшой город Тихорецк один из активнейших членов казачьей организации в Краснодаре, глава Кубанской канцелярии П.П. Иваница: «На следующий день я посетил полевую комендатуру Тихорецка…. От коменданта я хотел получить: 1. Санкцию на организацию станичных гарнизонов по станицам Тихорецкой области, 2. Цензурное разрешение на обращение к населению Кубани, написанное мною для Тихорецкой газеты. Старик комендант ссылался на то, что решение первого вопроса не входит в его компетенцию. В конце концов, он все же согласился, но чтобы численный состав отряда для станицы не превышал 25 человек. Станичный гарнизон должен быть зачислен на местное обеспечение с согласия местного коменданта. Цензор, без добавлений и изменений, подписал для печати обращение… В Тихорецке в день моего приезда находился взвод казачьей „жандармерии“, этим взводом командовал офицер красной армии, отпущенный немцами из лагеря военнопленных. Я отдал распоряжение, чтобы впредь взвод именовали казачьим гарнизоном, а не казачьей жандармерией»[292].

Воззвание, единое для всех областей, было довольно любопытным документом. В нем, в частности, говорилось о том, что в скором времени будет сформирована Кубанская армия, о том, что дисциплина и труд помогут в борьбе с большевизмом, о том, что шовинизм (!) и анархия на Кубани будут караться судом. В воззвании выражалась также благодарность немцам за отмену колхозного землепользования, чего в то время не было и в помине (полный текст воззвания см. Приложение 2.4).

В ноябре 1943 года представители Кубанского штаба были даже приглашены в Ставрополь на торжественную конференцию, устроенную немецким командованием. В Ставрополе представителю казаков удалось познакомиться с нужными людьми и рассказать им о деятельности своей организации. Более того, он удостоился аудиенции довольно влиятельного в армии и в восточном министерстве генерала Бройтигама, который чрезвычайно заинтересовался казаками и пообещал довести всю полученную информацию до фюрера. Все заинтересованные лица из высокопоставленных немецких офицеров и чиновников получили записку следующего содержания: «Ваше Высокопревосходительство! Кубанская делегация станичных атаманов и старшин Адыгее-черкесских аулов просит Вас довести до сведения Главной Квартиры Верховного Командования вооруженными силами Германии: 1. Кубанское Казачество на сегодня располагает десятью тысячами добровольцев, готовых вступить в вооруженную борьбу с коммунизмом. К сожалению, мы не имеем вооружения, ни даже разрешения на формирование крупных войсковых соединений. 2. В Краснодаре существует штаб для формирования Кубанских добровольческих войск. 3. Просьба отпустить из лагерей военнопленных всех казаков и жителей казачьих областей. Краснодар, 18.11.1942»[293].

Активность казачьих представителей не осталась незамеченной, и в начале декабря в Краснодар прибыли два офицера из ставки фюрера, которым было подробно доложено о положении на оккупированной территории и о перспективах возрождения Кубанского казачьего войска. Однако всем этим многообещающим прожектам сбыться было не суждено, поскольку в то время немецкая армия на Северном Кавказе уже начинала готовиться к отступлению.

Именно на Кубани немецким военным командованием был проведен, пожалуй, самый интересный эксперимент с казачьей независимостью.

Еще со времен розенберговской «Казакии» идея о создании казачьей автономии не давала покоя ни лидерам казачьей эмиграции, ни многим военным и административным руководителям Третьего рейха. После оккупации территории Дона, Кубани и Терека появилась самая реальная возможность претворить желание в жизнь. И такая попытка была предпринята, несмотря на то что мнения о ее целесообразности разделились. Как только немецкая группа армий «А» оккупировала Кубань, «просвещенная» часть ее командования начала добиваться от Берлина разрешения на организацию экспериментальной зоны, так называемого «Казачьего округа», главными особенностями которой должны были стать полное отсутствие германской администрации и разрешение местному населению на установление полного самоуправления[294]. Казаки должны были получить культурную, образовательную и религиозные свободы, вводилось выборное атаманское самоуправление, также казаки обещали скорое уничтожение коллективных хозяйств, пожалуй, самого ненавистного для них нововведения советской власти.

По получении одобрения от генерала Вагнера (генерал-квартирмейстер Генерального штаба) 1 октября 1942 года округ начал функционировать (см. карту 1).

Карта 1. Немецкая карта оккупированного Северного Кавказа. Заштрихован район казачьего самоуправления на Кубани.

Первоначально он включал шесть районов севернее нижней Кубани, с населением примерно 160 тысяч человек[295]. Приказ о начале эксперимента был составлен и подписан без ведома восточного министерства и СС.

Поэтому, как только Шикаданц (ближайший соратник Розенберга) узнал о «первом автономном штате с собственным суверенитетом» на Востоке, он немедленно потребовал разъяснений. Это было связано с тем, что восточное министерство было против любых автономных образований на территории Советского Союза, и казаки не являлись исключением. Поэтому уже на первом совещании в ОКХ (Штаб объединенного командования сухопутных войск) Шикаданц сообщил, что все слухи о Казачьей республике «крайне непроверенные». По всей видимости, он просто не поверил в произошедшее. Когда же все опасения восточного министерства подтвердились, Шикаданц попробовал опротестовать принятое решение, аргументируя это тем, что вопрос был решен армией без консультаций с другими заинтересованными инстанциями, имея в виду прежде всего свое министерство и СС, которые также протестовали против создания автономного округа на оккупированных территориях. Тем не менее, несмотря на все споры и разногласия, 5 ноября генерал-квартирмейстр Вагнер окончательно одобрил создание «Казачьего автономного округа».