Разрываемая (ЛП) - Хантер Хейзел - Страница 3

Оба родителя ошеломленно уставились на него.

— Моя ассистентка, специальный агент Шэрон Льянг, — Мак указал на нее, — будет координировать работу командного центра отсюда. Она — наши глаза и уши для любой информации, поступающей от следователей, занятых полевой работой. Сейчас я поднимусь в комнату Анджелы и посмотрю, сумею ли найти дневник, ежедневник или компьютер, который может пролить свет на то, как она могла оказаться уязвимой для похищения.

И снова никто из них не сказал ни слова. Мак повернулся к Бену.

— У Шэрон есть последние данные моего профиля на Священника, — сказал ему Мак. — Не мог бы ты просмотреть его с Карасами, пока я буду наверху, и проверить, не подходит ли кто-то из их окружения или окружения Анджелы под это описание?

Бен улыбнулся — легкая знающая улыбка, как у гордого дядюшки.

— Конечно, Мак, — сказал он.

***

Изабель осмотрела свое платье, глядя в зеркало. Она переодевалась трижды, прежде чем остановилась на этом, и надеялась, что Маку оно понравится. По крайней мере, я знаю, что нравлюсь ему в платьях, подумала она, рассматривая себя в профиль. Ее случайное прочтение Мака стало первым намеком на то, что он находит ее привлекательной, и в частности, ее фигуристые ножки.

Она улыбнулась этому воспоминанию, но улыбка быстро угасла.

Хоть видение было коротким, она почувствовала эмоции, бурлящие под его спокойной наружностью: злость из-за похищения Эсме, печаль, имеющая отношение к темноволосой женщине, и забота о ней самой после того, как она прочла вещь, принадлежащую Эсме.

Изабель посмотрела на свои обнаженные руки. Хоть ей и нравилось носить платья, настоящая причина, по которой они являлись почти обязательными — это то, что они лучше сочетаются с перчатками, чем джинсы. Не то чтобы люди не таращились. Перчатки всегда привлекали взгляды. Но носить их с повседневной одеждой было настолько странно, что косились все. Изабель посмотрела на открытый ящик комода, где хранила свою коллекцию перчаток, разложенных парами по цветам, подходящим к разным нарядам. Затем снова посмотрела на свои руки.

Я должна прочесть Мака…

Изабель села на краю кровати. Она использовала перчатки, чтобы сменить простыни всего час назад. Это те самые простыни, которыми пользовались они с Маком — предмет, настолько наполненный им, что касание вызвало бы частичное видение.

Намеренно использовать свой дар психометрии[3] с ним означало бы узнать его, по-настоящему узнать. Это тот тип правды, который не переживали ни одни отношения. Но не прочесть Мака означало носить перчатки всякий раз, когда они оказывали вместе — навсегда. Она разрывалась. Она отчаянно хотела поднять их отношения на новый уровень интимности, но в то же время это вызывало риск, который она не могла вынести — риск потерять его.

Снова и снова она спорила сама с собой.

Сделай это, сказала ее отчаянная сторона.

— Я не могу, — пробормотала Изабель, озвучивая боящуюся сторону.

Внезапно она встала.

Прекрати. Вот что происходит, когда у тебя в распоряжении слишком много времени.

Молчащий телефон на прикроватной тумбочке был подтверждением этому самому факту. Стратегия встряски Священника подразумевала ее публичное заявление о том, что она шарлатан. Только самые преданные клиенты остались с ней. Но подходя к ящику и доставая пару перчаток, Изабель надеялась вовсе не на звонок клиента. Она надеялась на звонок Мака — а этот звонок не раздастся в ближайшее время.

Хоть они по стандартному протоколу использовали подслушивающие и отслеживающие устройства, Мак не был уверен, что Священник позвонит. Это произошло лишь однажды — когда участвовала Изабель. Информация по делу гласила, что он никогда не пытался связаться с семьями четырех других жертв. Как только почерк Священника был проанализирован по делу Эсме, не составило труда распознать похожие дела.

Так что услышав телефонный звонок во время обыска комнаты Анджелы, Мак предположил, что это очередной звонок от друзей или родственников. Но топот ног на лестнице и по коридору сообщил Маку, что этот звонок был иным. Запыхавшийся сержант Диксон появился на пороге.

— Это он, — сказал сержант, отступая в сторону, когда Мак вылетел из комнаты в гостиную.

Доктор Карас сидел в одном из кресел с высокой спинкой, стоявших вокруг латунного столика, Шэрон в наушниках присела рядом с ним и указывала на лист бумаги на столике. Это был стандартный сценарий, который Мак попросил Шэрон набросать с целью помочь говорившему удержать Священника достаточно долго, чтобы отследить звонок.

Когда он прошел к компьютерному столу в другом конце комнаты, Бен протянул ему наушники.

— Слушай меня, — говорил доктор Карас. — Я хочу поговорить с моей дочерью.

Мак бросил взгляд на Шэрон, которая морщилась и раз за разом тыкала в сценарий. Требования не были частью диалога.

— Приведите экстрасенса, — спокойно и твердо сказал Священник. — Приведите Изабель де Грей.

— Что? — спросил доктор Карас. — Кого?

Шэрон принялась торопливо писать что-то на сценарии. Мак застыл.

Изабель?

— Слушай ты, больной ублюдок, — сказал доктор Карас, отмахиваясь от Шэрон. — Ты дашь мне поговорить с моей дочерью.

Мак стиснул зубы, а Шэрон подняла руки в воздух, вставая. Доктору Карасу больше не дадут отвечать на звонки. Но слушая ответ Священника, Мак лихорадочно соображал.

Почему Изабель? Он ее оклеветал. Она участвовала в деле в тот самый единственный раз, когда Священник потерпел неудачу. Это все еще была битва между добром и злом, между ним и ней?

— Экстрасенса, — повторил Священник. — Через час.

Затем он повесил трубку.

Мак бросил взгляд на агента за компьютером, который принялся лихорадочно печатать, нажал на клавишу ввода и стал ждать. Курсор замигал, почти в замедленном режиме, и наконец появилась строчка текста. Совпадение по двум вышкам, обе почти у побережья. Все сходилось. Четыре из пяти убийств произошли к западу от 405 шоссе. Но этого было недостаточно, чтобы сузить район звонка до такой территории, которую можно было бы обыскать. А без знания типа и модели серого японского компакт-кара, который видели Эсме и Изабель, визуальный просмотр камер видеонаблюдения в районе будет бесполезен, так как даст сотни, если не тысячи совпадению.

Мак снял наушники, Шэрон тут же содрала свои и схватила со стола сценарий.

— Это не только не помогло, — громко сказала она. — Это потенциально может нанести вред. Сценарий существует не просто так.

— Кто, черт подери, этот экстрасенс? — заорал на нее доктор Карас, вставая.

Даже не будучи высоким, он все равно возвышался над миниатюрным агентом-азиаткой. Мак немедленно направился к ним. Хоть он и автоматически отреагировал попыткой защитить ее, в этом не было необходимости.

— Шаг назад, доктор Карас, — произнесла Шэрон через стиснутые зубы, ее ноздри раздувались, она шире расставила ноги и отвела локти от тела. — Сейчас же.

Карас моргнул пару раз и подчинился.

— Изабель де Грей, — сказал Бен доктору Карасу, и каждое его слово сочилось отвращением, — была экстрасенсом моей жены.

— Священник говорил с ней в прошлый раз, — сказал Мак, доставая из кармана телефон, чтобы позвонить Изабель.

— Это нелепо, — сказал Карас, вновь распаляясь. — Я этого не допущу.

— Слушайте, — сказал Бен. — Мне это нравится не больше вашего. Эта женщина — полная шарлатанка, — палец Мака завис над кнопкой вызова, пока он наблюдал за лицом Бена. Его нос сморщился, верхняя губа слегка изогнулась, как будто он понюхал нечто омерзительное. — Но, — продолжил Бен. — У нас нет выбора.

Мак не осознавал, с какой рьяной враждебностью Бен относился к Изабель.

— Она способствовала раскрытию дела, — заметил Мак.