Надежда на прошлое, или Дао постапокалипсиса (СИ) - Шкиль Евгений - Страница 24

  - Так или иначе, это неплохое место, чтобы прожить здесь остаток весны и лето, - заметил младший правнук последнего предка.

  - Ты опять за свое?

  - Послушай меня, Хона, - парень, широко раскрыв глаза, дружелюбно улыбнулся, так, ему казалось, он выглядел убедительней, - я ведь тебе рассказывал, что путеводитель, который теперь у твоего отца, дает указания, как правильно поступить. И если мы останемся в городе, мы поступим мудро. Ведь с судьбой глупо спорить. Там так и написано.

   - А с чего ты взял, что наша судьба - оставаться в городе? - ухмыльнувшись, Хона скрестила руки на груди. - Наша судьба - идти за Пагубь!

  - Ладно, - сказал Юл, - давай тогда испытаем судьбу, выясним, чего она хочет: оставить нас здесь или отправить на юг.

  - И как же ты это собираешься сделать?

  - Через испытание игрой.

  - Игрой? - тонкие брови Хоны искривились дугой, отчего у Юла сердце забилось чуть быстрей.

  - Игрой, - подтвердил он. - Есть такая игра. Называется "Испытание Судьбой". Берешь камушки, раскладываешь их в ряд, потом каждый из испытуемых забирает один, два или три камня по своему усмотрению. Проигрывает тот, кто забирает последний камень.

  - Ну, хорошо, - на удивление легко согласилась Хона, - давай сыграем.

  - Пятнадцати хватит? - спросил Юл, собирая осколки кирпича.

  - Двадцать один хватит.

  - Почему? - парень насторожился. Дело в том, что при правильной игре побеждал тот, кто начинал первым, если только количество фишек не равнялось тринадцати, семнадцати, двадцати одному, двадцати пяти и так далее. Тогда наоборот, выигрывал тот, кто вступал в игру вторым. Юл частенько облопошивал Темерку и знал особенности игры досконально.

  - Потому что три правила и семь кланов, а три раза по семь будет двадцать один. Священное число, - пояснила Хона.

  - А... понятно, - сказал Юл.

  Парень собрал нужное количество камней, а девушка не без труда отворила скрипучие ворота, которые выглядели весьма солидно и через сто лет после Великой погибели. В храме стало светло, и напарники сели друг напротив друга.

  - Я уступаю тебе право первого хода, как самой храброй среди всех девушек и женщин, которых я когда-либо встречал в жизни, - Юл любезно улыбнулся.

  - Как будто ты видел женщин, - хмыкнула Хона.

  Парню стало обидно, но этого он не показал.

  - Ходи ты первым! - сказала девушка. Даже, скорее, не сказала, а приказала.

  - Почему я?

  - Потому что мне так хочется, ты ведь сам говоришь, что я храбрейшая из байкеров, и, значит, имею право выбирать какой по счету мне ходить, - Хона улыбнулась, и в улыбке просматривалось лукавое озорство.

  Так, по крайней мере, показалось Юлу. И это ему не понравилось, но отступать было поздно, и парень взял один камень. Хона небрежным движением руки отшвырнула три. За два хода получилось четыре.

  Чтобы перехватить инициативу нужно было, чтобы девушка хоть раз ошиблась. Юл забрал три камушка, байкерша щелчком выбила из ряда еще один. Опять в сумме выходило четыре.

  Парень убрал два камня, и Хона столько же. Младший из правнуков непроизвольно цыкнул. Он уже понял, что мелкая мерзавка знала секрет игры. Но рука сама собой потянулась к крайнему камушку и схватила его. Девушка убрала три камня.

  Оставалось пять фишек, и как бы Юл ни походил, он проигрывал.

  - Ну, давай, - сказала Хона, победно ухмыльнувшись.

  - Слушай, это все ерунда, - парень пожал плечами, - я пошутил насчет испытания судьбой. Неужели ты думаешь, какая-то глупая игра может влиять на нашу жизнь?

  - Ходи, давай, а потом смирись и прими поражение.

  - Я еще не проиграл, - заметил Юл.

  - Ты проиграешь, - заверила напарника девушка, - или думал надурить меня? Только фиг тебе! Когда мне было двенадцать оборотов небесного колеса, этому фокусу меня научил Вир Златорукий!

  - И о каком испытании судьбой можно говорить, если ты знала секрет?

  - А ты будто бы не знал!

  - Не знал.

  - Врешь!

  - Не вру.

  - Я сказала, врешь!

  - А я сказал, не вру!

  - Заткнись, раб!

  - Я не раб!

  - Раб!

  - Ладно, Хона, - парень поднялся, - в таком случае нужно бросить жребий, кто будет ходить первым, а кто вторым, и только потом играть заново. Так будет честно.

  - Нет! - вспыхнула девушка. - Ходи, давай!

  Ситуация зашла в тупик, и Юл разрешил ее радикальным способом. Он отшвырнул ногой пять оставшихся камушков, и те исчезли во тьме угла, из которого тянуло сыростью. Лошади испуганно фыркнули.

  - Придется играть заново, - парень придурковато улыбнулся.

  - Скотина! - Хона вскочила на ноги, извлекла акинак. - Ты ответишь за эту вольность!

   Гексаграмма 16 (Юй) - Вольность

  От свободы до своеволия - один шаг, ведущий в пропасть

  Юл успел отпрянуть, и меч со свистом прошел в двух мизинцах от его лица. Парень выхватил гладиус, молниеносно отскочил вбок, подобрал с пола малую боевую лопату, теперь у него имелось явное преимущество. Разумеется, убивать девушку он не собирался, но вот только она, раскрасневшаяся, подобравшаяся, будто саблезубый каплан перед решающим прыжком, жаждала пролить кровь.

  - Послушай, Хона, нельзя же быть такой неуравновешенной, ты на лицо свое глянь! У тебя сосуды полопаются. Знаешь, что такое кровеносные сосуды?

  - Умри! - рыкнула девушка и бросилась на противника.

  Юл не без труда отразил несколько ударов. Все-таки мелкая мерзавка умела драться.

  - Хона, перестань! Мне придется поступить с тобой как с Хорексом.

  - Не придется! - и акинак со звоном отскочил от стального лотка лопаты. - Какая же ты скотина!

  Юл парировал еще три или четыре выпада, когда краем глаза заметил движение возле ворот. Он бросил туда быстрый взгляд. К сражающимся крались худощавые люди с лицами, выкрашенными в разные цвета. Из одежды на них присутствовали лишь набедренные повязки, а в руках они держали шиповые палицы и деревянные копья, к которым были привязаны заостренные ржавые куски металла. Они бесшумно заходили внутрь храма, выстраиваясь в дугу.

  - Хона, там какие-то дикари... - голос парня дрогнул.

  - Дважды на твою уловку я не попадусь! - клинок в очередной раз был отбит лопатой.

  - Хона, я серьезно! - Юл отскочил, и меч байкерши вновь не достиг цели.

  - Серьезно он! Скотина!

  Испуганно заржали лошади, и только тогда девушка обернулась. Дикари тут же застыли, будто они и не живыми были вовсе, а памятниками, чем-то схожими с монументом, стоящим снаружи здания.

  - Беги к байкам! - успел шепнуть Юл, прежде чем люди в набедренных повязках, издав громогласный клич, ринулись в атаку. Хона метнулась к лошади, а Юл принял боевую стойку. Один из дикарей, рыжеволосый и толстомордый, злобно щурясь, кинул дротик. Но не попал.

  Другой ублюдок обрушил на парня дубину, усеянную ржавыми гвоздями, но младший правнук успел поднырнуть под него, черканув бедро неприятеля лопатой, и сразу же с разворота рубанул его гладиусом по спине. Протяжно взвыв, дикарь рухнул наземь. Другой абориген получил плашмя лопатой прямехонько в лоб. А в третьего Юл швырнул ногой лежащее возле кострища седло, тот, перекувыркнувшись, расшиб себе голову.

  Убитый и два оглушенных соплеменника мгновенно остудили пыл нападающих. Образовав полукруг, рыча и изрыгая проклятия на каком-то странном, искаженном или, скорее, безграмотном языке, они начали медленно надвигаться на парня. Кто-то метнул дротик, но Юл успел отклониться.

  Вдруг послышался крик Хоны. Она вскочила на лошадь, съездила ногой по морде дикарки, которая пыталась ее стащить с байка. Сзади к девушке подбежал бородатый увалень, замахнулся палицей. Еще немного и он обрушил бы дубину на круп лошади, но Юл успел метнуть боевую лопату, которая, бешено свистя, пролетела пол зала, и с чавкающим хлюпом вошла в глотку дикаря. Тот, издав сиплый звук, уронив себе на темя палицу, упал. Хона, бросив тревожный взгляд на Юла, пришпорила лошадь и поскакала к выходу. Ее попытались схватить два аборигена, но она их с легкостью сшибла. Вторая лошадь помчалась следом, и, казалось, вот-вот покинет стены баггерского храма, однако прилетевшее неизвестно откуда копье вонзилось в шею несчастного животного, и оно, жалобно заржав, рухнуло возле самого выхода. Байк пытался встать, но копыта его беспомощно скользили по захламленной плитке. Наконец, бородатый дикарь подбежал и трижды опустил дубину на голову лошади, и та навсегда замерла. По полу начала медленно растекаться густая бардовая лужа.