Надежда на прошлое, или Дао постапокалипсиса (СИ) - Шкиль Евгений - Страница 67

  И, тем не менее, прах прадеда нужно рассеять во что бы то ни стало. Вир был прав, байкеры, возомнившие, что это останки Скальпеля Косноязычного, дающие темную магическую силу, рано или поздно начнут убивать друг друга. Значит, получается, есть хорошая вера и плохая? Значит, нужно отделять плохую веру от хорошей? Плохую уничтожать, а хорошую оставлять? Так получается? Например, вера в гипнотическую силу черных вердогов делала Хону беспомощной, а вера в то, что нужно действовать вопреки и тем самым угождать Небесному Харлею, подарила напарнице бесстрашие, когда путники проплывали мимо опор рухнувшего моста. Но как одно отделить от другого?

  Юл не знал ответа, но он отлично понимал, не стоит переубеждать в чем-либо Хону. Она стала ему слишком дорога, чтобы превращать ее в пустышку. Пусть сумасбродная девчонка сама находит ответы. И если вчера она вдруг пришла к выводу, что колдовство возникает не где-то, а в ней самой, то это, наверное, прогресс. Ведь ничто не стоит на месте, и все мы движемся куда-то. И парень чувствовал, что в нем самом также назревают перемены. Пока еще малозаметные, практически неощутимые, но дающие о себе знать, нашептывающие ему странные думы, когда вокруг тихо и нет суеты. И куда они приведут, эти изменения?..

  В любом случае он уже не будет прежним Юлом. Тем, что жил в Забытой деревне. Но он обязательно вернется к своим и уговорит пойти с собой Хону, и никто им не сможет помешать: ни байкеры, ни староста Имэн, ни священный табун, ни Божья Четверица...

  На этой мысли Юл засыпал, чтобы спустя какое-то время, схватившись за оружие, проснуться вновь.

  Хона встала с первыми лучами солнца. Несмотря на жесткую лежанку, сооруженную из пластиковых полос, она хорошо выспалась. Парень приоткрыл тяжелые веки, посмотрел на напарницу, улыбнулся и, повернувшись на другой бок, окунулся в беспокойный сон.

  Девушка не стала тревожить напарника. Она осторожно выглянула в окно и, помахав ладонью, поприветствовала восходящий над миром огненный байк, затем нашла крепкую палку, расшевелила гнездо полевок, прячущихся в стене в огромной трещине, поймала четыре мыши.

  Хона разожгла костер с помощью кресала и сухой травы, распотрошила тушки грызунов, содрала с них кожу, нанизала жалкие кусочки мяса на палку и как следует их зажарила. Приготовив завтрак, она разбудила Юла.

  Еще было раннее утро, когда беглецы покинули высотку. До речки они дошли без происшествий. Вокруг пели птицы, но как-то совсем по-другому, нежели вечером. Более радостно, без печальных ноток. Путники быстро отыскали плот, спустили его на воду и отправились вниз по течению.

  Когда они оказались в Пагуби, вдруг поднялся ветер. Многоэтажки снова огласили скорбным воем заброшенный город, предостерегающе зашелестела листва на деревьях, заколыхалась бёрн-трава и рогоза, указывая путникам путь на запад, к морю.

  - Видишь, - тихо, но отчетливо проговорила Хона, - Ростов прощается с нами. Сила клятвы побратимства заставила его замолчать на целую ночь и принести в жертву нашему союзу гигантский дом предков! Ведь от нас вчера исходило великое колдовство!

  Юл лишь пожал плечами. Колдовство, так колдовство. В жертву, так в жертву. Чего уж тут спорить. Все равно бесполезно.

   Гексаграмма 50 (Дин) - Жертвоприношение

  Чем достойнее цель, тем большим можно ради нее пожертвовать

  Еще долго беглецы плыли под утробный вой полуразрушенных домов древних. Лесные заросли скрывали многоэтажки, а порой домов предков и вовсе не было видно, но от низкого гула, навевающего тоску и беспричинный страх, никуда нельзя было деться.

  Вой стал стихать только тогда, когда путешественники миновали огромный мост, который оказался на удивление целым. Он стоял на высоких толстенных опорах, только в нескольких местах балки были слегка погнуты, а идущие от них к полотну ржавые фермы поражали своей стройной и однообразной симметричностью.

  Хона убедила Юла подплыть к самой массивной опоре, чтобы дотронуться до нее. Парень опасался, как бы напарница не начала бравировать, прыгать на плоту и орать кричалки, как это она сделала вчера, но девушка, коснувшись столба, лишь удовлетворенно хмыкнула.

  Когда Ростов оказался позади и жутковатый вой стал почти не слышен, Хона принялась рыбачить. Перед тем как покинуть высотку, девушка поймала еще парочку полевок. Их-то сейчас она и использовала в качестве наживки. Ведь костер на плоту из пластиковых поддонов и бочек не разведешь, а сырыми мышей есть нельзя, зато рыбу - можно. У байкерши в суме имелся набор: сухая и крепкая лиана, вытянутый в длину камешек в качестве грузила и костяной крючок. Привязав лиану к березовой ветке, прикрепив грузило и нацепив часть тушки на крючок, девушка забросила удочку. Рыба мучительно долго не ловилась, и, наконец, когда первый отчаянно бьющийся окунь, которого девушка назвала "чикомасом", был извлечен из воды, ребята вскрикнули от радости.

  Байкерша очень быстро распотрошила рыбу, убедилась, что в ней нет червей, и, разрезав надвое, отдала половину парню. Так они и плыли: Юл корректировал движения плота, а Хона рыбачила.

  В полдень русло реки начало петлять. Теперь Юлу было нелегко. Противный ветер, то ослабевающий, то дующий с беспощадной яростью так и норовил прибить путников к берегу. Не выдерживая столкновения с небольшими, но свирепыми, быстро набегающими волнами, весла из березовых ветвей начали рассыпаться, да и вся конструкция плота, скрепленная вьюнами и лианами, явно расшаталась.

  Изрядно подустав, парень предложил пристать к небольшому островку, заросшему деревьями, чтобы произвести починку и смастерить весла из какого-нибудь более подходящего материала. Девушка возражать не стала.

  Наученные горьким опытом, путники затащили плот подальше от кромки воды за разросшиеся кустарники, чтобы его вдруг опять не унесло ветром.

  В леске беглецы нашли вьющиеся растения. Из них они сплели дополнительные веревки. Из сухой и не успевшей еще сгнить коряки, имеющей плоский вид, напарники после короткой обработки мечами и малой лопатой получили сносного вида весло. Закончив починку, Юл и Хона заспорили, отправляться ли им в путь прямо сейчас или остаться на ночевку, чтобы продолжить странствие на следующий день.

  Парень склонялся ко второму варианту, надеясь, что сильный ветер к утру утихнет. Девушка, наоборот, желала во что бы то ни стало проплыть еще несколько тысяч шагов, ведь до заката было еще четверть светового дня. Чем ближе к морю они подберутся, тем лучше.

  Пререкания закончились сами собой. Выйдя на берег, Хона заметила движущийся по реке предмет.

  - Кажется, это лодка, - прошептала девушка.

  Беглецы немедленно спрятались за кустарником, там же, где был плот. С предельной осторожностью они следили за приближающейся долбленкой. Двое гребцов, невзирая на непогоду, то поднимаясь, то опускаясь на гребнях черных волн, отчаянно работали веслами. В борющихся со стихией людях Юл узнал Ури Громоподобного и Непа Дальнозоркого. От каждого их движения исходила такая ярость и непременное желание достигнуть цели, что младшего правнука невольно передернуло.

  Лодка прошла примерно в трехстах шагах от островка, постепенно заворачивая в очередной изгиб широкого русла Пагуби.

  - Круто! - восхищенно произнесла девушка. - Ты видел, как они... на такой посудинке и так плывут!

  - Мы высыплем прах моего прадеда прямо здесь, - чуть подумав, сказал парень.

  - Нет! - возразила байкерша. - Нет! Мы высыплем его в море. Так будет честно и правильно. Это как жертвоприношение священному табуну. Вайс-президенты, то есть вторые в клане выливают в костер пиво перед каждым байкфестом.

  - Послушай, Хона, какая разница...

  - Разница в том, что я хочу увидеть море, и ты тоже хочешь! Я знаю это, Юл, хочешь, может, даже, сильней чем я хочешь. Чашу мы всегда успеем выкинуть. Но оказаться в море - это наша главная цель.

  Парень согласился. Ему действительно было любопытно взглянуть на бескрайние водяные просторы. Такие же бескрайние, как степь. Впрочем, прадед Олег говорил, что ближайшее к Забытой деревне море самое мелководное в мире. Может, не такое оно и большое? В любом случае, стоит его увидеть своими глазами.