Сказочные ночи - Гейтс Оливия - Страница 27

— Мохаб, если ты действительно любишь меня, позволь мне освободить тебя. Я не ухожу от тебя. На этот раз я молю о том, чтобы ты отпустил меня.

Он согласился с ней, но лишь для того, чтобы выиграть время и придумать план, как вернуть Джалу навсегда. Теперь, твердо зная, что она любит его, Мохаб не собирался позволить ей уйти.

Он созвал всех, кто участвовал в этом светопреставлении, и они приехали — ее семья, его дядя, Наджиб. Все собрались в парадном зале для приемов. Джала также была здесь. Камал не преминул предупредить Мохаба, что в последний раз идет ему навстречу.

Мохаб вошел и обвел собравшихся взглядом, прежде чем сосредоточить все свое внимание на Джале. Она выглядела истощенной и нервничала. Свет ушел из ее глаз. Когда он вновь вспомнил о том, сколько боли она вынесла, сколько страдала, ему тотчас захотелось броситься к ее ногам. Он жаждал положить всю оставшуюся жизнь на то, чтобы вернуть ей радость. Мохаб не мог исправить того, что уже случилось, но был готов горы свернуть, посвятить всего себя служению любимой женщине.

Наконец он заговорил. Мохаб рассказал правду об их прошлом, о том, что он сделал и чего это стоило Джале. Он чувствовал, как вскипает гнев в сердце ее брата, но все же продолжал повествование.

— Я хочу сказать вам всем, что буду рад понести любое наказание, любую кару, которую вы изберете для меня. Однако не потому я собрал вас здесь. Несмотря ни на что, я больше не расстанусь с Джалой. Уж лучше смерть.

Его дядя вскочил:

— Одним из условий подписания мирного договора был брак…

— Замолчите, дядя! — От его львиного рыка, казалось, задрожали мраморные стены зала.

Король Хасан, явно обескураженный, опустился на стул.

— Если вы попытаетесь что-либо предпринять, каким-либо способом воспрепятствовать подписанию мирного договора, я первый объявлю вам войну!

— Да у тебя даже нет армии! — оскалился дядя.

— Я легко соберу ее. Или куплю, чтобы действовать быстрее. Сейчас Йарир — гораздо более значимое государство, чем когда-то была Серайя.

Король Хасан выглядел потрясенным до крайности. Наджиб глядел на отца с нескрываемой жалостью, но не мог не одобрить поступок Мохаба.

Мохаб повернулся к родным Джалы:

— Все мои надежды, мое счастье зависят только от Джалы. Я желаю быть достойным ее, воплотить в жизнь все ее мечты, любить и почитать ее. Если она захочет попытаться завести ребенка, мы будем стараться вместе. Если она захочет усыновить или удочерить…

— Вы не имеете на это права! — гневно возопил Хасан. — Это запрещено законом нашей страны!

— Дядя, не стоит играть с огнем. Второго предупреждения не последует. Если она пожелает, мы усыновим столько детей, сколько нам заблагорассудится. Я откажусь от трона и двух своих гражданств и стану жить там, где буду в состоянии удовлетворить все ее нужды.

Сказав это, Мохаб подошел к Джале и опустился перед ней на колени. Она дрожала всем телом, ее слезы, словно кислота, разъедали душу Мохаба.

— Джала, ты — вся моя жизнь. Мне ничего не нужно, кроме тебя. Я хотел ребенка, который укрепил бы нашу связь и сделал ее нерушимой, но если я утрачу тебя, жизнь станет для меня тяжким бременем, которое я просто не смогу нести дальше. Трон, родина и даже моя собственная жизнь — ничто не будет иметь значения, если рядом не будет тебя.

Камал поднялся на ноги:

— Это не предназначено для наших ушей. Все должны уйти.

Камал отдал приказ тоном, не терпящим возражений, и все заторопились к выходу. Все, кроме дяди Мохаба, который, похоже, пребывал в растерянности. Проходя мимо, Камал сжал плечо Мохаба и поцеловал сестру в щеку:

— Дорогая, поверь, мне видно, когда мужчина не может и дня прожить без своей женщины. Тебе достался удивительный экземпляр, но ты достойна этого. Так что прими его и будь с ним вместе всегда, если только не хочешь погубить. — Он подмигнул Джале. — Если же ты добиваешься именно этого, уходи.

Камал заговорщицки подмигнул ей, и это стало последней каплей. Джала рассмеялась.

Мохаб был обескуражен. А Камал кивнул, словно все шло так, как он планировал, и, подмигнув им еще раз, вышел.

Кое-как оправившись от потрясения, Мохаб улыбнулся и обнял Джалу.

— Любимая, я истосковался по твоему смеху… Боялся, что мне никогда не удастся услышать его вновь.

— Ты действительно любишь меня, если называешь это смехом!

Джала обессилела от эмоционального потрясения и чуть было не повисла безвольно в его руках. Ее начало трясти, а затем по щекам градом покатились слезы. Мохаб принялся успокаивать Джалу, нашептывая на ухо ласковые слова, пока ему не удалось поймать ее дрожащие губы. Он словно вновь вдохнул в нее жизнь и спокойствие. Затем Мохаб обхватил ладонями ее лицо и чуть отступил, чтобы лучше видеть глаза любимой, мерцавшие, как звезды.

— Я влюблен безнадежно и даже больше. Не думай больше о расставании. Ты лишишь меня счастья, потому что мне не суждено забыть тебя. Я жаждал быть с тобой целых десять лет, но по-настоящему мы не провели вместе и года. Никто так и не смог заменить мне тебя.

Сердце ее замерло.

— Что ты имеешь в виду?

— У меня не было никого, кроме тебя, равно как и ты не принадлежала другому мужчине. Хочешь ты этого или нет, но я — твой. Пожалуйста, смилуйся над нами обоими и больше не покидай меня.

Это было больше, чем она могла осознать. Да, Мохаб всегда принадлежал лишь ей одной, и она всегда принадлежала ему. Все внутри Джалы затрепетало, и она бросилась в его объятия:

— Никогда я не хотела оставлять тебя. Просто я считала, что ты должен обрести то, чего действительно заслуживаешь.

Он поцеловал ее глаза, один за другим.

— Это — ты. Это всегда была лишь ты.

— Дорогой, как давно я тебя люблю!

Мохаб принялся покрывать лицо Джалы поцелуями.

— Наконец ты сказала это.

Рассмеявшись, Джала заметила:

— Мне кажется, что в прошлом я довольно часто говорила тебе о любви.

— А затем ты обрушила на меня засуху, которая длилась слишком долго…

— Я считала, что мне придется оставить тебя, а потому не стала раскрывать свои истинные чувства. Но, став твоей женой, я обнаружила, что нет на свете слов, которые могли бы передать то, что я испытываю к тебе.

Глаза Мохаба увлажнились, когда он услышал ее признание в любви и верности — единственное, что он мечтал услышать от любимой женщины. Джала приподнялась на цыпочки и начала сцеловывать горько-сладкие слезы, выступившие на глазах мужа, клянясь, что больше никогда не станет причиной его печали. Отстранившись, она призналась ему в своем последнем страхе:

— Мне так тревожно…

Ей не нужно было продолжать, Мохаб заключил Джалу в объятия:

— Думаешь, что я не знаю, о чем говорю? Боишься, что я передумаю? Разве десять лет не являются доказательством того, что я был рожден с единственной целью — любить и почитать тебя? В таком случае испытай меня в последний раз. Предлагаю прожить вместе еще пятьдесят лет.

Джала подчинилась Мохабу и своей всепоглощающей любви.

— Я посвящу тебе каждый день своей жизни. Ты и я — так будет всегда.

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.