Извлечение троих (Двери Между Мирами) - Кинг Стивен - Страница 57

• Предыдущая
• 57/92
• Следующая

Если б не эти ползучие твари-омарчики, Эдди сходил бы к воде и как следует вымыл руки.

— Меня, кажется, сейчас вырвет, — голос его сорвался, как у подростка.

— А чего бы вам не покусать друг у друга хуи? — вопило, стараясь вырваться, существо в коляске. — Что, слабо негритянку трахнуть? Валяйте — сосите теперь друг у друга! Ну! Давайте-давайте, пока есть время, а то Детта Уокер сейчас слезет с этого чертова кресла, оторвет ваши бледные стояки и скормит их этим гадам ползучим!

— Вот в эту женщину я входил. В нее. Теперь ты мне веришь? — спросил стрелок.

— Я тебе верил и раньше. Я тебе уже говорил.

— Ты думал, что веришь. Умом-то ты понимал, но не сердцем. Но теперь, я надеюсь, ты все же поверил? Всем сердцем?

Эдди поглядел на вопящее, бьющееся существо в инвалидной коляске и поспешил отвести взгляд, вдруг побледнев — только ссадина на разбитой челюсти еще кровоточила. Щеку заметно раздуло, она стала немного похожа на красный воздушный шарик.

— Да, — выдавил он. — Боже мой, да. Эта женщина — чудовище.

Эдди заплакал.

Стрелку вдруг захотелось его утешить, но он не смог совершить подобное святотатство (он не забыл про Джейка) и просто ушел во тьму, изнывая в жару нового приступа лихорадки.

Намного раньше той ночью, когда Одетта еще спала, Эдди сказал Роланду, что он, кажется, знает, что с ней не так. Кажется. Роланд переспросил, что он имеет в виду.

— Она, может быть, шизофреничка.

Роланд лишь покачал головой. Эдди принялся объяснять ему, что он знает о шизофрении, в основном по фильмам типа «Три лика Евы» и по различным телевизионным программам (преимущественно по мыльным операм, которые они с Генри частенько смотрели под кайфом). В ответ Роланд кивнул. Да. Болезнь, которую описал Эдди, к данному случаю подходила по всем параметрам. Женщина с двумя лицами: одним светлым, одним темным. С лицом похожим на пятую карту из колоды Таро в гадании человека в черном.

— И они… эти шизофреники… не знают, что у них есть второе лицо? — уточнил он.

— Нет, не знают. Но… — Эдди вдруг замолчал, мрачно глядя на омарообразных чудовищ, которые ползали и вопрошали, вопрошали и ползали у воды.

— Но — что?

— Я же не спец по мозгам, — сказал Эдди, — и я точно не знаю…

— Спец по мозгам? Это что такое?

Эдди постучал пальцем себе по виску.

— Доктор по расстройствам психики. Врач, который вправляет мозги. Вообще-то, правильно он называется психиатр.

Роланд кивнул. «Спец по мозгам» понравился ему больше. Потому что разум у этой Госпожи был каким-то уж слишком огромным. В два раза больше, чем нужно.

— Но, мне кажется, шизы почти всегда знают, что с ними что-то творится неладное, — продолжал Эдди. — Потому что в сознании у них бывают провалы. Может быть, я ошибаюсь, но я всегда думал, что это как бы два человека, каждый из которых уверен, что он страдает временной потерей памяти, из-за этих самых провалов, которые обнаруживаются, когда сознанием завладевает другой. Она… она говорит, что помнит все. Она действительно думает, что помнит все.

— Но ты, кажется, говорил, будто она вообще не верит, что все это с ней происходит на самом деле.

— Ну да, — сказал Эдди, — но пока что забудь об этом. Я пытаюсь сказать, что это не важно — во что она верит, главное, она помнит все, с того момента, как она сидела у себя в гостиной и смотрела по телику новости, и никаких провалов. Она понятия не имеет, что в теле ее проявился какой-то другой человек в промежутке между тем, как она сидела у телевизора, и тем, как ты вошел ей в сознание в «Мейси». Черт его знает, это могло случиться на следующий день или вообще через неделю. Там, как я понял, была все еще зима — большинство покупателей были в теплых пальто…

Стрелок кивнул. Восприятие Эдди с каждым днем становилось острее. Это хорошо. Правда, он пропустил шарфы и ботинки, и перчатки, торчавшие из карманов пальто, но для начала неплохо.

— … но в остальном невозможно определить, сколько времени Одетта была той женщиной, потому что она и сама не знает. Я думаю, что в такой ситуации, как сейчас, она еще не бывала, и эта ее история о том, как ее тюкнули по голове, это просто — защита.

Роланд кивнул.

— И эти кольца. Когда она их увидела, она была действительно потрясена. Она попыталась этого не показать, но все равно было видно.

— Если эти две женщины не подозревают, что они существуют в одном теле, что с ними что-то творится неладное, если у каждой — своя непрерывная цепь воспоминаний, частично реальных, частично вымышленных, чтобы заполнить провалы, которые возникают, когда она заменяет другую, что нам тогда с нею делать? — спросил Роланд. — Как нам с нею, вообще, ужиться?

Эдди пожал плечами.

— Меня не спрашивай. Это твои заморочки. Это ты все твердишь, что она тебе нужна. Черт возьми, ты головой своей рисковал, чтобы ее сюда перетащить, — Эдди на мгновение задумался, вспомнил, как он занес нож над горлом Роланда, и вдруг рассмеялся, хотя в этом не было ничего смешного. Рисковал головой, В ПОЛНОМ СМЫСЛЕ СЛОВА, дружище, подумал он про себя.

Они помолчали. Одетта мирно спала, дыша глубоко и ровно. Стрелок собирался уже еще раз предупредить Эдди, чтобы тот держался настороже, и объявить (причем достаточно громко, чтобы и Госпожа, если она вдруг не спит, а притворяется, тоже услышала), что он собирается залечь спать, как вдруг Эдди сказал одну вещь, которая вспыхнула молнией в сознании Роланда и помогла ему — хотя бы частично — понять все то, что ему так отчаянно нужно было узнать.

В самом конце, когда они уже прошли через дверь.

В самом конце она переменилась.

А он что-то такое понял, что-то такое…

— Вот что я тебе скажу, — Эдди задумчиво поворошил угольки костра клешнею краба, которым они только что поужинали. — Когда ты ее провозил, мне показалась, что это я шиз.

— Почему?

Эдди задумался, но потом лишь пожал плечами. Объяснить было очень непросто, или, быть может, он просто устал.

— Это не важно.

— Почему?

Эдди внимательно посмотрел на Роланда, понял, что тот задает серьезный вопрос из серьезных соображений — по крайней мере, ему так показалось, — и на минуту задумался.

— Это действительно трудно будет объяснить, старик. Я смотрел в эту дверь. И то, что я там увидел, меня напугало до чертиков. Когда кто-нибудь движется с той стороны этой двери, у тебя впечатление такое, как будто ты движешься вместе с ним. Ты понимаешь, о чем я.

Роланд кивнул.

— Ну так вот, я смотрел в эту дверь, как в кино… ладно, это не важно, потом объясню… до самого конца. А когда ты развернул ее лицом сюда, я увидел себя. Это как… — Он не сумел подобрать нужного слова. — Не знаю. Как будто я видел свое отражение в зеркале, но это было не зеркало, потому что… потому что мне показалось, что я вижу кого-то другого. Как будто меня вывернуло наизнанку. словно я находился в двух местах одновременно. Черт, не знаю, как это объяснить.

Но стрелка словно громом поразило. Именно это он и почувствовал, когда они проходили через дверь, именно это с нею и произошло… нет, не с нею, а с ними: в какой-то момент Одетта и Детта увидели друг друга, но не так, как бывает, когда ты смотришься в зеркало — а когда смотришь на кого-то другого. Зеркало вдруг превратилось в оконное стекло. Одетта увидела Детту, Детта — Одетту, и панический ужас обуял их обоих.

Они знают, — мрачно подумал стрелок. Может быть, раньше они и не знали, но теперь они обе знают. Если даже каждая будет пытаться скрыть это от себя самой, все равно они видели, поняли и, может быть даже, запомнили…

— Роланд?

— Что?

— Просто хотел убедиться, что ты не заснул с открытыми глазами. А то у тебя сейчас был такой вид, как будто ты отлетел далеко и надолго.

— Если и так, я уже вернулся, — сказал стрелок. — Я сейчас лягу спать. А ты, Эдди, запомни, что я сказал: будь начеку.

— Я послежу, — уверил его Эдди, но Роланд знал, что будь он хоть трижды больным, сегодня ночью следить и бдить предстоит ему.

• Предыдущая
• 57/92
• Следующая